Разборка по-кремлевски - Сергей Зверев

– Нет. С третьим сроком я решил твердо – его не случится. Я собираюсь честно доработать на своем посту и уйти с миром. Мы же с тобой не раз говорили, – и президент закинул руки за голову, – уйду, как бы этого кому-то ни хотелось.

– Я не из их числа, – Бондарев набросил на клетку скатерть.

– Стать бессменным президентом можно, но это верный путь к заговорам и переворотам, о которых я так часто от тебя слышу в последние дни. Ну сам подумай, зачем плести заговор по моему смещению, рисковать головой, если я сам уйду к 2008 году?

Встревоженные голуби мгновенно смолкли, оказавшись в темноте. Президент подсоединил к компьютеру «флэшку» и принялся просматривать фотоснимки, закачанные в нее.

– Ну, ты только посмотри, – цокнул языком, – хочу похвалиться, наконец-то я собрал все старые фотографии в одном месте.

На экране сменялись тщательно отреставрированные черно-белые любительские фотографии. Мелькали питерские пейзажи, снимки из туристических походов...

– Спрячь эту «флэшку» подальше, – посоветовал Бондарев, заглянув через плечо на экран. – Фотография, на которой будущий президент пьет вино из горлышка, может украсить любое желтое издание.

– Были и более интересные. Но их я не рискнул включить в электронный семейный альбом. Разве что потом, когда оставлю Кремль.

– Ты всегда был неравнодушен к незамысловатым удовольствиям.

– У всех есть слабости, у тебя – тоже. – На экране уже появились ГДРовские цветные снимки. Лицо президента осветила редкая для него улыбка. – Какие времена, какие дела, какие люди!

Чувствовалось, что глава государства не намерен более обсуждать с Климом проблему заговора. А вот Бондарев спинным мозгом чувствовал приближение беды. Странный разговор с Белкиной по мобильнику окончательно убедил его в этом. Во-первых, журналистка явно не могла говорить с ним открыто, во-вторых, она, как понимал Бондарев, ничего не знала о вертолете, на котором съемочной группе предстояло догонять поезд. Проще всего было бы теперь собрать руководителей служб президентского поезда, поставить перед всеми задачи, связаться с ФСО, ФСБ. Так бы и поступил президент, начни Бондарев настаивать. Но Клим знал: все эти действия, так или иначе, незримо замкнутся на генерале Подобедове. А значит, подобные телодвижения были лишены смысла, ему-то Клим и не доверял в первую очередь.

– Пойду, пройдусь по составу, – Бондарев поднялся.

– Конечно, – рассеяно бросил президент, разглядывая очередной снимок. – Ужинаем вместе? Можешь пригласить и Белкину, – это прозвучало так, будто телеведущая уже присоединилась к путешествию.

– Надеюсь, она сможет придти.

Глава государства удивленно посмотрел на Клима, но тот уже выходил. Президент пожал плечами и щелкнул клавишей мышки, сменяя кадр.

Бондарев миновал замершего в тамбуре охранника. Накачанный мужчина с неглупым лицом проводил его настороженным взглядом, и когда оказался в одиночестве, тут же вскинул рацию.

– Третий, я второй... – зашептал он, – объект проследовал...

Клим миновал грохочущую сцепку. Пневматическая дверь отъехала, пропуская его в следующий тамбур, и тут же стала на место. Быстрым шагом Бондарев добрался до журналистского вагона, находившегося в самом хвосте поезда. В пустом коридоре развевались занавески – ветер влетал в приспущенное окно. Но даже он не был в силах выветрить стойкий аромат дезодоранта, льющийся из кондиционера. Кроме телевизионщиков, в вагоне ехало еще двое газетчиков. Из открытого купе и долетал их неспешный разговор.

– Совсем одурел комендант поезда, – басил известный газетный публицист, – мобильник изъял. Мол, нам информацию только через центр связи передавать можно.

– Ну и передашь, – отозвался писклявый шелкопер федерального издания, – зато жена доставать звонками не станет.

– Ага... а если мне надо любовнице позвонить?

Клим не собирался объяснять, что изъять мобильники распорядился не он, а, скорее всего, проявил самодеятельность его заместитель, назначенный Подобедовым. Он остановился у купе Белкиной. Профессиональным взглядом скользнул по щели. Язычок замка показывал, что дверь заперта. Газетчики продолжали трепаться, проводница куда-то исчезла, и можно было спокойно зайти в чужое купе, не привлекая к себе лишнего внимания. По вещам нетрудно будет догадаться – собиралась Тамара остаться в городке, или же ее заставили отстать. Универсальный железнодорожный ключ беззвучно стал в отверстие замка. Клим буквально одним движением повернул ключ и рванул ручку.

От распотрошенных на диване сумок Белкиной отпрыгнул один из президентских охранников, странным образом оказавшийся в замкнутом купе. На столике ровной стопкой высились уже отснятые группой видеокассеты. Картина походила на классический обыск при аресте, когда никто и не собирается приводить потом помещение в божеский вид.

Клим еще краем глаза заметил разбросанную по купе одежду телеведущей. В руке охранника матово блестел пистолет с навернутым на ствол глушителем. Бондарев только и успел, что выскочить из купе, прижаться боком к перегородке. По серым глазам охранника понял: выстрелит и не моргнет. Так и случилось. Пуля пробила не до конца открытую дверь, расколотый пластик вздулся пузырем у самого локтя Клима. Негромкий хлопок выстрела утонул, как в перьях, в грохоте колес поезда.

«Вот же черт, уже началось, а у меня и оружия при себе нет».

Невредимый Бондарев неторопливо опустился на корточки и выпрямил ногу с таким расчетом, чтобы носок его ботинка стал виден противнику. Теперь у находящегося в купе должно было сложиться впечатление, что мертвое тело рухнуло в коридоре.

– ... а главный мне и говорит, – донеслось от газетчиков, – хоть я и знаю до последнего слова, что ты напишешь, но все равно, едь с президентским поездом. Такое приглашение дорогого стоит.

– По-русски правильно говорить не «едь», а «езжай», – автоматически поправил писклявый газетчик.

– Так это же не я, а он так сказал. У него образование...

Клим рассчитал все правильно. Второй раз стрелять сероглазый не решился. Как и любой исполнитель, он лишь получил четкое задание. Как мог представить себе Бондарев – незамеченным изъять отснятые кассеты и личные записи. А оставлять мертвеца в коридоре не входило в его планы.

«Значит, решит затащить меня в купе и потом согласовать с начальством».

Охранник только переступил порог, как тут же получил удар между ног. Стоило ему согнуться, как Бондарев попытался вырвать пистолет, схватив за глушитель. Однако сероглазый достаточно быстро пришел в себя, он буквально рухнул на Бондарева, не расставшись с оружием. Сцепившись, мужчины перекатывались в узком коридоре. Охранник норовил развернуть ствол в грудь Бондареву, Клим, естественно, в сторону противника.

Прозвучал хлопок выстрела, пуля, сделав вмятину в стальной отопительной панели, рикошетом ушла в потолок. Раскаленная стреляная гильза ударила сероглазому в щеку. Тут же вспыхнул ярко-красный ожог, словно под кожей зажглась индикаторная лампочка.

Охранник несколько раз попытался ударить головой Бондареву в нос, но Клим вновь и вновь уклонялся. Ствол пистолета качался между двумя целями. Сила и молодость была на стороне охранника, опыт и терпеливость – за Климом.

– Сука... – удивленно прохрипел сероглазый, почувствовав, что глушитель уперся ему в подбородок.

Палец на спусковой скобе стал тверже стали.

Через плечо противника Бондарев увидел, как открылась дверь в тамбур, и за ней мелькнули двое в одинаковых строгих костюмах. Ждать, когда в него выстрелят, Клим не стал, просто резко дернул пистолет вверх, сдирая с подбородка сероглазого кожу. Застывший палец все-таки дрогнул. Близким выстрелом охраннику разнесло нижнюю челюсть. Прикрываясь убитым, Клим даже не успел выдрать пистолет из схвативших его мертвой хваткой пальцев – развернул безжизненную кисть и дважды выстрелил в дверной проем.

Прозвучал негромкий мат, и проем мигом опустел.

– Черт, на них бронежилеты, надо было в головы стрелять, – Бондарев, не забывая держать дверь под прицелом, выбрался из-под мертвого противника, держа пистолет в поднятой руке, стал пятиться.

Прорываться назад было рискованно – кто знает, сколько их там и чем они вооружены. В проеме показалась рука с пистолетом, полыхнуло огнем. Неприцельно выпущенная пуля лишь подбросила занавеску и с жалобным свистом впилась в ящик для мусора. А вот Клим выстрелил точно. Еще дымящийся пистолет выпал на ковровую дорожку. Рука исчезла за перегородкой, на белом полотняном коврике одна за другой появлялись кровавые брызги.

Не теряя времени, Бондарев отступал. Из купе газетчиков высунулся розовощекий гигант и только успел произнести:

– Да что тут...

Клим бесцеремонно толкнул его обратно. Не удержавшись на ногах, гигант рухнул на своего приятеля.