Глобализация и спираль истории - Юрий Владимирович Кузовков

Что касается городов, то о размерах их сокращения в III в. при строительстве новых стен уже говорилось в главе I. Площадь Ним в Галлии уменьшилась с 220 до 32 га (в 7 раз), Августодуна (Отёна) — с 200 до 11 га (в 20 раз), в других городах порядок цифр был тот же ([136] р.116). В дальнейшем, в течение IV–VI вв. города продолжали уменьшаться в размерах. В период расцвета империи в I–II вв. публичные римские бани в Клуни в Париже занимали почти целый гектар площади, не говоря уже о банях Каракаллы и Диоклетиана в Риме (соответственно 11 и 14 га). А в VI–VII вв. до размера римских бань сократились все города в Галлии, Испании и Италии, за исключением, возможно, лишь самого Рима. Сам Париж стал ненамного больше своих прежних бань, разместившись целиком на маленьком острове Сите на Сене, остальная территория современного Парижа к VII в. была покрыта вековыми лесами. Как отмечал Ф.Лот, города к концу античности превратились в маленькие укрепленные форты, а деревни — либо совсем исчезли, либо превратились в виллы, принадлежащие отдельным хозяевам. Исходя из оценок Ф.Лота и А.Гренье относительно населения городов Галлии в период ранней Римской империи (100–200 тыс.) и в период перехода к средневековью (3–6 тыс.), мы говорим о приблизительно 30-35-кратном сокращении числа жителей, населения Рима (соответственно 1 млн. и 20 тыс. человек) — о 50-кратном ([151] рр.294, 394–395; [110] р.530; [138] р.49).

Но процесс сокращения городов не остановился с концом эпохи античности. Результаты археологических работ свидетельствуют о том, что в городах Галлии большая часть кирпичных и бетонных зданий в течение последующих столетий приходила в упадок, и их либо подлатывали в отдельных местах, либо сносили и заменяли деревянными строениями. Магазины и ремесленные мастерские, столь характерные для античности, практически исчезли. Как отмечал известный бельгийский историк А.Пиренн, города как коммерческие центры к IX в. перестали существовать, превратившись фактически в поселения сельских жителей, занятых исключительно сельским хозяйством ([181] р.56). А по словам английских историков Р.Ходжеса и Д.Уайтхауса, «все попытки археологов доказать непрерывность существования городов предоставляют нам бесценный объем негативной (курсив авторов) информации, отрицающей непрерывность существования городов после 600 г.» ([138] рр.83–84).

О размерах этого апокалипсиса поздней античности можно судить также по дальнейшей истории городов во Франции во втором тысячелетии и по тому, как эта история нашла свое отражение во французском языке. Слово civitas, от которого произошло французское слово сйё («ситэ»), первоначально в латинском языке означало город-государство или главный город округа с принадлежащей ему сельской территорией, как Августодун с областью эдуев. А все другие города, которых было значительно больше, назывались urbs (откуда произошло слово «урбанистический»), В дальнейшем слово urbs совсем вышло из употребления вместе с исчезновением большинства городов. А слово сйё сохранилось во французском языке в основном в том значении, в котором бывшие civitas предстают в раннем средневековье — то есть это уже не провинциальный центр площадью 100 или 200 гектаров, как это было во II в., а маленький укрепленный раннесредневековый замок (кремль) размером в несколько гектаров, вокруг которого лишь в VIII–XI вв. начинают расти опять жилые постройки и возводиться новые кольца стен. Именно такие сйё (кремли) мы сегодня видим в большинстве старинных французских городов.

Что касается слова ville («билль»), которое по-французски сегодня означает «город» (и почти всегда именно оно используется в этом значении), то это слово произошло от латинского villa — вилла, загородный дом, крестьянский двор. В раннем средневековье «виллы» представляли собой либо хутора из нескольких домов, либо вообще одно хозяйство, включавшее семью хозяина и в ряде случаев некоторое количество колонов или подсобных рабочих. В дальнейшем, по мере роста населения, прежние «виллы» превратились сначала в деревни, а позднее в города; вот и слово ville перестало обозначать виллу, и начало означать сначала «поселок», а затем «город». До сих пор во Франции тысячи городов имеют окончание ville или court (двор), а перед ними — чаще всего имя того колониста-варвара, который когда-то поселился в этой «вилле» или «дворе»: например Arnouville (вилла Арну). Причем, археология говорит о том, что эти «виллы» и «дворы» с именами поселенцев-варваров возникали часто на территории бывших галло-римских поселений, и получили новые имена вместо прежних в VII–VIII вв. ([136] р.148) Сотни других городов во Франции называются “villeneuve” (новая вилла), “bastide” (постройка), “bourg” (первоначально означало «деревню», а затем стала означать «город»), “villefranc” (поселение с особыми гарантированными правами), и т. д. Они в большинстве возникли вообще на пустом месте в IX–XIII вв., но уже изначально строились не как «дворы» или хутора, а уже как деревни (обычно также с собственной церковью), и организаторами их строительства и привлечения в них жителей обычно становились местное духовенство и феодалы ([82] рр.71–72, 76). В дальнейшем число их жителей настолько возросло, что они (а вместе с ними и слово «билль», равно как и «бург») поднялись в своем статусе с «деревни» до «города».

Читатель вправе спросить — а что мешало духовенству и феодалам развернуть такое же строительство «вильневов» и «бургов» в V–VII вв.? Ответ прост — мешало отсутствие потенциальных жителей. Нехватка людей оставалась такой же проблемой раннего средневековья, как и поздней античности. В частности, как указывает историк Р.Кёбнер, по монастырским письменным источникам в Галлии известно, что многие попытки основания новых поселений в то время откладывались или от них вообще отказывались именно по этой причине. А когда такие попытки предпринимались, поселенцев старались привлечь всеми возможными способами: предоставляли им разные гарантии, включая гарантию свободы[45], а также предоставляли поселению специальные права. Отсюда столь распространены на территории Франции, равно как и Испании, «вильфранки», поэтому в документах того времени монастыри Галлии пытаются всеми правдами и неправдами получить не землю — в земле нет недостатка — а особые права для основания поселений ([82] р.68).

Если проследить, какими были типичные поселения франков во время их первоначального расселения в Западной Римской империи (что было проанализировано Р.Кёбнером), то мы увидим, что, так же как и в самой Германии в то время, они селились небольшими хуторами по нескольку семей, или даже вообще одной-двумя семьями. Таково мнение историков и археологов, об этом же свидетельствует и один из первых законов франков в Галлии — Pactus Lex Salica (начало VI в.). В нем написано, что любой поселенец имеет право вето против поселения по соседству пришельца со стороны, если даже «один или несколько» других поселенцев согласны его принять. Из этого, в частности, следует, что речь не идет о больших поселениях, а речь идет о хуторах ([82] р.34). Собственно, это подтверждается и выводами археологических