Игры виновных: сезон первый - Р. С. Кириченко

называться дачей. Здесь был холодильник, телевизор, вай-фай, игровая приставка, несколько пуфиков, диван и спальня на втором этаже. Всё располагало к тому, что нет необходимости в ближайшее время возвращаться в город. И это не могла их не радовать.

Паша сообщил Саше, о чём он разговаривал с Руминой. Сначала Саша начал возражать и ругаться, но в ответ Паша объяснил, что она переживает:

— Она напугана, дружище, ей страшно. И она очень волнуется за тебя, — и чуть погодя с улыбкой добавил: — И жалеет, что огрела тебя бутылкой.

Они снова посмеялись. Саша открыл бутылки.

Таким образом они провели несколько часов — общались на разные темы, выпивали, ели пиццу, снова выпивали, играли в карты, рассказывали анекдоты, играли в приставку. В общем, делали все то, что нужно было делать, не думая ни о чём. Вот только каждого из них не отпускали мысли о произошедшем. И эти мысли были единственными, что не воспроизводились вслух.

На улице темнело, постепенно звёзды по одной, или по десятку, а может, и по сотне за раз начали поглядывать на мир сверху. Луна, практически полная, стала заливать мир сиянием, освещая дороги и дорожки, по которым ходили люди, ездили машины. Луна — тот самый спутник, что умудрялся заставлять людей признаваться в любви, волков выть, а поэтов — писать свои стихи. Тот самый спутник, на который уставились двое друзей, сидящих на крыше, покуривая сигареты.

— Паш, может, тому, кто всё это делает, нужно что-то или кто-то взамен? — начал Саша. Он не хотел говорить или думать об этом, так как обстановка его только расслабила, но понимал, что не говорить об этом не получится, рано или поздно случится что-то ещё, так почему бы не начать именно сейчас.

— Без понятия, всё может быть.

— Знаешь, как бывает. Может, этот человек — или не человек — представил, будто бы наш мир — это рынок, а он из санэпидстанции.

— Это ты к чему? — Паша удивлённо поднял бровь.

— К тому, что весь брак или гнилой товар подлежит утилизации.

— Ты же сейчас про людей говоришь…

— Я знаю, — твёрдо ответил Саша, — и не возьму своих слов назад хотя бы потому, что во всех этих грёбаных видео умирают именно люди, а не собачки, кошечки, медведи.

Паша поспешно кивнул головой, соглашаясь с другом. Без вопросов, Саша был прав, пусть и высказался в такой жёсткой форме, но он прав.

— Слушай, дружище, тут Румина кое-что приметила…

Саша напрягся и встревоженно посмотрел в глаза собеседнику.

— Она сказала, что у неё такое чувство было там, в парке, что ты якобы увидел что-то ещё… что-то, что, возможно, упустили мы… — Паша судорожно перебирал пальцами, он не хотел говорить это, но так было нужно, чтобы понять, что его друг не съехал с катушек.

— Например?

— Я не знаю, дружище, не знаю. Наверное, это всё бред, но ты слишком уж загнался и очень странно себя начал вести, говоря, что ты ни в чём не виновен. Понимаешь… — Паша помолчал пару секунд и неуверенно продолжил: — Всё это похоже на то, что ты немного сходишь с ума.

— Ты можешь говорить об этом увереннее, — усмехнулся Саша, — потому что я понимаю, как это выглядит. Скорее всего, я слишком пристально смотрел в глаза этому мелкому психу и поэтому так всё воспринял. Извини, если я вас так напугал, со мной всё в порядке.

Паша по-дружески приобнял своего приятеля, чокнувшись своей бутылкой о его. Ответ успокоил его, и расслабленный взгляд только усилил спокойствие.

Когда на улице стало прохладно, ребята спустились вниз. Время и состояние организма подсказывали, что пора готовиться ко сну. Нужно как следует выспаться, несмотря на то что никаких важных дел на следующий день не запланировано.

Саша расстелил кровать, выключил свет, включил телевизор, для того чтобы что-то играло на фоне, как оказалось, в такой обстановке ему легче засыпать.

Опустив голову на подушку, он попросил свой мозг не дарить никаких снов, чтобы всё было чисто, безо всяких картинок.

3

Проснувшись и посмотрев в окно, он решил, что встал позже положенного времени. Обрадовавшись, что Паша не стал его будить, Саша зашёл на кухню и нажал на кнопку включения электрического чайника в надежде выпить кружечку кофе. Спустя минуту он обнаружил, что тот не подает никаких признаков жизни, и, клацнув кнопкой ещё с десяток раз, прикинул, что дни чайника сочтены.

Чуть позже он изменил своё мнение, так как телевизор тоже не работал, не заряжался его телефон и имелись другие признаки того, что электричества в доме нет.

— Паша! — крикнул он. — Паш, у нас тут ЧП, ты в курсе?

Но ответа не последовало. Саша хмыкнул, предположив, что его товарищ ещё лежит в постели и видит прекрасные сны, и пожал плечами, мол, ну и хрен с тобой.

На улице было так ярко, что, даже находясь в доме, он был вынужден прищуривать глаза, когда проходил мимо окон.

Оценив всю прелесть погоды, Саша решил, что и без кофе ему хорошо удастся посидеть на крыльце дома.

Даже когда он вышел за порог, он всё так же не мог ничего разглядеть из-за яркого света, так похожего на солнечные лучи. Только какие-то неестественно яркие, словно по всему небу понавтыкали энергосберегающие лампы дневного света. Саша сформировал подручный «козырёк» с помощью ладони, чтобы хоть как-то укрыться от лучей, и уловил какое-то движение в нескольких метрах.

— Паш, что ты делаешь? В доме нет света, а ты, присев на корточки, решил по участку побегать?

Ответа не последовало.

Вместо него вокруг резко всё потемнело: участок, небо, стены дома — всё вокруг стало чёрного цвета.

— Саша, — раздался детский голос.

«Неужели это чёртов сон?» — подумал он.

— Ты прав, это сон, — донёсся всё тот же голос, — временно.

Саша по-прежнему не мог разглядеть того, кто с ним говорит. Всё, что ему удавалось увидеть, — это какое-то маленькое белое свечение, издали смахивающее на силуэт ребёнка. — Ведь сны имеют свойства заканчиваться, так же как и дни, время и прочее.

— О чём ты? — Сашин голос подрагивал. — Кто ты?

— Я твоё спасение, Саша, — раздался детский смешок, сопровождающийся топаньем маленьких башмачков, — спасение для многих. — Раздался щелчок пальцами, и сквозь смех прозвучало то, что окончательно поселило страх в душе Саши: — Но, может быть, и наоборот. Наверняка.

— И чего ты хочешь?

— О, это просто. — Игривые нотки в голосе «ребёнка» продолжали держать в оцепенении Сашу. Голос продолжил: — Я хочу, чтобы ты рассказал обо мне людям… хочу, чтобы они приняли