Тайны афганской войны - Александр Ляховский

Как только решение атаковать принято (обычно утром), группа после полуденного приема пищи и чаепития покидает «марказ». Никакого порядка в продвижении, никакой разведки, никакого передового отряда. В сумерках группа останавливается на таком расстоянии от цели, чтобы объект можно было разглядеть в бинокль. С наступлением темноты группа начинает продвигаться вперед. Продвижение опять-таки зависит не от специализации или натренированности людей, а от их желания более или менее искренне сыграть роль моджахедов, будущих «шахидов» (мучеников) или будущих «гази» (победителей неверных). Самые целенаправленные достигают позиций противника, не получив на то никакого приказа. Другие располагаются там, где считают нужным. Тот, кто тащится в хвосте, не будет наказан: на все воля аллаха. И вдруг тишина взрывается: стреляют изо всего и отовсюду: за очень короткое время все боеприпасы израсходованы. Тот, кто хочет поимпровизировать, подбирается ближе и пытается бросать гранаты или убивать солдат. Подвиг заключается в том, чтобы принести оружие, отобранное у врага: это и добыча, и поступок, угодный богу. Потом, когда в игру вступают тяжелые орудия отдаленной базы или грозные минометы противника, начинается отступление, быстрое, но не паническое. Каждый за себя, никаких приказов, никаких передовых отрядов. Раненых и убитых уносят с собой. Останавливаются обычно в каком-нибудь доме или в мечети, вне досягаемости минометов, и после возвращения всех членов группы начинается чаепитие. Подводится итог, довольно скудный. Был бой («джанг») — появилось даже специальное выражение для этого: «такотук кардан» («так-так-так» — звук пулемета). Здесь нет ни хвастовства, ни трусости (иногда все же на войне убивают, а на следующий день бой может возобновиться). Война как образ жизни, как представление, как аутодафе.

Есть один вид оружия, который очень нравится моджахедам. Это индивидуальное оружие, производящее много шума и дыма, афганцы — настоящие асы в обращении с РПГ-7 (ручное противотанковое оружие) и ДШК 12.7-мм (пулемет); они обожают различные ракетометы, безоткатные пушки, но совершенно не используют минометов, для стрельбы из которых необходимы скоординированные действия трех-четырех человек и точный прицел. Хотя миномет часто представляет собой единственное эффективное оружие для обстрела крепких оборонительных сооружений. Эта индифферентность атакующих афганцев передается и атакуемым афганцам, плохо окопавшимся в мелких траншеях. Вообще моджахеды не очень-то прицеливаются: высота прицела всегда заклинивается для самой короткой дистанции, хитроумные оптические прицелы демонтированы.

Среди воинов, ставших моджахедами, появился аргумент, при помощи которого они оправдывают свою неспособность разбить противника: техническая отсталость вооружения. В XIX веке появилась винтовка, заряжающаяся с казенной части; сегодня господствует страх перед минными полями. Изобретатели «джихада» считали, по-видимому, что тактика в мире техники потеряет свое значение. Так, афганцы почти не предпринимают штурмовых атак под предлогом боязни минных полей. Однако некоторые исследования показали, что мины вовсе не играют такой уж важной роли. На самом деле афганцы не умеют эффективно вести прицельный огонь. Большая часть официальных постов защищена очень плохо. Аргумент, касающийся возможных угрожающих потерь, окончательно теряет свое значение, тем более что моджахеды вступают порой в самые рискованные сражения или начинают внутренние войны, которые могут превратить их просто в «кошта» (убитых), а не в «шахидов».

Всякий переход к более продуманной тактике осады предполагает изменение в восприятии войны: специализацию, то есть различие между бойцами, координацию действий, то есть чувство точного времени, и особенно желание создать разрыв между боями.

Отсутствие тактической изобретательности, такое странное у людей, которых вся мировая литература представляет в качестве прирожденных воинов, — это следствие отсутствия стратегии.

Определение цели (советско-афганский пост, расположенный на границах пространства солидарности), как и концепция атаки (демонстрация силы без достаточного желания захвата и разрушения цели), Унаследовано от межплеменной войны, которая является оборонительной, а не наступательной, поскольку она обесценивает единственную точку, взятие которой положило бы конец агрессии. Захват советских баз стоит выше понимания большинства афганцев, как и захват столицы; участник межплеменной войны мог взять власть лишь после того, как она пала.

Атаковать базу — это значит полностью изменить концепцию стратегии. Тогда афганцы просто пытаются жить рядом с этими базами, представляющими собой нечто вроде наземных авианосцев, замкнутых в себе и, как это ни парадоксально, совершенно не контактирующих с окружающей средой, после того как периметр их безопасности будет очищен при помощи бомб и бульдозеров. Повторяя знаменитые слова, воин не берет власть, он ее подбирает (взятие Кабула в 1929 г.). Гocyдарство само по себе — это не цель; пустое пространство больше привлекает воина, чем наполненное; базар подвергается разграблению, когда властелин покидает дворец. Таким же образом тактический идеал для большинства моджахедов — это возвращение официального поста после переговоров или предательства. Это награда за святое дело, а не результат размеренной и четкой стратегии. Время не соответствует истории.

Глава V

Курс — национальное примирение

Отход от догматизма

В связи с участием советских войск во внутреннем конфликте в Афганистане упал международный престиж Советского Союза, было подорвано доверие к его миролюбивой политике. Приводимые нашим руководством аргументы в обоснование советского присутствия в ДРА не удовлетворяли многие страны, которые открыто его осуждали на многочисленных форумах, в том числе и проводимых под эгидой ООН. Негативное влияние войны в Афганистане начало ощущаться и внутри нашей страны. К счастью, в Советском Союзе нашлись реалисты, КПСС и правительством был взят курс на вывод войск из Афганистана и решение афганской проблемы политическим путем.

Коренные изменения наметились начиная с октября 1985 года, после первой встречи М. С. Горбачева с руководством республики. Афганской стороне было прямо сказано о серьезных перекосах и перегибах в практике НДПА и рекомендовано пересмотреть, перестроить свою политику, скорректировать стиль работы в массах, главное внимание уделить расширению социальной базы нового строя, а также укреплению вооруженных сил. СССР заявил о твердом намерении вывести войска из Афганистана.

Когда этот вопрос был поставлен, реакция с афганской стороны была в основном отрицательной. Б. Кармаль, лицо которого и так темновато, потемнел еще больше: «Если вы сейчас уйдете, в следующий раз придется вводить миллион солдат». Так он и сказал.

На XVI Пленуме ЦК НДПА (20.11.1985 г.) наконец было достигнуто понимание, что партия, играя руководящую роль в строительстве прогрессивного общества, должна поделиться реальной властью с другими политическими силами, готовыми принять участие в этом процессе. Однако, несмотря на принятые решения, руководство партии вновь не смогло решительно взяться за их выполнение. Кроме косметических подкрашиваний, ничего в этом направлении не делалось, ничего не менялось. Ничего значительного не предпринималось и по укреплению афганских вооруженных сил. Иждивенчество слишком сильно, глубоко поразило к тому времени верхний эшелон власти.

Пассивное поведение Б. Кармаля возмущало некоторых членов Политбюро и ЦК НДПА. Все более очевидным становилось, что он утратил свой авторитет в партии и не способен вывести ситуацию в Афганистане из тупика. Дальнейшее пребывание Кармаля у руководства страной стало бесперспективным.

На XVIII Пленуме ЦК НДПА (май 1986 г.) на пост Генсека партии вместо Кармаля был избран Наджибулла.[6] Началось очищение политической доктрины партии от наслоений догматизма и подражательства, вследствие чего стала остро ощущаться потребность в более радикальном изменении всей внешней и внутренней политики НДПА. И партией в это время была выработана стратегия, призванная положить конец внутреннему конфликту в стране, а именно политика национального примирения (ПНП).

— Я на переговорах в Москве в 1985-м, — вспоминает Наджибулла, — не стал просить слова, не высказал своего мнения. Но когда в перерыве вышли из зала, где происходили переговоры, сказал своим коллегам, что Б. Кармаль не прав, что его слова не должны считаться позицией всего афганского руководства.

Я рассуждал так. После апрельского Пленума 1985 года новое советское руководство начало политику обновления. Но кто поверил бы в искренность СССР, покуда его войска оставались в Афганистане? Советский Союз и Афганистан могли долго еще вести войну, возможностей для этого хватало, но ради чего? Ведь почти весь мир был против, из года в год Генеральная Ассамблея ООН голосовала против нас. Все говорили, что Афганистан оккупирован. А главное, что бы мы ни утверждали, симпатии части афганского народа были на стороне контрреволюции.