Куйбышев - Илья Моисеевич Дубинский-Мухадзе

«Знаменитые ленинские «тезисы» перестали быть продуктом личного творчества Ленина. Сто сорок[19] делегатов большевистской конференции, почти как один человек, приняли резолюции, которые в развернутом виде излагали мысли тех же «тезисов»… Как бы там ни было, теперь, после конференции, революционно настроенные массы имеют не только вождя, но и организацию… Тем более настоятельной является серьезная борьба с ленинизмом во всех его проявлениях».

Да, борьба. Бескомпромиссная! Россия идет от буржуазно-демократической революции к социалистической. Сообщения делегатов Урала, Москвы, Петрограда, Поволжья, Кавказа позволяют Ленину заключить: «Из центра революция переходит на места». Организации наиболее крепкие «прямо подходят к задачам социалистической революции». И в слове Ильича напутственном двадцать девятого апреля: «Было мало времени, много работы».

Куйбышев все же поддается соблазну навестить после партийной конференции мать и сестер. Они по-прежнему в Тамбове. Почти на пути из Питера в Самару.

— В этот день мы с мамой убирали квартиру, — не забыла Елена Владимировна. — Раздался звонок. Открываю дверь и вижу на пороге старшего брата Толю, жившего в Москве, где он работал инженером-электриком.

Снова звонок. Иду открывать, и в комнату входит Коля, младший брат, офицер царской службы, перешедший на сторону большевиков и приехавший с фронта в Петроград, чтобы встретиться с Валерианом.

«Как хорошо! Два сына, не сговариваясь, приехали меня навестить!» — радовалась мама.

Еще немного времени. Опять звонок. С шумом входит оживленный, веселый Воля. Казалось, нашему ликованию не будет конца. Оказывается, братья, приехавшие из Петрограда вместе, решили подшутить над мамой и сестрами, как часто делали это прежде, когда мы жили одной семьей.

В этот приезд Валериан был особенно оживлен, подвижен, беспрестанно придумывал разные игры, вовлекая в них даже маму.

Она смеялась: «Воля вспомнил детство. Вот что значит быть спокойным и радостным!»

Воля подхватывал: «Я всегда был таким!»

Вечером Валериан рассказал нам о Временном правительстве, о том, почему оно не удовлетворяет рабочих.

«Кто же тогда будет у власти, когда вы сбросите Временное правительство?» — испуганно спрашивала мама.

«Будем мы, большевики. Будут Советы рабочих, солдатских и крестьянских депутатов».

Мама с тревогой говорила: «Валериан опять в борьбе… Когда же это кончится, когда успокоится его мятежная душа?»

Воля услышал. Деликатно осведомился: «Мама, ты разочаровалась в Пушкине? — Мама протестующе замахала руками. — Нет? Ты его почитательница по-прежнему. Тогда позволь мне напомнить его девиз: «Я жить хочу, чтоб мыслить и страдать!»

В мамином дневнике есть запись, относящаяся к этим дням: «Что-то будет? Страшно за Волю, что он вечно в борьбе. Так хочется пожить с ним, последить за его питанием. Он говорит, что бывают дни, когда он забывает пообедать. Так хочется, чтобы он спокойно пожил хотя бы месяц. Да разве его уговоришь!»

Уговорить, воздействовать на Куйбышева весьма угодно и Временному правительству. Сыр-бор из-за «Временных правил пользования землей», принятых в мае Вторым губернским съездом крестьян. По настоянию большевиков. Против воли эсеров. Постоянно бравирующих тем, что они выразители дум и чаяний русского крестьянства.

Делегаты привезли около двухсот крестьянских наказов: «От помещиков землю отнять. Немедленно делить!» Большевики наказы поддерживают. Куйбышев на съезде объясняет: Учредительное собрание ждать ни к чему. Бесполезно. Землю трудовому крестьянству возможно добыть единственно своими руками. В союзе с главной силой революции — городским рабочим людом. «Крестьянство только под руководством рабочего класса и его передовой части — партии большевиков, — повторял Валериан Владимирович, — может добиться полного разрешения своих задач — мира, хлеба, земли и настоящей свободы».

От большевистской группы проект «Правил». «Все земли — частновладельческие, казенные, банковские, удельные, монастырские, кабинетские, церковные — немедленно поступают в ведение и под контроль земельных комитетов, которые и становятся фактическими распорядителями их. Эти земли составляют народный фонд, из которого будут удовлетворяться потребности крестьянства». Оговорено особо — к реформе должно быть приступлено немедленно.

Эсеры в бой. Летят в Петроград депеши: «Дезорганизация власти… Анархия… Большевистский разбой!»

Экстренно прибывает высокий представитель министерства сельского хозяйства эсер Аксель. Вслед специальный правительственный комиссар Тоцкий. Министр внутренних дел меньшевик Церетели отправляет своего заместителя с грозным циркуляром — немедля, тут же привлекать к уголовной ответственности, сажать в тюрьму всех, кто осмелится осуществлять «Правила», пропитанные большевистским ядом.

Губернский комитет большевиков вызов принимает. Своих самых надежных людей — пропагандистов, организаторов — рассылает по уездам. «Краснобай Церетели далеко, земля близко. Делите! Обратно взять сил не хватит!» И времени тоже.

Восьмого июня в «Приволжской правде», органе губ-кома, как бы резюме: «Здоровое понимание связи между политической революцией и борьбой за землю победило и кисло-сладкие увещевания ждать до Учредительного собрания, и угрозы Временного правительства расправиться с захватчиками».

Ну, а свой местный самарский Церетели — Кабцан наносит короткий визит Куйбышеву.

«К_а_б_ц_а_н: Мы решили работать вместе с вами.

К_у_й_б_ы_ш_е_в: Работать совместно можно, но надо принять нашу программу.

К_а_б_ц_а_н: За этим я и пришел. Надо обсудить нашу программу и вашу.

К_у_й_б_ы_ш_е_в: Нашу программу пересматривать не позволим! А вашу обсуждать мы не хотим. Она, извините за резкое слово, очень напоминает немецкую шуточную балладу «Путаница». Про человека, у которого все наоборот. «Он в рыбах озеро удил, ему сынок жену родил, а мышь поймала кошку. Кормил он курами овес, землею удобрял навоз, хлебал отваром ложку…» Желаю здравствовать!»

К середине лета все прочно на своих местах. Газета «Волжский день» окончательно лишает некогда «высокочтимого Валериана Владимировича Куйбышева» своих симпатий. Призывает все кары небесные. Еще лучше земные… В трогательном единении кадеты, эсеры, меньшевики создают «Комитет общественной безопасности». Сколачивают «батальон смерти». Из сыновей достойнейших семейств. Отпрысков густо разбавляют ветеранами «Союза русского народа», погромщиками со стажем, просто уголовниками. Высокая цель расправы с большевиками все оправдывает, списывает…

Куйбышев отправляется проторенной тропой в казармы 119-го запарного полка.

На страницах «Приволжской правды» недвусмысленное признание о целях:

«Батальон жизни III Интернационала!

Он у нас организуется не для каких-нибудь разбойничьих целей, а только для того, чтобы дать должный отпор всякому, покушающемуся на добытую чистой невинной кровью солдат и рабочих свободу… Солдаты полка проголосовали приобрести и поставить под охраной часового красное знамя с надписью: «Да здравствует III Интернационал!»

По губернии разбросаны запасные полки, артиллерийские бригады, команды выздоравливающих — выписанных из госпиталей фронтовиков, решительных, легко взрывающихся. В одном Самарском гарнизоне около шестидесяти тысяч солдат. А еще Сызрань, Бузулук, Иващенково, Николаевск… Чья сила весомее?

Гарнизонный митинг — власть по сегодняшним июльским обстоятельствам наивысшая — назначен в Аржановском саду. Накануне вечером у Валериана Владимировича засиживается младший унтер-офицер Василий Блюхер. До фронта рабочий вагоностроительного завода в Мытищах, под Москвой. С прошлого, 1916 года большевик. Оба члены Совета