Первые четыре века христианства - Андрей Николаевич Муравьев

грубые нелепости своего основателя и пленяла пытливые умы, не имевшие в себе простоты Евангельской, уверенностью в ближайшем их общении с Богом и необычайной строгостью правил жизни.

Полагают, что зависть и оскорбления клириков Римской Церкви были причиною падения Тертулиана и что его раздражительностью воспользовался Прокл, самый красноречивый из монтанистов, внушив гордому пресвитеру, что он уже преисполнен Параклита, т. е. Духа утешителя, ибо ересь всегда приходит к нам от раздраженного самолюбия. Пламенный и вместе суровый характер Тертулиана совершенно соответствовал мнимой суровости монтанистов и ожесточению их против Церкви, милующей падших. Однако же и после своего заблуждения он продолжал иногда писать полезные книги богословские: в пространном творении против ереси Маркиона изложил чистое учение Церкви о Сыне Божием, изъясняя Ветхий Завет Новым, опровергая философии эллинские как начало ересей; и доказывая преемством епископов истину преданий. В обличение еретиков он говорил, что у них нарушен всякий порядок иерархический, и люди, едва оглашенные верою, не различаются от верных, священники смешаны с мирянами, а жены проповедают, потому что все напыщены ложным знанием и никто не хочет смириться.

Весьма замечательно, что такое сознание исторглось у человека, последовавшего ереси, в которой именно прорицали женщины, и оно показывает, что Тертулиан не вполне ей предался, сохранив в себе прежние правила Православия. Столь же превосходное творение о Святой Троице написал Тертулиан против еретика Праксеаса, и другое, против Гермогена, о воскресении тел, где изъяснял, каким образом таинства Церкви служат источником будущего нетления плоти. Рассуждение его о единстве супружества было противно учению Православной Церкви, разрешавшей вторые браки; но книги о постах свидетельствовали напротив того, с каким тщанием соблюдала первоначальная Церковь посты, преданные ей от Апостолов, в среды и пятки каждой недели и великий пред Пасхою, кроме тех, которые в различные времена налагали еще епископы своей пастве по издревле принятому обычаю; посты эти состояли в лишении мяса, вина и даже плодов. Последнее же творение Тертулиана о венце мученическом заключает в себе драгоценные сведения о церковных обрядах того времени, о заклинаниях и отрицании от демона пред крещением; о Причащении Тела и Крови только от руки пресвитера, о ежегодных приношениях и молитвах за усопших и праздновании дней мученических, о разрешении всякого поста в Воскресение и во дни между Пасхою и Пятидесятницею, о знамении крестном при всяком действии христиан, и об иконе Спасителя, изваянной на чаше приобщения, в виде благого пастыря.

Глава 11. ШЕСТОЕ ГОНЕНИЕ

235-й от Рождества Христова

Виною последнего творения Тертулианова было новое гонение, которое, после двадцатипятилетнего отдыха, воздвиг против христиан убийца и преемник кесаря Александра кровожадный Горф Максимин, раздраженный благосклонностию к ним своей жертвы. Но гонение сие было только местным, и христиане могли легко избегать его, потому что мучители большей частью искали одних наставников или старейшин; оно продолжалось три года до насильственной смерти Максимина, уступившего престол Гордиям. Тогда пострадал Понтий, епископ Римский, который лишился своей кафедры и кончил дни изгнанником на острове Сардинии. Котда же после его смерти братия Римская недоумевала, кого назначить ему преемником, голубица, слетевшая посреди собрания верных на главу св. Фавиана, решила в его пользу единодушный выбор.

Ориген, бывший главной целью гонений, укрылся из одной Кесарии в другую, к епископу Фирмилиану, и оттуда ободрял письмами друга своего Амвросия к твердому исповеданию имени Христова; потом переселился в Тир, странствовал опять в Ахаию и в дальнюю Бостру Месопотамскую для утверждения в православии епископа Берилла и посвятил последние годы жизни любимому делу проповеди в Тире, где окончил свои глубокие толкования Св. Писания. Там написал и обличительную книгу на ругательное творение эпикурейца Цельса против религии христианской, истину которой доказывал самим ее утверждением по вселенной, вопреки нелепым толкам философов. Ориген говорил, что она уже повсюду господствует, а Тертулиан прямо объяснял, что в его время веровали во Христа все языки: Парфяне, Мидяне и Эламиты, жители Месопотамии, Армении, Понта и Малой Азии, Египта, Африки и всего помория, Римляне и их колонии, Иудеи Иерусалимские, разноязычные Гетулы и дальние Мавры, и все пределы Испании, племена Галлии и Германии, Сарматы, Скифы и даже неприступные Римлянам, но покорные Христу Британцы. Так быстро распространилась проповедь Евангельская в течение двух столетий, что во многих местах уже процветали Церкви, когда другие, более древние, еще и не знали о их существовании, хотя все соединены были Духом во Христе, невидимой Главе неизвестных, но не чуждых друг другу членов.

Весьма замечательно, что многие новейшие мудрователи, ожесточенные против Христианства, заимствовали горькие свои укоризны из книги эпикурейца, не заглянув в современную книгу Оригена, который с такою силою опровергал то, что через пятнадцать веков они выдавали опять за новое. Кроме других многочисленных творений Оригена после него осталось более тысячи бесед, говоренных им в Церкви, из коих явствует тогдашнее ее управление и богослужение. Он называет главою вселенской Церкви единого Господа, каждого же епископа главою своей частной Церкви, а пресвитеров его советом, и диаконов служителями; упоминает и о других низших степенях, проявлявшихся по мере надобности в клире: чтецах, привратниках и заклинателях против лести демонской; говорит также о диакониссах, или вдовицах, и о девах, обрученных Богу, и о подвижниках, изнурявших плоть свою постами. Мирян же разделяет на две части: на верных, вполне наслаждавшихся таинствами, и на оглашенных или кающихся, из них первые еще только готовились ко вступлению в недра Церкви, вторые же, нарушив ее заповеди, очистились молитвами верных и собственным покаянием, приносимым пред всею Церковию. И Ориген, и Тертулиан одинаково говорили о крещении младенцев и о святом мире, коим помазывали их тотчас после крещения, чтобы, сообщив дары духовные, дать им после вкусить и небесную пишу Тела и Крови Господа. Таким образом, из современных творений этих двух учителей ясно видно, как сходствует первобытное состояние Церкви Христовой с нынешним, не изменившимся через столько веков между православными.

Два великих епископа восстали из учеников Оригена: Дионисий, избранный после Иракла на кафедру Александрийскую, и Григорий чудотворец Неокесарийский. Необычайно было все течение жизни Григория: юношею хотел он посвятить себя изучению Римского права, в Верите, и вместо того сделался учеником Оригена, который наставил его правде Божией; потом искал уединения на родине в Понте, но тщетно, преследуемый молвою о своей добродетели, скитался из пустыни в пустыню, чтобы избежать священства; Федим епископ Амасийский, исполненный духа пророческого, провидел его очами духовными на расстоянии трех дней пути и, избрав заочно, невольно рукоположил в епископы Неокесарии, где насчитывалось