Несудьба - Эллин Ти

я выйду победительницей, а не побежденной, как обычно бывает. Потому что не стоит унижать то, что мне нравится, пусть даже это и разбивает мне сердце.

– Это только твои тараканы, Макс. Тебе не кажется, что я примерно раз восемьсот сказала тебе, что готова только дружить? Нет? Мне повторить еще раз?

– Это все из-за него, да? – Он рычит эти слова сквозь зубы, но я стараюсь не обращать внимания на эти эмоции. В конце концов, это ведь действительно только его тараканы. – Никак не можешь его забыть? Поэтому отталкиваешь меня постоянно? Все это время?

Мне хочется дать ему подзатыльник и отругать, как маленького ребенка, за то, что он не слышит меня и додумывает какую-то ересь. Я устала от этого. Каждый раз я должна сначала сказать, а потом еще и объяснить свои слова. Не хочу. Толку все равно маловато от этого, как выяснилось.

– Знаешь, Максим, мне больше нравилось, когда ты был просто моим другом и мог общаться со мной нормально, без всех этих тупых претензий и выяснений отношений. Кажется, у тебя и правда завелись тараканы.

– Они всегда были. – Он пожимает плечами и поправляет спортивную сумку на плече. Мы идем очень медленно, наверняка ему тяжело, но он молчит. Просто время от времени поправляет лямку. – Просто сидели в затишье. Им не приходилось вылезать, потому что рядом с тобой не терлись всякие мудаки и нам всем было спокойно. А если кто-то и пробовал тереться, ты давала мне зеленый свет отправить их куда подальше и мы снова просто жили как раньше.

– Мудаки? – переспрашиваю, не послышалось ли мне. Он фыркает и качает головой. Ну приехали. – Хочу напомнить тебе, Макс, что это ты пытался добить его травмированную ногу во время игры, а не наоборот. И не делай вид, что такого не было, я не слепая и не дура уж точно. И, ах да… Он выиграл, если ты помнишь, потому что не вел себя так, как ты. В хоккей, я имею в виду.

Или нет.

– Защищаешь его, Ален? Правда?

– Да, правда. И буду делать это еще раз. Просто потому, что ты стал вести себя со мной так, словно я тебе что-то должна. Или что-то обещала, в вечной любви клялась. А это не так, если ты вдруг забыл.

– Меня просто достало быть во френдзоне, – наконец выдает он только то, что его волнует.

Я очень устала от этого разговора и дня в целом. Наконец-то до дома остается совсем немного, и я смогу спокойно уйти к себе и постараться отдышаться от того напряжения, что витает между нами.

– Тогда нам стоит перестать общаться в принципе, – я пожимаю плечами, – раз дружба тебя не устраивает.

– Вот так легко забудешь все, через что мы вместе прошли? Два года дружбы просто выкинешь?

– Не легко, конечно. – Я говорю искренне. Слишком много классных моментов было за это время. – Но ты своими словами не оставляешь мне выбора.

– Ну почему же? – Мы останавливаемся у моего подъезда, наконец-то и я замечаю на лице Макса улыбку, когда поворачиваюсь к нему. Это немного настораживает: разговор в целом не предполагает улыбку. – Выбор всегда есть. Например, будь моей девушкой. Сделай такой выбор.

– Мне иногда кажется, что я говорю с тобой на вымышленном языке. – Я вздыхаю, потому что волнение комом стоит в горле от его слов. – Нет, Максим.

– А я все равно дождусь от тебя «да». Надоело мне все это. Буду действовать и добьюсь тебя, чего бы это ни стоило!

Он говорит слишком уверенно, мне это совсем не нравится. Максим тянется ко мне, чтобы чмокнуть в щеку, но я быстро смываюсь в подъезд и взбегаю по ступенькам на свой этаж.

Ну что это такое, а? Мне тут только активных действий с его стороны не хватало. Что он делать вообще собрался? Издевательство какое-то.

Эй, вселенная, а можно мне какого-то покоя и стабильности в личной жизни? Очень надо, пожалуйста, мне всего-то девятнадцать, а я уже от этой Санта-Барбары устала.

Захожу домой, надеясь найти спокойствие хотя бы тут, но на пороге меня встречает папа и смотрит так странно, что мне приходится поднять бровь, чтобы задать молчаливый вопрос.

– Кто выиграл? – спрашивает он явно для отвлечения внимания.

– «Феникс».

– Расстроилась?

– Да нет, не очень… – «…Потому что я болела за их соперников», надо было добавить. Иду в свою комнату, но папа останавливает меня простым вопросом, от которого мои ноги прилипают к полу:

– А это уже снова был Макс, да?

– Да, папа, ты и сам прекрасно видел, кто это был.

– А как же тот парень из другой команды, который провожал тебя до этого?

– Полчаса назад уехал в свой родной город, – отвечаю я и жмурюсь от того, как все это выглядит.

– Шустрая ты.

– Да, пап!

Он смеется, не придавая этим словам особой серьезности, но мне все равно до ужаса неловко. Все и правда выглядит ужасно. Еще вчера меня провожал парень и лез ко мне целоваться у подъезда, а сегодня, когда он уехал, ко мне лезет уже другой. Супер просто, лучше и придумать нельзя было.

Ухожу в свою комнату, падаю на кровать и рычу в подушку, а потом на ней же и засыпаю от усталости, раннего подъема, нервов и слез. Просыпаюсь от сообщения и снова улыбаюсь в экран. Сережа делает меня какой-то сумасшедшей, скоро я начну улыбаться деревьям, автобусам, ага, точно.

Мы общаемся сообщениями весь день, обо всем и ни о чем. Он рассказывает про бабушку, мы вспоминаем какие-то милые моменты, что были с нами, пока я с родителями жила еще в том городе. Общаемся постоянно, словно у нас есть хоть какой-то шанс на будущее и мы не делаем друг другу этими откровениями еще больнее.

А потом он говорит, что приедет ко мне через два месяца и одиннадцать дней, потому что послезавтра они улетают на сборы в Сочи.

И в этот момент мое сердце падает и разбивается в клочья, потому что на сборы в Сочи лечу я вместе со всем составом «Титана», участникам которого от пяти и до фиг знает скольки лет.

Какова вероятность, что мы будем в разных концах Сочи и не встретимся ни разу?

А какова вероятность того, что мы летим на одну и ту же базу и снова увидимся уже буквально через сутки?

Сдается мне, что огромная. И моя решительность тут же падает ниже плинтуса. Я говорю Сереже, что убегаю спать, хотя выспалась вечером, и выхожу из