Философские обрывы - Иустин Челийский

не живет Божественным Словом, Богочеловеком Христом. Воплощенный Бог Слово есть и смысл, и логика, и рай для человеческого существа. А все то, что противологосно и нелогосно, тем самым бессмысленно и нелогично. Это и есть то, что производит в человеке адские расположения, превращающие человеческую жизнь в ад.

Человек? – Подготовительное существо, существо, предназначенное для вечности через богочеловечность. Христов человек бесконечен и бессмертен, ибо он перешел от смерти в жизнь (Ин. 5:24). Смерть не пресекает его, он продолжается из времени в вечность. Живя воскресшим Господом, он обессмерчивает христоощущением свое самоощущение и христосознанием – свое самосознание.

Человеческие чувства? – Подготовительные чувства, которые богочеловечностью превращаются в вечные. Только в этом случае чувства не становятся мучением для человеческого духа. Если вы хотели, то могли это заметить: чувства для вас – наивысшее мучение, и ужас, и ад, до тех пор, пока их не коснется чудесный Господь Иисус. Если же Он коснется их, они преображаются в радость, в восхищение, в рай. Нет сомнения: чувство – благословение только в христочувстве, без этого оно – проклятие и ужас. Человек и был создан богообразным, христообразным, чтобы стержень его чувства был богоустремленным, и христоустремленным, и духоустремленным.

Человеческие мысли? Их смысл – вырваться в вечное и богочеловечное. Мысль – тяжкое и мучительное бремя. Она превращается в бремя легкое и милое только тогда, когда становится христомыслью. Когда мысль ологосится, охристовится, она получает свою вечную ценность, и радость, и смысл. Без этого каждая мысль – маленький ад. А все мысли в совокупности – ад бесконечный и вечный.

Нет большего ужаса, чем вечность без Христа. Я бы предпочел быть в аду, в котором есть Христос (простите за парадокс!), чем в раю, где нет Христа. Ибо где нет Его, там все превращается в проклятие, в горечь, в ужас; там на крошечное зерно человеческого самосознания наваливаются бесконечная тьма и бесконечный мрак, там тело превращается в тяжкое бремя, а душа – в проклятое иго. Кто мучился хоть сколь-нибудь мукой человеческой, тот должен ощутить истинность слов Апостола: Бог через Иисуса Христа благословил нас всяким благословением (Еф. 1:3). Без Господа Христа и вне Его человека несет и уносит черная подземная река проклятия и зла.

Только в Сладчайшем мы почувствовали и осознали: этот мир есть введение и подготовка к иному; время – введение и подготовка к вечности, земная жизнь – введение и подготовка к вечной жизни, земное благо – введение и подготовка к благу вечному. Хорошо, добрый и верный раб! в малом ты был верен, над многим тебя поставлю; войди в радость господина твоего (Мф. 25:21, 23). Но и этого не забывайте: только освященные и просвещенные божественным светом Богочеловека, мы увидели и почувствовали всю пагубность зла и греха: земное зло есть введение и подготовка к вечному злу, земной грех есть введение и подготовка к вечному царству греха – аду. Только христоносцы знают до тонкости тайну добра и зла, ибо обладают чувствами, навыком приученными къ различению добра и зла (γεγυμνασμένα έχόντων προς διάκρισιν καλού τε και κακού (Евр. 5:14). Более того: они в совершенстве познают менталитет Сатаны и диалектику философии зла; по словам апостола: нам не безызвестны его (Сатаны) умыслы (2 Кор. 2:11).

На логосном дне богообразного человеческого существа время и вечность органически соединены, онтологически связаны. Они находятся в соответствии, отвечающем величию человеческого существа. Опираясь на эти имманентные элементы вечности в себе, человек может выстроить себя в чудесное существо. Богообразие есть неиссякаемый источник богоустремленных творческих сил в человеке, с помощью которых человек созидает себя как существо вечное.

Грех нарушил это имманентное единство времени и вечности в человеческом существе, и в человеке внезапно разверзлась страшная пропасть между временным и вечным, в которой непрестанно тонет человеческая мысль и человеческое чувство. Как противобожественная и противологосная сила, грех обезбоживает, делогизирует, обессмысливает человека. А это означает: грех делает человека смертным, ибо удаляет его от единственного источника жизни, бессмертия и вечности – Бога.

Живя грехом, человек обособляет себя, солипсизирует себя, провозглашает себя центром всего, признает только себя. Чем глубже тонет он в грехе, тем больше и глубже становится в его сознании и чувстве пропасть между временем и вечностью. Обернувшись к внешнему миру, человек греха ощущает и видит страшную расселину между собой и остальными людьми, между собой и остальными существами. Утопая в бездне эгоистической изолированности, он постепенно утрачивает ощущение всеединства человеческого рода, пока не утратит его окончательно. Пропасть между ним и всей тварью превращается в бездну, бесконечную и непреодолимую. Он видит только себя, чувствует только себя, признает только себя – и никого больше, и ничего больше, ни над собой, ни около себя. Все в нем: он, только он, самозваный маленький бог на своей куче навоза. Поэтому так много людей с куцыми мыслями, с куцыми чувствами, которые не могут выйти из себя и перейти на другого. Эгоистические мысли и чувства, искалеченные и измельченные самолюбием, не признают ни людей, ни Бога, ибо не достигают до вечного и бесконечного. Зловещая расселина зияет в мыслях, в чувствах, в жизни; проклятый раскол господствует в сознании, в сердце, в душе, раскол, который опустошает фаустовского человека: «Две души борются в моей груди»[44].

Богочеловек первым перебросил мост через вырытую грехом пропасть между временем и вечностью, между человеком и Богом, между человеком и остальными существами, причем Он совершил это, устранив грех. Этим Он восстановил в человеческом сознании и чувстве единство человека и Бога, времени и вечности, этого и иного мира. Поэтому люди Христова духа, Христовой веры, борясь против греха, борются за целостное, интегральное мироощущение, за целостного, интегрального человека.

Грех разрушил единство человеческого самоощущения, самосознания, мысли, жизни, существования, существа. А тем самым – и единство человеческого мироощущения. Христова борьба против греха есть не что иное, как борьба против этой единственной силы, которая зловеще разрушает в человеке чувство единства человека и Бога, времени и вечности, чувство всеединства. Богочеловек своей богочеловеческой жизнью дал свою богочеловеческую философию всеединства. В этой жизни и в этой философии нет места злу, греху и смерти.

Человек создан Богом как макрокосмическое существо, поэтому для него естественно и логично иметь макрокосмическое чувство мира, макрокосмическое сознание мира. Поэтому человек, нерасстроенный и неразрушенный грехом, чувствует органическое единство всех тварей: и радости и печали всех тварей он ощущает как свои, ибо неким таинственным образом он носит в себе судьбу всех тварей. Пример – Адам. До падения у Адама доминировало чувство всеединства. И когда