Трудный возраст века - Игорь Александрович Караулов

и в начале 1980-х годов, уровень материальной жизни падает, а тонус жизни политической слабеет. А периодические ссылки на «майские указы» все больше напоминают «решения майского/сентябрьского/февральского пленума ЦК КПСС».

При этом власть вроде бы постоянно говорит о готовности к переменам, об открытости к новым идеям, строит планы каких-то реформ, но это не меняет общей атмосферы. Можно сказать, что мы переживаем эпоху «перестоя» (перестройка+застой).

Неужели мы обречены на порочный круг: «стабильность» переходит в «застой», за «застоем» следуют «ветры перемен», за ними настает «бардак», а следом – новая «нормализация»? Это было бы тем более печально, что понятие «мы» с каждым циклом сужается: СССР – РФ – что дальше?

Неудивительно, что Брежнев вступает в прямую идейную конкуренцию с нынешним руководством. В России нет «Брежнев-центра» – да и где бы он мог быть? – но чем хуже идут дела в России сегодняшней, тем ярче краски мифа о «золотом веке» Леонида Ильича.

Конечно, этот миф популярнее всего среди тех, кто эту эпоху не застал, кто не испил чашу бесконечных бытовых унижений, кто вдохновляется картинками идеального новогоднего стола советской семьи: шампанское, напиток «Байкал», шпроты, баночка красной икры и «Ирония судьбы» в телевизоре. Но есть и объективные вещи.

Например, каким-то образом СССР, имея заведомо нежизнеспособную плановую экономику, мог содержать более мощную армию и вместе с тем обеспечивать гражданам множество бесплатных вещей. Каким-то образом СССР мог себе позволить не «оптимизировать» школы и поликлиники, не вводить поборы за капремонт, за парковку, не повышать налоги.

В отличие от Сталина, Хрущева и Ельцина Брежнев не стал предметом ожесточенных споров. Его посмертная судьба интереснее: будучи презираемым героем анекдотов при жизни, он превратился в респектабельную часть нашего наследия – и уж во всяком случае не в «мелкого исторического деятеля эпохи Аллы Пугачевой». Со временем выясняется, что большего величия в оценке потомков достичь невозможно и что встать вровень с Брежневым – это максимум, о котором может мечтать любой руководитель нашего государства.

АПН, 19.12.2016

Через ПЕН-колоду

В наш век тотального пиара скандал с исключением Сергея Пархоменко из рядов Русского ПЕН-центра может быть воспринят некоторыми как пиар-ход этой организации.

В самом деле – жила себе почтенная писательская контора, никого особо не волновала, а тут вдруг – массовый интерес, не меньше чем к передаче Исаакиевского собора. Причем интерес главным образом меркантильного свойства: а что же дает корочка ПЕН-центра? Может быть, там людям, по старой совписовской традиции, дачи выделяют или путевки в дома творчества раздают?

Увы, ни то и ни другое. Одни говорят, будто статус члена ПЕН-центра позволяет без проблем получить британскую визу. Иные же, скептики, отрицают даже это.

А раз так, то самое ценное, что человек в наше время может обрести от вступления в писательское объединение – это быть исключенным из него. Увы и ах.

И в этом смысле Сергею Пархоменко тоже достался пиар-подарок, причем совершенно уникальный, учитывая беспрецедентность решения исполкома Русского ПЕН-центра.

И совершенно незаслуженный – ибо ну какой из Пархоменко «поэт, эссеист, романист» (так переводится сокращение PEN)? Прямо скажем, никакой – и не в смысле «плохой», а в смысле никакой вообще. И рядом с другими «великими исключенными» он смотрится столь же гармонично, как Паниковский рядом с Мильтоном и Гомером. Пастернак – и Пархоменко. Солженицын – и Пархоменко. Каково?

И тем более незаслуженный, если учесть, за что его исключили. Не за вольнодумные книги и не за смелые выступления, а попросту за грязное бытовое оскорбление основателя и многолетнего президента Русского ПЕН-центра Андрея Битова.

И тем не менее факт есть факт: в отличие от таких очевидных литературных величин, как Виктор Пелевин, Захар Прилепин или Алексей Иванов, радиожурналист Пархоменко в ПЕН-центре состоял, да и не просто сам по себе, а еще и вместе с супругой, Варварой Горностаевой. Вот такое талантливое семейство.

Кто же их, голубчиков, принял и зачем?

Приняла их, вместе с десятками других литераторов и паралитераторов, Людмила Улицкая в бытность вице-президентом организации, в конце 2013 – начале 2014 года – поспешно, списком и скопом. Для чего устраиваются такие «ленинские призывы» – тоже понятно: чтобы захватить власть. В данном случае через Улицкую власть в ПЕН-центре пытался захватить некто Ходорковский (помните «Конгресс интеллигенции»?), и понятно, какой характер должна была получить деятельность организации в случае успеха.

Однако успеха не воспоследовало, свежепринятая массовка погоды не сделала, и тогда усилившаяся «либеральная фракция» принялась действовать не мытьем, так катаньем: одно за другим стали появляться письма и обращения от имени «членов ПЕН-центра», то есть именно этой конкретной фракции, которые, пройдя через рупоры прессы, воспринимались публикой как позиция ПЕН-центра в целом, ведь, за неимением в русском языке артиклей, слово «члены» можно понять и как «все члены в целом», хотя это было отнюдь не так.

Чему же были посвящены эти коллективные плачи? Тоже вещам вполне ожидаемым: свободу Надежде Савченко, свободу Олегу Сенцову (украинскому горе-террористу и горе-режиссеру), отстоим библиотеку украинской литературы. Сплошная забота об Украине, как будто это не русский ПЕН-центр, а украинский (при том, что на Украине есть же и свой). И при всей взволнованности украинской темой – ни единой нотки тревоги из-за убийства украинского писателя Олеся Бузины. Хотя стоит ли удивляться – а то мы взглядов Ходорковского не знаем?

Впрочем, в декабре 2014 года Людмила Улицкая, обвиненная в «рейдерском захвате» организации, вынуждена была уйти из руководства, и за ней потянулись на выход такие, например, мастера слова, как Любовь Сумм, Ирина Ясина и Зоя Светова. Конечно, добровольный выход будет послабее исключения – выйти любой дурак может, а на исключение надо еще нарваться – но тоже какой-никакой пиар. Вот вы ведь не знали такого писателя, как Любовь Сумм? Теперь знаете.

Исключение Пархоменко, истинная причина которого в среде его симпатизантов, разумеется, вуалируется, вызвало новую волну исхода. О выходе из ПЕНа заявили Лев Рубинштейн, Борис Акунин. А умеренный и безусловно порядочный либерал Евгений Бунимович поступил скромнее – приостановил свое участие в работе руководящих органов Русского ПЕН-центра.

Мотивирующая часть его заявления очень красноречива:

«Увы, сегодня по обе стороны ПЕНовских баррикад оказались писатели и поэты, которых уважаю и люблю, с которыми меня связывают давние приятельские, дружеские отношения, и я не хочу делать ненужный, навязанный выбор между Женей, Левой, Игорем, Люсей, Андреем, Гришей, Мариной, Варей, Сашей, Валерой, Костей, другим Сашей, Сережей, Володей, Максимом, Юликом, Ольгой, Олегом, Ирой, Тимуром, Ефимом, Наташей, Славой, Владом».

По сути, Бунимович обращается к членам междусобойчика. Здесь ключ к истинным, а не мнимым проблемам Русского ПЕН-центра. Международный ПЕН-клуб создавался как внеполитическое движение с целью защиты людей, преследуемых