Робин Гуд - Михаил Гершензон

Горожане молча следили за тем, как железо режет желтую глину.

– Отдохнем пока, что ли? – сказал Вилль, опускаясь на землю. – Ты, парень, жалеешь небось, что ввязался в наше дело?

– Нет, – ответил виллан. – А помирать неохота.

– Не горюй, приятель! Знаешь, на том свете все будет наоборот. Спроси любого монаха. На том свете ты будешь ехать на белом коне, в плаще, расшитом золотом и серебром, а твои товарищи, вроде меня, будут гнать по дороге шерифа с таким же глаголем на плечах. Вот только не знаю, есть ли на том свете Понтефракт.

Первый глаголь поднялся кверху, качнулся, как подрубленное дерево, и замер. На нем закачалась веревка с петлей.

Стрелок окинул взглядом толпу. Десятки глаз ощупывали его со всех сторон – иные горели злорадством, ненавистью и насмешкой, другие почернели от страха и жалости.

Рядом с первым глаголем встал второй. У стрелка пересохло в горле и пропала охота шутить. Он напряг мускулы, силясь порвать веревки.

– Эх, стукнуть бы тебя перед смертью! – сказал он, глядя шерифу прямо в глаза. – Рук не хотелось марать о тебя, старая падаль, а зря мы отпустили тебя живым в тот проклятый день!

– Начинайте вот с этого, – кивнул шериф рабам.

Обозленные тем, что стрелок заставил их тащить тяжелую виселицу, рабы с поспешной готовностью подскочили к Виллю Статли. Но он тряхнул плечами, и они отлетели от него, как щенки.

– Шериф! – крикнул Вилль Статли. – Не годится стрелку Робин Гуда умирать от удавки! Ты однажды поклялся не вредить нам ни на море, ни на суше. Если есть еще капля совести в твоей подлой душе, позволь мне умереть, как подобает стрелку. Прикажи дать мне в руки меч, я буду биться со всеми твоими людьми, один против многих!

– Нет, разбойник! Собаке – собачья смерть! Ты расстанешься с жизнью в петле!

Рука раба коснулась шеи стрелка. Вилль Статли отпрянул от него и наткнулся на копье стражника. Острые копья нацелились в него со всех сторон.

– Хорошо же! – крикнул Вилль Статли. – Развяжите мне руки, а там посмотрим, помогут ли вам ваши копья!

– Слишком большая честь для тебя – умереть от копья и меча, – усмехнулся шериф. – Ты издохнешь, высунув набок язык, и такой же смертью умрет Робин Гуд, когда попадется мне в руки.

Вилль Статли приподнялся, выпятив грудь, заскрежетав зубами. Но узлы затянуты были туго, только кровь с натуги брызнула у него из рубца на щеке.

– Ты жалкий трус, шериф! – прохрипел он. – Погоди же! Робин Гуд разочтется с тобой за меня. Он проткнет твое подлое сердце, он раздавит тебя, как вонючего клопа. Прощай, виллан, не робей! Умирать – один раз.

Парень съежился, когда петля упала на шею стрелка, будто сам ощутил прикосновение веревки.

– Дай же мне попрощаться с тобою, Вилль Статли! – раздался тут голос, и лучник в зеленом плаще, вынырнув из толпы, шагнул к стрелку.

– Стой! И ты не уйдешь, Рейнольд Гринлиф! – вскричал шериф, узнав Маленького Джона. – Ты будешь болтаться с ним на одной веревке!

Но широкий нож блеснул уже в воздухе раз и другой, и Вилль Статли выдернул меч из ножен у стражника, который стоял рядом с ним.

– Спина к спине! – крикнул Маленький Джон, и два меча сверкнули над головами стрелков.

Горожане в испуге отступили назад и прижались к стенам домов, шериф осадил коня, а стражники бросились вперед.

А в небе скользили белые облака, проволакивая легкие тени, как сети, по дубам, по каштанам и букам, по колосистым полям и горячим дорогам, собирая прозрачный улов – ветерок, напоенный дыханием цветов, и дрожащий над пашнями воздух. А с высокого холма, что сбегает лугами к Понтефракту, навстречу скользящим теням спешил всадник в малиновой куртке, с конской шкурой на плечах и в рогатом шлеме.

Перед ним как на ладони открылась рыночная площадь, и зоркие глаза разглядели сквозь дымку пыли, как упал, раскинув руки, незнакомый виллан под ударом датского топора и как люди шерифа, навалившись на Маленького Джона и Вилля Статли, связали стрелков по рукам и ногам.

– Вовремя я подоспел! – сказал Робин и трижды протрубил в рог сэра Гая Гисборна.

Торжествующий звук прокатился над Понтефрактом, и шериф узнал этот рог и воскликнул, привстав в стременах:

– Это рог Гая Гисборна! Он дает нам знать, что разбойник убит!

Толпа расступилась, чтобы пропустить воина в конской шкуре.

– Привет благородному лорду! – услышали горожане. – Робин Гуд убит и не воскреснет.

Шлем скрывал лицо воина, и шериф не знал, кто стоит перед ним. Он видел только конскую шкуру и бычьи рога на шлеме.

– Наконец-то! – крикнул шериф. – Сэр Гай Гисборн, проси у меня любой награды! Ты совершил великий подвиг, Гай, и тебе ни в чем не будет отказа.

И стражники все шагнули вперед, чтобы узнать, какой награды потребует рыцарь, убивший Робин Гуда.

– Мне не нужно награды, – ответил воин. – А впрочем… – тут он посмотрел в ту сторону, где лежали связанные Вилль Статли и Маленький Джон. – А впрочем, нет, благородный лорд шериф. Там, я вижу, лежат слуги Робин Гуда. Я убил их главаря, так позволь мне прикончить и слуг!

– Безумец! Такой ли ты заслужил награды? Спрашивай золота, спрашивай земли, леса, я добуду для тебя у короля все, что захочешь!

– Отойдите в сторону, чтобы никто не услышал исповеди этих людей. Я разделаюсь с ними, как разделался с Робин Гудом.

Шериф кивнул головой и тронул поводья. Он отъехал к тому месту, где стояли рыночные весы, а стражники отошли вслед за ним.

Тогда воин в конской шкуре, с бычьими рогами на шлеме склонился над пленниками, и веревки упали с них под ударами ножа.

– Вот тебе лук Гая Гисборна, Маленький Джон, – сказал Робин, – а ты, Вилль Статли, бери его меч.

Робин сбросил на землю тяжелый шлем, и два лука пропели тетивой. Двое стражников, которые бросились вперед, заметив обман, упали на горячую пыль. Еще две стрелы просвистели, и люди шерифа пустились бежать без оглядки, чувствуя, как щекочет их между лопатками смерть. Ральф Мурдах всадил шпоры в брюхо коню, но стрела догнала шерифа.

– Так, – сказал Робин, – был в Ноттингеме благородный шериф – лорд Ральф Мурдах.

Стрелки ополоснули лицо и руки у студеного колодца и с веселой песней двинулись к Вирисдэлю. Навстречу стрелкам из зеленой лощины примчались вестники победы – лохматые псы фриара Тука. А потом, как всегда, показался за ними и сам святой отец; и хотя широки были плечи у причетника из Фаунтендэля, но они не могли скрыть от глаз его спутников.

Три десятка молодцов в зеленых плащах шли за ним, и три сына вдовы, и старый рыцарь Ричард, и сын его Энгельрик Ли, и хромой старикашка, веселый стрельник из Трента.

– Победа, Робин! – прогудел фриар Тук, сложив ладони трубкой.

– Победа, победа, друзья! – ответили сразу и Робин, и Вилль, и Маленький Джон.

Заключение

Много веселых песен сложили глимены про Робин Гуда и его лесных молодцов.

Хочешь – слушай про то, как стрелок повстречал Маленького Джона на бревне, перекинутом через ручей.

Если добрым людям нравится, глимен расскажет, как старуха вдова обменялась с Робином платьем, чтобы спасти его от епископа, как он спас от шерифа ее сыновей.

– Спой нам про то, как король Ричард навещал Робина в Шервудском лесу, – скажут крестьяне.

И глимен споет про Ричарда Львиное Сердце: целый год просидел король в Ноттингеме, но не смог изловить Робин Гуда. А потом оделся монахом, и стрелки привели его к Робину. Добрый Робин отказался служить королю, потому что ему милее была свобода, и зеленый лес, и Маленький Джон с востроносым Скателоком.

В этих рассказах волной льется эль, и поет тетива, и хохочет хмельной фриар Тук. Стрелы летят слишком метко, чтобы это могло быть правдой, а знатные рыцари и аббаты душат своих вилланов так, что это не может быть ложью. Много веселья в этих рассказах, потому что нет ничего веселей в целом свете, чем борьба за привольную и свободную жизнь. И для каждого пахаря, для виллана и для раба имя Робин Гуда, как тетива боевого лука, звенит надеждой на лучшие дни, звенит призывом к бою. Но после этих веселых песен всякий попросит глимена:

– Спой, молодец, как умер Робин Гуд.

Тогда глимен выпьет кружку темного эля и тихо положит руки на струны арфы. И добрые люди услышат последнюю песню:

Случилось, что Робин и Маленький ДжонЗеленым брели перевалом,И Джону сказал отважный стрелок:«Стреляли с тобой мы немало.

Но больше не сделать ни выстрела мне,Стрела с тетивы не помчится.Спущусь я в долину. В обители тойПусть кровь отворит мне сестрица».

И Робин к Кирклейскому скиту идет,Слабеют сильные ноги.Кирклей далек, и смелый стрелокСовсем занемог по дороге.

Когда он добрался до скита КирклейИ стукнул в дверное кольцо,Сестра открывает тяжелую дверь,Приветливо смотрит в лицо.

Монахиня пива ему налила,Сказала: «Садись у огня». –«Ни есть я не буду, ни пить ничего,Пока не полечишь меня».

«В обители тихой найдется покой,Тебя я туда провожу.И, если ты просишь кровь отворить,Услугу тебе окажу».

За белую руку пришельца берет,Уводит в далекую келью,И Робину кровь отворяет она,Кровь каплет горячей капелью.

Жилу открыла ему на руке,Ушла, ключами звеня,И долго точилась горячая кровь –До полудня другого дня.

Сперва густая бежала кровь,Потом совсем поредела,И понял тогда отважный стрелок,Что сделано злое дело.

Тут Робин с надеждой взглянул на окно,Подумал – спасет прыжок.Но слаб он был, и не было сил,И прыгнуть Робин не смог.

Тогда он подумал: «Уж, верно, меняСпасет мой рог боевой».Подносит он рог к ослабевшим устамИ тихо дует в него.

И Маленький Джон в зеленом лесуУслышал – зовет стрелок.«Не в смертный ли час он вспомнил о нас,Если тихо так трубит в рог?»

К Кирклейской обители бросился Джон,Бежит, сколько хватит сил.Плечом вышибает тяжелую дверь,Замки разметал и разбил.

«О милости, Робин, о милости яПрошу, на колени упав!» –Горестно крикнул Маленький Джон,Стрелка своего отыскав.

«Что тебе нужно? – спросил Робин Гуд. –Какой тебе милости, Джон?» –«Позволь, чтобы этот проклятый КирклейСо всем вороньем был сожжен!»

Но Робин в ответ ему тихо шепнул:«Милости этой не жди:Женщины я не обижу вовек,И ты монастырь пощади.

Дай мне, товарищ, мой лук боевой,И в небо выстрелю я.И где упадет и воткнется стрела,Там будет могила моя.

Зеленого дерну под голову мнеИ в ноги ты положи,И лук положи мой бок о бок со мной,Что музыкой мне служил.И дуб посади на могильном холме,Чтоб он мой покой сторожил.

Могилу просторную вширь и в длинуМне вырой – и люди пройдутИ скажут: «Под деревом этим лежитХрабрый стрелок Робин Гуд».

Сноски