Горячий шоколад в зимнюю ночь - Софи Анри (российский автор)

class="p">«Поцелуй меня», – хотела попросить я, но слова замерли на кончине языка. Сейчас мы просто обнажили свои души, уязвленные и сломленные, и нашли временное утешение друг в друге. Но завтра эта призрачная иллюзия нашего единения распадется вместе с утренней дымкой, и если сейчас мы перейдем эту незримую черту, оба будем чувствовать себя неловко.

Я проглотила вязкую слюну и снова опустила голову ему на плечо.

– Спой мне песню, которую играл для Рири, – попросила я, закрыв глаза.

– Я могу запросить оплату натурой, – весело фыркнул Зак, но его голос звучал как-то неестественно. Как будто он тоже пытался скрыть невысказанные чувства.

– Разрешаю ущипнуть меня за задницу или потрогать за грудь.

– Серьезно? – удивленно спросил Зак.

– Нет, извращенец, хватит с тебя и того, что я терплю твои пошлые шутки.

Зак снова коротко усмехнулся, а потом запел. Его тембр обволакивал меня, как горячий шоколад, и вскоре я сладко уснула.

В теплых объятиях Закари Калифа.

Глава 11

Зак

Она уснула прямо у меня на руках, а следом заснул и я. На подоконнике. В обнимку с Тиной. Зарывшись носом в ее волосы, пахнувшие карамелью и яблоком.

Я проснулся посреди ночи. Мозг совершенно не соображал, и я не придумал ничего лучше, чем осторожно взять Тину на руки, отнести в свою комнату и уложить на кровать. Но рекорд по идиотизму я побил только тогда, когда лег рядом, накрыв нас обоих одеялом, крепко прижал Тину к себе и снова погрузился в сон.

Нет. Все мыслимые и немыслимые грани я перешел, еще когда обнял ее под предлогом селфи. На самом деле мне просто хотелось обнять Тину. Почувствовать ее тепло и растворить в нем свою боль.

Всю ночь я спал сладко, как младенец, но, проснувшись, ощутил болезненную пустоту. Тины рядом не было, но на столе я обнаружил вырваную из ее блокнота страницу.

Ушла на утреннюю пробежку.

С тебя завтрак.

– Тина

Фух. А то я уже испугался, что она разозлилась, проснувшись в одной кровати со мной, и умчалась в кампус.

Стоп. А почему я вообще беспокоился по поводу того, что подумает Тина? Мы с ней не пара, и все, что между нами происходило, – просто дешевый спектакль. И вчерашний душевный разговор ничего не изменил.

Я несколько раз мысленно повторил это и направился в ванную. Приняв привычный для меня холодный душ, чтобы взбодриться, я наспех вытер голову, обернул полотенце вокруг бедер и вернулся в комнату.

По закону всех девчачьих мелодрам, которые мы часто смотрели с Кейси, на выходе из ванной я должен был столкнуться с Тиной. Она бы обомлела от потрясного вида моего пресса, покрытого капельками воды.

Но если бы я каким-то чудом попал в кино, то это наверняка получилась бы пошлая пародия на ванильные слезливые фильмы.

Тина вошла в комнату. Без стука. Ровно в тот момент, когда я скинул полотенце и остался совершенно голым, а поскольку я только что принимал холодный душ, то смотреть там было не на что.

– О ужас! – вскрикнула она, став красной как томат, и быстро отвернулась.

– И ничего ужасного, – с долей обиды проворчал я, натягивая черные боксеры и спортивные штаны. – Ты пошла бегать в такую погоду? Там настоящий ураган.

Словно в подтверждение моих слов, порыв холодного октябрьского ветра всколыхнул ветки росшего возле дома дерева, и они жалобно заскрежетали по окну.

– Я бегаю каждый день и в любую погоду. Можно мне уже повернуться?

– Да я и не запрещал меня разглядывать.

– Там разглядывать было нечего.

Тина развернулась, скрестив руки на груди, и с вызовом посмотрела на меня. От моего внимания не укрылись ее порозовевшие щеки. Я намеренно отбросил на кровать футболку, которую собирался надеть, и направился к ней в одних штанах.

– Ох, ну простите, – театрально протянул я. – Если бы вы, мадемуазель, не сбежали из моей постели в такую рань, я бы встретил вас как полагается. – Я бросил красноречивый взгляд на область паха и нахально улыбнулся. – Ну, ты уже в курсе, что там точно есть на что полюбоваться.

Тина отступила на пару шагов назад, но я уперся ладонями в стену, загнав ее в ловушку. Она была смущена до предела, но продолжала дерзко смотреть мне в глаза. И меня это чертовски заводило. Ее спортивная куртка была расстегнута, приоткрывая верх груди, покрытой испариной.

– Зак, что ты делаешь? – настороженно спросила она. Ее взгляд был прикован к моему обнаженному торсу, и в нем полыхал такой голод, что я едва ли не физически ощущал на коже призрачные прикосновения ее тонких, длинных пальцев.

– Дразню тебя.

Я приблизился к ней так, что ее теплое дыхание щекотало мою шею.

Но мне было мало. Я хотел большего. Гораздо, гораздо большего.

Прекрати страдать херней, чувак.

– Зак, мне не пятнадцать, и эти приемчики на меня не действуют, – сказала Тина тоном родителя, уставшего от проделок ребенка.

– Ты покраснела, Мотылек.

– Я только вернулась с пробежки, придурок.

Тина оттолкнула меня, но, прежде чем она отвернулась, я успел заметить, как ее щеки запылали пуще прежнего, а на губах появилась игривая улыбка.

Нам обоим давно уже не пятнадцать, но это не помешало мне поступить как кретину в самом разгаре пубертата. Я ущипнул ее за задницу, отчего она смешно взвизгнула, а потом показала мне средний палец.

– Ванная там, – сказал я, с трудом сохраняя серьезное выражение лица, и указал в сторону двери. – В полке над раковиной есть чистые полотенца, мятный шампунь и фруктовый гель для душа.

Пока Тина была в ванной, я приготовил завтрак – свой фирменный омлет с ветчиной и сыром.

К этому времени Рири уже проснулась. Она в пижаме сидела за кухонным столом и, подперев ладошкой подбородок, наблюдала за мной.

– Мне понравилась твоя девушка, – внезапно сказала Рири и сладко зевнула. – Она не стерва, и от нее вкусно пахнет. А еще она на тебя та-ак смотрит.

– Как «так»? – спросил я, натирая сыр.

– Как будто ты промокший под дождем котенок и она хочет забрать тебя домой и накормить.

Я нахмурился.

– То есть с жалостью?

– Да нет же, дурак, с нежностью.

Не успел я как следует осмыслить слова сестренки, как у входной двери послышался скрежет ключей в замочной скважине. Через несколько секунд дверь открылась, и на пороге показалась мама. Ее некогда длинные кудрявые волосы теперь едва касались плеч и были выпрямлены, что меня немало удивило.

– Bonjour maman[21], – вежливо, но сухо поприветствовал ее, в то время как Рири спрыгнула со стула