Пропуск в будущее - Василий Головачев

Каплиашвили поднялся на вторую палубу и сразу увидел объект ликвидации: молодой симпатичный парень о чём-то увлечённо разговаривал с двумя девицами, сёстрами, судя по их невероятной схожести.

– Вижу объект, – доложил Сосо наводчикам. – Начинаю работать.

По его взгляду один из оперативников группы «нечаянно» толкнул другого. Завязалась перепалка, затем потасовка. Пассажиры, сидевшие на палубе, начали оглядываться на дерущихся. Оглянулся и Станислав Панов вместе с девицами.

Каплиашвили сделал несколько шагов вдоль борта, выбирая позицию, вытащил из-под рубашки плоскую флягу с двумя горлышками, на самом деле представлявшую собой пистолет скрытого ношения «гюрза». Но выстрелить не успел.

Резко похолодало. На солнышко набежала лёгкая тень. И объект вместе со своими спутницами исчез.

Капитан «восьмёрки» сориентировался в обстановке быстро.

– Отбой драйву! «Третий-первый», у меня «снос»! Нас опередили!

– Понял, «восьмой-второй», – заговорил наушник рации. – Анализируем ситуацию, ждите.

Драчуны утихомирились, разошлись по разным углам палубы.

Пассажиры успокоились, перестав обращать на них внимание.

Катер прошлёпал мимо Серебряного Бора, подошёл к очередному причалу.

Каплиашвили дал команду сойти на берег, и группа покинула борт «Счастливого», хотя катер оказался вовсе не счастливым для исполнителей приказа.

Разбрелись по причалу, поглядывая на красивый пейзаж.

Координатор наводки заговорил через четыре минуты после высадки:

– «Восьмой-второй», объект на втором катере, с теми же девицами.

– Посоветуйтесь со стратегами, – буркнул капитан. – Я не абсолютник, нейтрализация «сносов» и зон слабых корреляций не в моём ведении.

– Мы работаем, – отрезал координатор. – Делайте своё дело.

Каплиашвили подумал и связался с Феррейрой:

– Командир, мы попали под «снос». А это означает, что против нас работают «волчицы». Ваши рекомендации?

– Ждите, – был ответ.

Сосо прогулялся по причалу, разминая ноги, купил в маленьком киоске сигареты, закурил. Прихода следующего катера надо было ждать около получаса, и это нервировало, заставляло прокручивать в голове варианты сорванной операции.

– Капитан, – прорезался наконец в наушнике голос начальник «восьмёрки», – отработайте форс-мажор.

– Понял, подожду катер и…

– Ждать ничего надо, тхабируйтесь группой на борт катера и расстреляйте объект без всяких инсценировок и задержек.

– Нас же засекут…

– К чёрту реверансы! Спишут всё на террористов! Приказ должен быть выполнен во что бы то ни стало! У вас всего три минуты на выполнение!

– Я хотел бы получить…

– Счёт пошёл! – Феррейра выключил связь.

Сосо выругался шёпотом, дал сигнал сбора, объяснил ситуацию. Потом связался с координатором:

– Наводите нас.

– Прыгайте по команде, – ответил наводчик. – Пять, четыре, три, два, раз…

Капитан вдавил заклёпку на джинсах – кнопку пуска замаскированного портативного хаб-генератора.

То же самое сделали и оперативники.

Спустя мгновение группа «вылупилась» из невидимого кокона макроквантового тоннельного перехода прямо на верхней палубе катера «Стеснительный», перепугав находившихся там пассажиров.

Объект был на месте.

Однако ликвидаторы снова просчитались.

На сей раз Станислав Панов заметил знакомые лица в отличие от Сосо Каплиашвили, не помнившего первую попытку перехвата, так как её, по сути, и не было, она превратилась в недостижимую возможность, в виртуальную атаку. И отреагировал он на появление ликвидаторов с похвальной быстротой.

Глянул на капитана Сосо, спускавшегося по лесенке на вторую палубу, перевёл взгляд на сосредоточенно топающих следом оперативников «восьмёрки», изменился в лице, схватил своих собеседниц за руки и исчез!

Каплиашвили, приготовившийся стрелять из «фляги», опустил руку, смачно выругался.

Его подчинённые переглянулись, останавливаясь, повертели головами, ища объект ликвидации.

– «Тройка», объект исчез, – доложил капитан.

– Возвращайтесь, «восьмой-второй», – скучным голосом отозвался координатор операции. – Отбой драйву.

«Лично отвечаете», – вспомнил Каплиашвили слова Феррейры.

Но что он мог сделать? Объект оказался проворней. А полковник почему-то не предупредил, что парень – абсолютник. К тому же Панову явно помогли, устроили неглубокий хроносдвиг – обризм, заставили сесть не на первый катер, а на второй. Впрочем, вздохнул капитан, вряд ли эти соображения позволят ему оправдаться. Феррейра, умная сволочь, потому и не пошёл на операцию лично, переложил ответственность на плечи подчинённого, чтобы можно было свалить на него вину за неудачу. Интересно, чем так насолил Равновесию этот русский парень, Станислав Панов? На убийцу или криминального авторитета он не тянет…

Примерно о том же думал Карлос Феррейра, вызванный к эвменарху для выяснения причин срыва операции.

Глава 11

ВЕЛИКАЯ ИЛЛЮЗИЯ

Впечатление было такое, будто ему врезали стеклянной палкой по затылку!

Палка разлетелась на мелкие осколки, но Стасу от этого легче не стало. Морщась от боли, он потянулся рукой к голове и понял, что его держат за руки обе Дарьи.

С трудом выпрямился, бросил взгляд по сторонам.

Проклятье! Опять старая база с выключенным стратегалом! Какого дьявола его то и дело заносит сюда?!

«Потому что здесь безопасно, – слабо-слабо ворохнулся в сознании голосок второго «Я». – Ста-Пан просто «вклеил» в твою психику кратчайший путь спасения. Так что заткнись и думай, что делать».

Стас «заткнулся», просипел:

– Девчонки…

– Что случилось?! – воскликнула Дарья-вторая, судорожно сжимая руку Панова. – Где мы?!

Дарья-первая промолчала, озираясь. Она уже знала, что происходит, и теперь ждала объяснений другого плана: почему они всё время бегут?

– Девчонки, – повторил Стас, чувствуя поплывший в ушах звон: энергии на перенос «груза» – он плюс две девушки – ушло много, и на создание полноценной витасферы её уже не хватало. – Все вопросы потом. Держитесь, прыгаем в хроник.

– Что такое… – Дарья-вторая хотела спросить: что такое хроник? – но не успела.

Стас вошёл в состояние тхабс-резонанса, вызвал по памяти «указатель пути» – этот приём назывался ортодромией, чувством направления, память услужливо подсказала, как им пользоваться, и он увидел-почувствовал знакомую «тропу». Устремился по ней в темноте «колодца тьмы и тишины» из последних сил.

И все трое вывалились в снег под стеной какого-то замка.

Впрочем, это был не замок – церковь, стоящая на прибрежном склоне.

Сначала показалось, что здесь наступил вечер. Потом Стас присмотрелся и понял, что его подсознание выбрало какой-то иной хроник, в котором он ещё не был. И этот хроник близился к закату, судя по тусклым солнечным лучам, по неторопливо бредущим прохожим, не обратившим никакого внимания на свалившихся с неба «пришельцев», и особенно – по всей омертвелости пейзажа, по ожиданию конца, присущему всей здешней атмосфере.

– К-как мы сюда попали?! – шёпотом спросила Дарья-вторая.

– Колдовство! – поднял вверх палец Стас, помогая обеим спутницам встать и отряхнуться. – Сейчас узнаем, куда нас вынесло.

Он пригляделся к редкой цепочке прохожих, вежливо обратился к проходившей мимо женщине в красной шерстяной накидке поверх пальто:

– Извините, сударыня, что это за церковь?

Женщина мельком глянула на серые маковки над старой кирпичной стеной со столбиками и оградой.

– Церковь Воскресения.

– Мы в Ярославле?

– Почему в Ярославле? – Женщина говорила неторопливо, будто размышляла над каждым словом, и шла так же неторопливо, как на прогулке; впрочем, здесь все прохожие двигались замедленно, плавно, словно во сне. – В Плёсо мы.

Она зашагала дальше, не удивившись вопросу, а Стас озадаченно смотрел ей вслед. Города с таким названием он не знал.

Зато знала Дарья-первая.

– Ой, это город на Волге, Плёс называется, в Костромской губернии стоит. Здесь какие-то мои дальние родственники жили, мама рассказывала, но я ни разу к ним не ездила.

– Кострома, – задумчиво проговорил Стас… и сел на снежный сугроб, едва не потеряв сознание от нахлынувшей слабости.

Девушки удивлённо уставились на него, затем поняли, что не шутит, и захлопотали над ним, начали тереть уши, гладить по голове, что позволило ему прийти в себя. А им – отвлечься от действительности. Если у первой Дарьи тхабс-переходы уже не вызывали потрясений, став едва ли не привычными, то вторая вполне могла запаниковать.

Обошлось, однако.

Стас поднялся, смущённо улыбаясь.

– Абсолютник я ещё хреновый. Всё, достаточно, а то люди подумают, что мы тут занимаемся предосудительным делом.

– Второй раз от тебя слышу, что ты абсолютник, – сказала Дарья-вторая. – Не изволишь объясниться? Что вообще происходит?