Последний полет орла - Екатерина Владимировна Глаголева

во время прилива и похожая на вход в загробное царство Аида, была в свое время основанием донжона, где провел целый год в заточении Гевин Дуглас, епископ Данкельдский, испросивший у папы позволения сочетать браком близких (по мнению Церкви) родственников во имя мира в Шотландии. Он перевел «Энеиду» на скотс (язык шотландских равнин) и завершил этот великий труд за полтора месяца до битвы при Флоддене 1513 года, сыгравшей роковую роль и в жизни Дугласов, предков Магдалены по материнской линии, и в жизни графов Хьюмов – прежних владельцев Дангласса. Шотландцы тогда напали на Англию, вторгшуюся во Францию, во имя Старого союза между лилиями и чертополохом, и потерпели поражение. А вон там (но туда лучше не подниматься, а то можно свернуть себе шею) находились покои Марии Стюарт, которую привез сюда граф Босуэлл…

– Папа видит в каждом холме страты горных пород, а Роберт в старых развалинах – напластование истории, – сказала Магдалена.

Фанни не сводила с баронета глаз, в которых застыло восхищение. А тот вдруг помрачнел, поглощенный новой мыслью.

– Нам легко говорить о живших до нас: тот был предатель, этот совершил ошибку, – ведь мы-то знаем, кто оказался сильнее и чем всё закончилось. А какой-нибудь граф Хьюм, выбирая между Маргаритой Тюдор, сестрой английского короля, и герцогом Олбани, стоявшим за французов, или между католичкой Марией Стюарт, имевшей сына и поддержку во Франции, и бездетной еретичкой Елизаветой Тюдор, против которой шла Великая армада, думал, что ошибки быть не может, – а потом ему сносили голову на плахе. А этот неприступный замок, который никто не мог захватить? Символ стойкости шотландцев? Его разрушили по приказу шотландского парламента в 1567 году, повелевшего не оставить от него камня на камне. В официальной истории это преподносится как одно из величайших деяний Якова VI, сына Марии Стюарт, хотя ему тогда был всего только год от роду.

Наверху сильнее дул холодный ветер, трепавший юбки и фалды фраков и грозивший унести с собой шляпы. Компания начала спуск, оказавшийся труднее подъема, и как-то само собой получилось, что Фанни теперь опиралась на руку Роберта, а Уильям помогал своей жене.

Тетя Амалия присмотрела полянку для пикника – у дикой яблони, раскинувшей во все стороны голые ветви, еще не одевшиеся листвой. Лошадей выпрягли, чтобы и они тоже отдохнули и пощипали свежей травки; мужчины расстелили на земле теплые клетчатые пледы, дамы завладели корзинками с провизией и выкладывали из них холодную говядину, хлеб, горчицу, кровяную колбасу, мясной пирог, пшеничные лепешки, баночки с джемами, бутылки с элем и крынки с молоком. Обожание, написанное на лице Фанни, когда она передавала очередную тарелку сэру Роберту, ни от кого не укрылось; Уильям даже счел нужным найти ему объяснение и похвалил глубокие познания баронета, явно выходившие за рамки премудрости, какую можно усвоить в Кембридже.

– Ах, если бы он нашел применение этим познаниям! – недовольно сказала тетушка. – Давно пора избрать себе какую-нибудь цель в жизни.

– Ma tante, упорнее всего человек стремится к своей цели, когда не знает точно, чего именно он добивается.

Магдалена рассмеялась.

– Роберт, ты неисправим! Всегда говоришь парадоксами.

– Отнюдь, дражайшая кузина. Сумеешь ли ты назвать мне нечто, чего люди всех времен и народов желали и добивались бы упорнее, чем любви? Казалось бы, о любви уже известно всё, о ней написаны груды поэм и трактатов, но даже прочитав их все, влюбленный окажется беспомощен перед новизной своего чувства, искренне полагая, будто происходящее с ним сейчас не случалось прежде ни с кем и никогда. И все эти страдания, безумства, разочарования повторяются снова и снова. Все величайшие катастрофы человечества происходили от любви.

– Ну уж… это, пожалуй, чересчур, – возразил Уильям.

– Возьмите Бони! – оживился Роберт. – Чего он добивался, как не любви? Но он хотел, чтобы его любили сразу армия, Франция и Жозефина, не имея при этом возможности быть со всеми тремя одновременно. Он обещает Франции славу, Жозефине – сокровища и уезжает с армией в Египет. Там он узнает, что жена ему изменяет, бросает армию в пустыне и мчится во Францию. Потом он разводится с женой, женится на австриячке и, чтобы задобрить Францию, сулит ей владычество над миром. Для этого он отправляется в Россию, губит там армию в снегу и возвращается к жене. Потом он отдает на поругание Францию, чтобы спасти армию; его отлучают от обеих и отправляют на Эльбу, где он узнает, что и новая жена ему тоже неверна. Он снова мчится во Францию и с радостью выясняет, что многократно преданная им армия по-прежнему влюблена в него, поскольку новый «муж» стар, немощен и ни на что не годен. Уверен, что и Франция примет его в свои объятия по той же причине. А вот насчет Марии-Луизы я бы не стал делать положительных прогнозов… Во всяком случае, ничуть не желая прослыть новой Кассандрой, я убежден, что добром это не кончится.

Ветер всё-таки нагнал облака, закрыв ими солнце; море тотчас сделалось сердито серым. Когда до дома оставалось несколько сотен ярдов, начал накрапывать дождь; Роберт пустил лошадей вскачь, и Фанни воспользовалась этим, чтобы уцепиться за его локоть.

У крыльца стоял курьер в алом мундире, держа свою лошадь в поводу.

– Полковник де Ланси? – спросил он, увидев Уильяма.

Тот подтвердил, взял у курьера письмо, взломал печать, пробежал листок глазами несколько раз…

– Благодарю вас, можете идти. Передайте, что я выезжаю сегодня же вечером.

– Зайдите на кухню, вас покормят, – мягко добавила Магдалена.

Сосредоточенное лицо унтер-офицера расплылось в улыбке, и стало видно, что он совсем молод.

– Что случилось, Уильям? – встревоженно спросила Магдалена, когда они поднялись к себе на второй этаж.

– Герцог Йоркский приказывает мне срочно явиться в Лондон.

– Я поеду с вами?

– Не нужно. Оставайтесь здесь, я напишу вам, когда всё узнаю.

Шумный весенний ливень быстро закончился, но тучи не спешили расходиться, а размокшая дорога потемнела. Несмотря на это, Роберт тоже решил ехать, чтобы составить новому родственнику компанию до Эдинбурга. Разочарованная тетя Амалия простилась с ним очень сухо. Фанни поднялась вместе с Магдаленой на бельведер, где теперь бушевал ветер, ее лицо дрожало от едва сдерживаемых слез. Две конные фигурки быстро удалялись вдоль реки. Медовый месяц продлился всего