Эксперт № 27 (2014) - Эксперт Эксперт

С одной стороны, вроде бы все понимали, что дело серьезное, наследников трона не каждый день убивают и последствия неминуемы: «Утром привезли с почты газеты. Отец вышел из кабинета с московской вечерней газетой в руках в столовую, где он, мама и я еще сидели за чайным столом, и сказал: “Ну, друзья мои, война! В Сараеве убит австрийский кронпринц. Это война!”» С другой стороны, поражает количество интернированных после 1 августа туристов и курортников. Вроде бы верхушка европейского среднего класса и выше (не рабочие же с крестьянами ездили тогда отдыхать за границу) должна была понимать, что после 28 июня не до курортного отдыха. Но нет, и отнюдь не только русские явили бесшабашность. Тонкий исторический мыслитель, австрийский подданный С. Цвейг успел уехать с самым последним поездом из бельгийского Остенде, где предавался морским купаниям. Когда поезд вошел на территорию Германии, навстречу ему уже шли эшелоны армии вторжения.

Июльский сюрпляс объяснялся неопределенностью системы союзов. Уверенности в том, что союзники безусловно исполнят свой долг, не было, и весь июль был посвящен зондажу: что же все-таки на самом деле с союзной верностью? Без расчета на которую лезть в драку никому не хотелось.

Даже Австро-Венгрия, чья честь была непосредственно задета сараевским убийством, сперва колебалась. Для союзной консолидации 5 июля в Берлин был отправлен специальный посланник граф Ойош, который должен был прояснить позицию Германии. Только после явственной поддержки Берлина Вена приобрела должную смелость. Сходные колебания испытывала Россия: прежде чем поддержать Сербию, она желала прояснить решимость Парижа. Прояснение настало 20 июля, когда президент республики Пуанкаре прибыл в Петербург и недвусмысленно подтвердил сердечное согласие применительно к сараевскому казусу. Англия как всегда сказала надвое, Россия и Франция поняли позицию Сент-Джеймсского двора в том смысле, что Англия выступит на их стороне, — что и случилось, Германия же поняла так, что Англия не прочь сохранить нейтралитет, каковые британские намеки придали Берлину дополнительную решимость. С Россией и Францией без Англии немцы рассчитывали управиться.

Все были хороши, но в том, что июль кончился и 1 августа 1914 г. Германия объявила войну России и далее события пошли неудержимо, ведущая заслуга принадлежит соединенному тевтонскому напору и британскому лицемерию. Злосчастный же эрцгерцог и его супруга стали самыми первыми жертвами мировой войны. Тот редкий случай, когда имена первых погибших известны абсолютно точно.