Самозванец - Сергей Шхиян

Короче, смотрю, крутом чистое поле, а на нем мужик в лаптях косой машет. Я, понятно, подумал, что это мне с похмелюги мерещится. Подваливаю к нему и спрашиваю, где, мол, здесь город. А он как увидал меня, заорал и рвать. Кричит: «Черт, черт». Все, думаю, полный абзац, нужно с пьянками заканчивать, от такого темпа не то, что печень, башка не выдерживает. Решил, что это у меня белая горячка начинается.

Атаман задумался, погружаясь в далекие воспоминания. Он хмурился и смешно шевелил губами.

— Ладно, тусуюсь я в чистом поле, голова раскалывается, не то что опохмелиться, даже воды нет. Пошел магазин искать. Набрел на деревню. Сначала подумал, дачи, самострой, а там полно чудаков, ребятня, короче, обычная деревня. Но я-то еще не врубаюсь, что к чему. Куда не тыркнусь, от меня как от чумного бегут. Доходился, что мужики с вилами выскочили и на меня. Еле ноги унес. Тогда и стало в голове свинчиваться, что что-то здесь не так. Вроде как в первобытное общество попал.

Свалил я от мужиков в лес, сижу и никак окончательно не врублюсь, что происходит, и что мне делать дальше. Уже похмелюга прошла, и в голове прояснилось, а ничего хорошего на ум не идет.

Посидел в лесу весь день до вечера, потом подобрал себе дубину и пошел искать, что бы пожрать. Набрел на речку. Только помылся, глядь какой-то душман на коне едет. Одет прикольно, шапка лисья, лук со стрелами, сабля, как Чингисхан в кино. Ну, думаю, заметит меня, мало мне не покажется. Залег в траве, а он почти к самому месту подъехал и на привал встал. Коня пустил пастись, а с сам разделся и в реку мыться полез.

Ну, я и воспользовался ситуацией. Правда сдуру его не зарубил, просто вещи и оружие забрал, сел на коня и уехал. Он сзади что-то по своему верещит, а мне дела мало. Пожрал, что у его припасах было, мясо вяленое, лепешки; полез во вьюк, а там бабок немеряно, золотые червонцы, серебро. Я тогда знать не знал, что такие деньги бывают.

Понимаю, что никаких здесь ментов нет, а все равно очко играет, вроде как ограбил человека. Ну, еду себе во всем душманском, а как встречные меня увидят, в лес бегут. Понял я, что одного моего вида боятся. Ну, так и пошло…

Подробности своего перехода из строителей в разбойники атаман решил опустить.

— Павел говорит, что у тебя в Москве семья есть? — спросил я, когда его молчание затянулось.

— Да, это уже потом, когда я при деле стал. Встретил хорошую женщину, не то, что та моя училка. Живем который год душа в душу. Троих детей настрогали. Я летом здесь, вроде как на шабашке, а зимой в Москве на теплой квартире. Так что все у меня путем.

— Покажешь мне свое хозяйство? — спросил я.

— О чем базар. А ты-то сам как сюда попал? Ну, я имею в виду в это время. Тоже какая-нибудь сволочь отправила?

— Нет, у меня все по-другому. Искал пропавшую жену, мне и предложили сюда переместиться, сказали, что она здесь, Тоже вроде как ученые, эксперимент делали, — упростив до быстрого понимания ситуацию, объяснили.

— Ну и как тебе здесь?

— Пока ничего, но я тут совсем недавно. А тебя назад в наше время не тянет?

— Сначала сильно тосковал, врать не буду. Все-таки в квартире горячая вода, телевизор. Я еще за «Спартак» болел. А потом привык, оказалось, что и тут жить можно.

— Назад хотел бы?

— Куда там, здесь семья, дети, а там кто меня ждет! Мать была уже в годах, давно, поди, померла. Только что своей прежней за подлость кишки выпустить. Мне теперь такое запросто. А ты назад собираешься?

— Пока нет.

— Бабу-то свою нашел или новая появилась?

— По-всякому было, — ответил я, не желая обсуждать свои сексуальные проблемы, которые уже начали беззастенчиво появляться тоскою по прекрасным дамам. Почему-то без нежных привязанностей жизнь у меня получается не совсем полноценная.

Каждому хочется звон свой.Спрятать во что-нибудь мягкое, женское…

Как очень верно когда-то отметил Владимир Маяковский.

— Если хочешь, могу сосватать классную девку, — правильно поняв мое состояние, предложил Чувак. — Правда она пока сама не своя, ревет белугой, но попривыкнет, лучше не найдешь.

— Это ты о той, что хочешь продать за десять ефимок?

— С тебя возьмем меньше. Бери, не пожалеешь.

— Ладно, пойдем за моим Иваном, а о девке я подумаю, — пообещал я.

Атаман кивнул и повел меня в ту сторону, откуда недавно пришел с помощником.

Лес разбойники содержали в порядке. Никаких следов пребывания здесь большого количества людей заметно не было. Лес казался глухим без тропинок и помятой травы.

— Хорошо вы маскируетесь, — похвалил я.

— Без этого никак, иначе давно бы спалились. До Москвы-то, сам знаешь, всего ничего.

Вскоре мы вышли к небольшой лесной речке с тихой, прозрачной водой.

— Вот здесь у нас база, — сказал Чувак, показывая на какой-то вал, густо заросший травой. — Наша крепость. У меня даже две легкие пушки имеются. А если не удержим удара, то есть отход через непроходимое болото. По нему ни один чужак не пройдет. Так что сам понимай, фирма веников не вяжет.

— Круто, — согласился я, рассматривая хорошо замаскированные фортификационные сооружения. — Лагерь, как я понимаю за валом?

— Точно, — не без гордости подтвердил он. — Нас отсюда стрелецкий полк не выкурит. Будет нужно, так жахну картечью, мало не покажется!

Мы поднялись на вал и оказались над циркульной формы крепостью. Единственным незащищенным местом был сход к болоту, поросшему ряской и осокой. За валом, внутри крепости, паслись лошади, и было десятка полтора-два шалашей.

— Это и есть наше городище, — со скрытой гордостью сказал Чувак.

Насыпь с внутренней стороны была крутая, так что спускаться пришлось по приставной лестнице.

— Как же вы завели сюда лошадей? — удивленно спросил я, увидев среди табуна нашу кобылу Зорьку.

— По болоту, — ответил Чувак.

На наше появление никто не отреагировал, разбойники, если они здесь и были, сидели по шалашам, так же, как и пленники. Похоже, атаман смог навести в ватаге образцовый порядок. Ни следов от костров, ничего, что бы могло выдать их местоположение, я не увидел.

— Приведи вчерашних, — негромко сказал Чувак на старорусском языке появившемуся из-за шалаша человеку в самом обычном крестьянском платье. Тот кивнул и исчез.

— Зайдем ко мне, — пригласил он одного меня.

Мы вошли в обычный шалаш, внутри которого оказался натуральный шатер. Пол был покрыт коврами, большую его часть занимало широкое ложе, слишком широкое для одного человека, видимо, намек на то, что атаман здесь не ведет жизнь праведника.

— Садись, — пригласил Чувак, указывая на низкую атаманку возле также низкого круглого стола, — сейчас их сюда доставят.

Теперь, когда он говорил о деле, а не о себе, это был совсем другой человек, собранный и лаконичный.

За входом несколько раз вежливо кашлянули, и в матерчатый полог просунулась голова давешнего крестьянина, он поймал взгляд начальника и приказал кому-то за своей спиной:

— Входите.

В шатер вошли Ваня и Тарас Макарович. Мой рында выглядел смущенным, нахальчик, напротив, вел себя совершенно естественно.

— Наконец-то! — воскликнул он, едва увидев меня. — Я уже подумал, что ты о нас совсем забыл!

— Здравствуй, хозяин, — поздоровался Ваня. — Прости, но так уж получилось.

— Ничего, у тебя все в порядке?

— Кормили хуже некуда, — вместо Вани ответил Тарас, — в турецком плену и то кормят лучше.

— Помолчи, — прервал я трепача, — а то оставлю тебя здесь на воспитание.

— Принимай, оба живые-здоровые, — сказал атаман. — Деньги передашь Пашке. — А пока пусть они посидят с остальными пленными, — сказал он провожатому.

Я не возразил, и Ваня с Тарасом вышли из шалаша.

— Давай отметим встречу, — предложил Чувак, — расскажешь, что там у нас случилось с Советским Союзом.

Спешить мне было некуда, потому я не стал сопротивляться халявному банкету. К тому же Чувак меня заинтересовал своими организаторскими способностями. С таким талантом военноначальника грех было прозябать в простых разбойниках.

Пока мы усаживались и устраивались, появились какие-то женщины, споро и умело накрыли стол низкий, татарский. Жил Чувак, надо сказать, на широкую ногу. Видимо, на потребностях сказывалась советская нехватка продуктов первой необходимости. Поэтому лишь только он разбогател, начал оттягиваться по полной программе.

Как такие деликатесы, как зернистая икра, свежая осетрина, копченые угри попадали сюда, в лес, я спрашивать не стал. Не знаю, по какой причине, может быть, после последнего перепоя в двадцатом веке, но напитки были представлены значительно скромнее, чем еда. Однако и того, что оказалось на столе, вполне хватило для поддержания хорошей застольной беседы и хорошего расслабона.

Описывать наши пьяные разговоры и откровения, мне кажется, нет никакой нужды. Как всегда, информативности в них почти нет, а присутствует одна эмоциональная составляющая. Я после последних трудных дней с удовольствием снимал напряжение крепкими, выше сорока градусов, отечественными курными винами, настоянными на всевозможных ягодах и ароматических травках. Когда состояние наших организмов приблизилось к идеальному, Чувак вспомнил об обещанной красавице, которую собирался продать мне со значительной скидкой и распорядился привести девушку в шатер.