Разборка по-кремлевски - Сергей Зверев

– Не высовываться, – прошипел Клим и резко захлопнул дверь купе, еще один шаг, и он почувствовал спиной дверной проем тамбура.

В другом конце вагона сразу два ствола разразились огнем. Бондарев пригнулся, выстрелил в ответ, заставив противников вновь спрятаться, и буквально вкатился в тамбур, ногой закрыл за собой дверь, повернул универсальным ключом защелку. Выбросил на ладонь обойму, заглянув в прорезь – пружина подпирала всего четыре патрона, пятый находился в стволе. А охрану поезда еле вмешали два вагона. И даже если допустить, что она не сплошь состояла из предателей, лучше было за дверь не высовываться. Дальше отступать было некуда. За пневматической дверью вагона, замыкающего состав, бешено извивались две ниточки рельсов, сливались в однообразное серое полотно бетонные шпалы, мелькали стволы берез.

Две пули ударили в дверное стекло, но на нем лишь появились кратеры сколов – триплекс выдержал пистолетные выстрелы. Задергалась ручка, послышались голоса:

– Выковырять его!

– Чем?

– Ломай!

В дверь ударили чем-то тяжелым. После чего в стекло уже безбоязненно заглянула наглая морда с раскосыми глазами, расплюснутый нос оставил потный след. Ручка пистолета сделала еще два скола. Затем дверь вновь содрогнулась. Клим сообразил, что его видно не хуже, чем рыбку в аквариуме с мощной подсветкой. Он, особо не таясь – бронированная дверь пока еще надежно прикрывала его, поднялся и одну за одной вывернул лампочки, благо плафоны легко отщелкнулись. Тамбур утонул в сгущавшихся вечерних сумерках. Бондарев сорвал пломбу и привел в действие пневматику – створки хвостовой двери с шипением разъехались. Ворвался ветер, он бился в тесном тамбуре, оглушительный перестук колес вдавливал барабанные перепонки. Стремительно убегающая к горизонту, отливающая в сумеречном свете колея манила, словно магнитом тянула прочь из вагона. Но прыгать на такой скорости было почти безумием. Президентский поезд мчался как сумасшедший, наверстывая отставание от графика.

От двери, сотрясаемой ударами, уже отваливались декоративные накладки. Было видно, как по ту сторону стекла двое охранников-тяжеловесов, сцепившись в узком коридоре, разгоняются и бьют плечами в дверное полотно. С каждым таким ударом никелированные петли вздрагивали и выгибались.

Клим вставил ключ, с легким щелчком повернул его и сделал шаг в сторону, а перед очередным ударом легонько опустил дверную ручку. Двое разогнавшихся мудил пролетели тамбур со скорость пробки, выскочившей из бутылки шампанского. Бондареву понадобилось лишь подправить их ударом ноги, чтобы не зацепились за стену. Охранники, так и не разжав объятий, вылетели в раскрытую хвостовую дверь.

Запоздалый крик: «Бля!!!», – и хрюкающий удар долетели до слуха Клима, на секунду перекрыв грохот колес.

Охранников прокатило по шпалам. Одному из бедолаг точно не повезло, при падении он угодил спиной на рельс и, судя по всему, сломал позвоночник. Второй, лежа между рельсов, еще сумел приподняться на локтях, блеснуть безумными глазами вслед уносящемуся поезду, опустил голову и растаял в сумерках. На память о себе они оставили только кровавый след пальцев на стекле да одинокий отпечаток рифленой подошвы на металлическом козырьке для сцепки вагонов.

Президентский поезд мчался среди леса. Свет, вырывающийся из окон, выхватывал из темноты белоснежные стволы берез. Клим аккуратно свернул глушитель со ствола, спрятал в карман. Положение его было незавидным, несмотря на одержанную победу. До поры до времени его спасало то, что старый, еще советских лет, поезд готовили к отъезду в спешке, и системы видеонаблюдения успели установить только на подходах к президентскому вагону. Хвостовые так и не оснастили камерами.

В противоположном конце вагона щелкнула дверь. Мелькнул боец в полной боевой выкладке – даже голову закрывал пуленепробиваемый шлем с узкой прорезью для глаз. Из подствольника с шипением вылетела граната, пару раз ударилась о стены и завертелась на ковре, изрыгая белесый газ, следом полетела вторая.

Дым, вползавший в тамбур, тут же подхватывал, рвал и уносил ветер. А вот в купе газетчиков уже кашляли и отчаянно матерились на два голоса. Задерживаться в поезде дольше не имело смысла. Следом за газовой предвиделась еще одна атака, на этот раз с серьезным вооружением и лучше подготовленная.

Бондарев до рези в глазах всматривался в уносившийся от поезда пейзаж, пытаясь выбрать наиболее подходящий участок для прыжка. Однако ребята из ФСО постарались на совесть, на подступах к полотну повсюду виднелись пеньки да острые ежи срезанных кустов: ударишься – раскроишь череп, напорешься – проткнет насквозь.

Держась за поручень, Клим свесился над сверкающими рельсами и глянул по ходу поезда. Выемка переходила в насыпь, ведущую к мосту через небольшую речушку. Локомотив уже грохотал над водой. А по заполненному белесым дымом коридору уже пробирались одетые в бронежилеты и маски бойцы.

Клим подобрался к самому краю и оттолкнулся ногами от площадки, нависавшей над змеящимися рельсами. Он умудрился прыгнуть лицом по ходу. Тугая стена воздуха ударила в грудь, мелькнули стволы деревьев. Ноги ударились о землю. Бондарев еле успел сгруппироваться, его несколько раз перевернуло через голову, бросило на траву.

Первым ощущением было, будто его разорвало на куски или, по крайней мере, переломало половину костей. В голове звучал нестихающий гул. Никогда раньше на такой скорости прыгать ему с подножки не доводилось. Клим осторожно сел. Тело болело, ныли ссадины, но кости оказались целы.

Последний вагон уже проскочил мостик. В раскрытой двери поблескивали шлемы охранников, высматривающих беглеца. Один из них вскинул руку, указывая на лес. Мелькнули красные огоньки, и президентский поезд унесся прочь.

Колени разогнулись неохотно, шея хрустнула – Бондарев поднялся, вылетевший из-за пояса во время падения пистолет поблескивал в недавно скошенной траве. Припадая на одну ногу, Клим заспешил к темневшему невдалеке лесу.

Глава 9

Небольшой железнодорожный разъезд полыхал огнями в поздних сумерках, как столичный проспект. Мало того, что ввернули лампочки во все существующие фонари, так еще и поставили четыре новые осветительные мачты. Диспетчерская железнодорожная башня блестела чисто вымытыми стеклами. На станции не просматривалось ни одного вагона – все накануне перегнали на боковую ветку. Окна в древних кирпичных лабазах были наглухо забиты листами жести, а двери опечатаны. Короче, областное управление ФСБ постаралось – безопасность президентскому поезду обеспечили по полной программе. А то, что пришлось отменить пригородное сообщение и два пассажирских поезда, было лишь небольшим временным неудобством по сравнению с эпохальным событием.

Два офицера облуправления, одетые в штатское, прохаживались по перрону, оба держали включенными тяжелые древние рации – каждая с полкирпича по размеру и по весу. Из динамиков то и дело вырывались хрипы, треск, обрывки служебных разговоров.

– Уже давно дома могли водку пить, – начинающий седеть красавец-мужчина нервно покручивал серебристый ус. Объемные мешки под умными глазами свидетельствовали, что запасы спиртного у него дома пополняются регулярно.

Его спутник – широкоплечий коротышка с лицом боксера, – глянул в даль, на теряющиеся в темноте рельсы.

– И не говорят же, когда поезд пройдет! В последний момент сообщат. Даже отлить отойти боишься.

– Не говоря уже про большее, – улыбнулся седоусый.

За ярким светом, заливавшим разъезд, пряталось оцепление. Боксер зашел за угол лабаза, полы его плаща разошлись. Он делал свое нехитрое дело и продолжал беседовать:

– Неплановая задержка. Все у нас в России делается непланово: хотели коммунизм построить, а вышел капитализм, на Олимпийских играх...

Докончить мысль ему не дал сдавленный крик из темноты:

– Стой, кто идет!? – Клацнул затвор. – Стой, стрелять буду!

Боксер вылетел из-за лабаза, на ходу скрипнул зиппером брюк и вскинул рацию. Седоусый, стоявший на открытом месте, торопливо перебежал к ближайшему фонарному столбу – какое-никакое, а все же укрытие. Рука потянулась к подмышечной кобуре.

Из темноты прозвучали приглушенные матюки, что-то тяжелое пронеслось в воздухе и с хрустом угодило в кусты.

– Что у вас?.. – шептал в рацию боксер.

Седоусый щелкнул предохранителем. Но, прежде чем из рации прозвучал ответ, по перрону пронесся перепуганный шелудивый пес. Под клочковатой шерстью просматривались впалые бока. Даже ребра при желании можно было сосчитать.

Пистолет стремительно исчез в кобуре. Чекист, словно устыдившись порыва, пригладил усы. Боксер поискал глазами вокруг себя, но станцию прибрали основательно, ничего путного не нашлось – ни камня, ни обломка кирпича. Бездомный пес проворно скакал на трех лапах, подтянув четвертую к животу.