Всё, что должно разрешиться… Хроника идущей войны - Захар Прилепин

Преодоление — нормальная форма жизни.

Мало спать, много употреблять алкоголя и никотина — это нормально: если ты щедро, и не себя самого ради, делишься с жизнью своей жизнью — она тебе многое вернёт.

Пожалуй, всё.

Если вспомню что-то ещё — добавлю.

Я, будучи старше его на год, признаю его старшинство: я вынужден в этом сознаться.

Он умеет многое из того, чему я никогда не научусь.

Тем более мне проще говорить это, что я совершенно независим от него, даже если работаю с ним. Но у меня, если совсем чуть-чуть, на тысячу километров, открутить земной шар, идёт отдельная жизнь — в любой момент я могу уйти туда, закрыть за собой дверь и больше ни одного звука отсюда, с Донбасса, не услышу.

Но у меня уже нет сил забыть обо всём, что тут происходит.

Всякий раз обещая себе, что больше сюда уже не поеду, ведь узнано и пройдено уже многое, — я неизбежно, чуть-чуть подвирая самому себе, возвращаюсь.

Здесь происходит самое важное.

— И во́т ты, Александр Владимирович, глава целой страны. Каковы первые ощущения?

— Я в политику не лез до самого августа. И тут как ушат холодной воды вылили на голову. Не ушат, а… озеро Байкал… — Одна сигарета бычкуется, тут же прикуривается вторая.

— Первым назначением, которое я сделал, был министр обороны Кононов. На тот момент это был единственный человек, который мог объединить «Славян» с «Оплотом» — две самые мощные силы, — Захарченко имеет в виду «Славянский батальон», созданный Стрелковым, и свой «Оплот Донбасса». — Стрелков привёз с собой из Славянска 6,5 тысяч бойцов. Я занимался их размещением и разместил их в Донецке за три дня. Кононов был среди них. Общая численность двух подразделений составила более 15 тысяч человек. Потом, Кононов воевал с нами в Шахтёрске, и «оплотовцы» воспринимали его как человека, которого они видели в окопе. А слухи ведь быстро расползаются.

— Большинство бойцов, которые пришли из Славянска, — они и сейчас на позициях?

— Да, воюют. Но это не близкое окружение Стрелкова. Близкое окружение Стрелкова уехало вместе с ним.

— Самая главная твоя государственная задача на тот момент была какая?

— Держать территорию. Мы думали, что здесь будут «вежливые люди». Пример Крыма нас всех на время просто окрылил, но это же и загнало нас в будку, где мы просидели слишком долго. Если бы не было примера Крыма — мы бы не допустили тех ошибок, которые произошли. Когда появилось осознание того, что ситуация другая, — мы начали стремительно её выравнивать.

— Ты говоришь, что политика не интересовала, но когда ты рассказывал, как вы в самом начале брали донецкий горисполком, ты о нём говорил как о здании, которое должно было обеспечить функционирование государства.

— Подожди, давай разберёмся. Я же пришёл не от сохи и меня никто не оторвал от отбойного молотка. Я человек, у которого когда-то был средний бизнес. Да, в масштабах Рината Ахметова — это, наверное, не очень заметно, но я всё-таки имел некоторые возможности: у меня тысячи людей были в управлении. Я прекрасно понимал, что такое жизнеобеспечение города и для чего нужно это здание. Когда я защищал это здание — я делал это не для себя. Не для того, чтобы стать мэром или кем-то ещё, а для того, чтобы люди в городе жили нормально. То есть я не имел представления о том, как работают коммунальные службы: мне это тысячу лет не нужно было. Но я знал, что они должны работать, и поэтому этот центр городского управления сохранил. А то, что пошло дальше, — стечение обстоятельств, и я не в курсе, за что мне такую кару дали.

— Наградили, со всей силы.

— Я пять раз перекувыркнулся с этой награды, пока не упал… — бычкует вторую и тут же прикуривает третью. — Просто я понимал, как работает система, и ключевые точки этой системы сохранял — не для себя, а для дончан…

— Много времени заняло упорядочивание распавшейся, а точнее сказать — никогда и не существовавшей в качестве отдельной единицы государственной системы? Были серьёзные конфликты?

— Конфликтов была масса и серьёзных, и несерьёзных. Дело и до стрельбы доходило, и приходилось показывать зубы. Тут нужно понять, какое было время. Мы спали по два или по полтора часа, а некоторые дни по двое суток никто вообще не спал. Ситуация, которая была на фронтах, требовала ежедневного присутствия. Плюс то, что творилось в городе. Я не был политиком, я и сейчас не политик. Наверное, я наберусь опыта, но в душе я всё равно останусь другим. Я не взращён в кабинетах, и в интригах я — не искушённый человек. Тогда я был свято уверен, что нужно говорить всю правду — все, как ты думаешь. Доносить до людей все свои мысли. Сейчас у меня мнение поменялось. Наверное, не всегда и не всем нужно говорить то, что думаешь. Но тогда — это было так. Я на все политические игры смотрел через розовые очки. Я думал, что те люди, которые меня окружают, на самом деле преследуют те же интересы, что и я, и разделяют те же ценности. К сожалению, жизнь иногда показывает обратное. Но, слава богу, меня в нужное время окружали нужные люди. Может быть, это божье провидение.

Учится приходилось всему. Я непрестанно читал, я изучал банковское дело, сельское хозяйство, металлургию. Угольную промышленность, к счастью, я изучал до этого. Пришлось изучать медиа: у меня до сих пор всё забито книгами по этой тематике. Я каждый час старался что-то прочесть, выяснить или уточнить в интернете. Я очень много учился и до сих пор учусь.

Смотри, чем сейчас занимаюсь: можно ли выращивать картошку в промышленных размерах в теплицах, — Захарченко показывает мне кипу бумаг. — Тепличный комплекс, бизнес-план организации тепличного хозяйства — всё серьёзно…

Хорошо, что был опыт управления разными предприятиями. У меня находился Донецкий мясокомбинат в управлении, Азовская продуктовая компания, элеватор… Многие вещи я знал до этой должности. Но всё равно мне было очень сложно. Да и сейчас непросто.

Была главная задача — собрать команду. Потому что короля делает свита. И потом я понял, что мне не нужно знать всё. Мне нужно знать людей, которые всё это знают.

Но неизбежно из работы выбивала война…

13 августа ВСУ обстреляли детский пляж в городе Зугрэс — погибли пять человек, среди них девочка двух с половиной лет.

В Петровском районе Донецка в тот же день диверсионная группа «Правого сектора» пыталась совершить прорыв, был бой.

На следующий день артиллерия ВСУ обстреляла центр Донецка — горбольницу № 1, торговый центр «Гринплаза», Донецкий национальный технический университет — всё сплошь военные объекты, как видим.

17 августа Донецк остался без централизованного водоснабжения.

18 августа начался первый перелом в войне, который вскоре заставит просить мира киевскую сторону.

В тот день ополченцами был пробит коридор к российской границе в районе города Снежное.

На следующий день начались жуткие бои возле Иловайска.

20 августа в Донецке бомбёжкой разнесло половину Краеведческого музея.

21 августа началось масштабное контрнаступление на юг — в сторону Тельманово.

В тот день в среде ополчения царило необычайное ликование: они вдруг и наконец увидели воочию долгожданную «руку Москвы».

Самая смешная шутка в среде ополчения в тот момент была: «Москва сливает Новороссию». Хохотали до слёз. Слёзы были счастливые.

Четыре месяца и одну неполную неделю — со дня объявления АТО и аваковского «С Богом!» — этой рукой пугали; и здесь, наконец, был явлен один её, стремительный жест.

Несколькими днями спустя Захарченко публично объявит, что из России поступила в помощь ополчению колонна бронетехники, и 1200 добровольцев. Ну, будем считать, что так и было. Так, или примерно так.

23 августа в Краеведческий музей прилетело повторно — чтоб, наверное, никакого краеведения не осталось и в помине, ВСУ отбомбились по «Донбасс Арене», видимо, за что-то мстя Ринату Ахметову, и заодно по Дворцу молодёжи «Юность».

Массированные бомбёжки были явной попыткой ВСУ сорвать зло и хоть как-то выправить ситуацию.

24 августа Захарченко, имея возможность провести по улицам города семьсот имевшихся в наличии пленных, вывел всего лишь 68 человек, вослед которым прогнали захваченную ополченцами бронетехнику.

После этого дорогу вымыли поливальные машины.

По этому поводу в либеральной российской прессе поднялся чудовищный вой: какое зверство, гнать пленных. Бомбёжки Донецка не вызывали и сотой доли того возбуждения.

В тот же день под Донецком был бой в посёлке Еленовка, ВСУ перебросило туда бронетехнику, но фланговые удары ополчения создали в Волновахском районе небольшой котёл.

24 августа было взято Тельманово.

В приморском посёлке Седов была уничтожена база батальона «Азов».

25 августа был взят Новоазовск.

За четверо суток клин врезался до самого Азовского моря.