Куйбышев - Илья Моисеевич Дубинский-Мухадзе

Куйбышев и его однодельцы Бубнов и Андроников приходят ни раньше ни позже как двадцать пятого февраля 1917 года. Ничего не подозревают о событиях в Петрограде. А там всеобщая политическая забастовка. В полный голос провозглашаются лозунги: «Долой царя!», «Долой войну!», «Хлеба!» Рушится империя. Счет на дни. На часы!

Куйбышев и Андроников настаивают на том, чтобы немедленно идти дальше. Бубнов, немного заболевший в дороге, более склонен остаться в красноярской пересылке и подождать парохода, открытия навигации… В конечном счете Бубнов соглашается с товарищами. Вызывают начальника тюрьмы, требуют, чтобы он включил всех троих в партию ссыльных, что выходит послезавтра. Начальник заявляет, что… уже поздно подымать этот вопрос, и быстро выкатывается из камеры.

Куйбышев с друзьями шумят, стучат скамейками, устраивают дебош. Появляется прокурор. Он нисколько не гневается. Напротив, сплошная любезность, предупредительность. «Если угодно, завтра же отправляйтесь… Не смею неволить!»

Жестокая ирония судьбы. Двадцать седьмого февраля, когда власть уже в руках Временного правительства, Куйбышев, Бубнов, десятки ссыльных выходят из красноярской тюрьмы, скованные рука в руку с соседом… Выходят чуть свет, часа в четыре утра.

Дальше, дальше на север. Уже двести верст от Красноярска. Пешком, конечно. С одним маленьким послаблением. За то, что Валериан Владимирович согласился преподавать начальнику конвоя, любознательному мужичку-кулачку, алгебру и геометрию, с троих друзей сняли кандалы.

Шестого марта приходят на глухую заимку. Настолько глухую, что ни почты, ни телеграфа, ни властей, ни ссыльных. К Куйбышеву, наслаждающемуся чаем, является конвойный солдат: «Господин, поспешите к начальнику конвоя».

Валериан Владимирович решает, что это по поводу занятий математикой. «Выпью чай и приду».

Снова конвойный. «Пожалуйте к начальнику немедленно!»

Куйбышев, изрядно рассердившись: «Скажите, что я не нанялся заниматься с ним. Кончу чай и приду».

Третье явление конвойного. «Господин Куйбышев, вас господин начальник просит не для занятий немедленно прийти».

Чаепитие окончательно испорчено. Валериан Владимирович направляется в караульное помещение. Длинный стол. Во главе конвойный начальник. Солдаты расселись вокруг. Начальник держит какую-то бумагу, как будто извещение о войне. Почти просительно: «Прочтите и разъясните».

К_у_й_б_ы_ш_е_в: «Я беру эту бумагу в руки и начинаю читать. Вдруг вижу: «Временное правительство», «министр юстиции Керенский», «амнистия политическим…»

Я бросаю бумагу и хочу бежать, чтобы сообщить товарищам, но меня сзади схватывают за руки и кричат; «Объясни!»

Я говорю:

— Что же объяснять? Произошла революция, мы свободны, мы амнистированы. Все политические амнистированы. Чего же еще объяснять?

— Нет, ты прочитай и объясни, без этого мы тебя не выпустим отсюда.

Мне самому было интересно прочесть всю листовку. Я прочел ее им и говорю:

— Вот видите, мы свободны.

Начальник конвоя… мне говорит: «Ну хорошо, ты иди, только никому ничего…»

Я рассмеялся… Бегу к себе. Ребята по-прежнему спокойно сидят и пьют чай. Я кричу им:

— Товарищи, революция!

Они на меня посмотрели, а потом раздался общий смех.

— Вот здорово ты утки пускаешь!

— Да, товарищи, революция!

Снова взрыв хохота:

— Ну как ты правдоподобно врешь!

Наконец я со слезами в голосе кричу:

— Товарищи, революция произошла!

И вдруг все поверили. Это был неповторимый момент. Все встали и торжественно запели «Марсельезу», а потом Бубнов произнес речь. Он говорил всего три минуты, но эта речь, страшно горячая, лилась от сердца, от души…

Во время нашего пения вошли конвойные солдаты. Обыкновенно петь запрещалось, но сейчас они не прерывали нас.

Мы начинаем обсуждать, как быть… Вызываем начальника конвоя… Он упирается. «Я не знаю, может быть, власть сменилась. Я буду всякой власти служить, но я присягал царю и, пока не буду окончательно убежден в том, что царь свергнут, не могу вас освободить, а если вы попытаетесь уйти, я приму меры вооруженного воздействия».

…Мы находимся в такой глухой деревушке, что до следующего села, где имеется телеграф, почта и волостной старшина, надо идти два дня, то есть пятьдесят верст. Как быть? Если мы попытаемся силой освободиться, то, может быть, половина из нас будет убита, а между тем через два дня и так мы будем свободны.

И вот, зная, что мы уже свободны, мы на следующее утро позволили заковать себя в кандалы и двинулись. Ночевка еще в одной этапке. Это уже не была веселая ночевка, у всех было плохое настроение.

Подходя к селению Казачинскому, версты за две до села мы увидели демонстрацию, идущую нам навстречу с красными флагами. Впереди идет Клавдия Николаева. В правой руке она держит красный флаг, а в левой — ребенка.

Демонстранты шли освободить нас…»

Куйбышев с Андреем Бубновым нанимают подводы. Катят назад в Красноярск. Два дня, две ночи предельно быстрой езды. Десятого марта добираются до города. С корабля на бал. С подводы на митинг на центральной площади.

Еще через шесть дней Самара. Тут Куйбышев узнает, что он отец. У него сын Владимир. В честь деда — Владимира Яковлевича.

Что первенец жив, что мать его уцелела, велели Валериану Куйбышеву благодарить самарских жителей. Замешкайся они, не ворвись в десять часов утра третьего марта в тюрьму, и Прасковья Афанасьевна[16] и младенец сгинули бы. Женщину нашли на полу в камере в послеродовой горячке. У ее ног задыхался младенец. Доктор Близнянская объяснила, что если бы ее вызвали десятью минутами позднее, нельзя бы спасти ни мать, ни ребенка.

Так для Валериана Владимировича началась революция. С подробностями своими, особенными!

= 11 =

На самарской сцене действующие лица те же. Только время расставляет их в несколько ином порядке. Валериан Куйбышев — большевик, подпольщик — председатель[17] исполкома Совета рабочих депутатов. Губернатор князь Голицын — в тюрьме. Начальник губернского жандармского управления полковник Познанский — в тюрьме.

При всем при том генерал Зыбин вершит дела на трубочном заводе. Генерал Савич-Заболоцкий начальствует над гарнизоном. В Совете, где председательствует Куйбышев, из шестидесяти пяти членов исполкома большевиков десять[18]. Председатель легко может остаться в удручающем меньшинстве.

О будущем голосовании мало кто думает. Город просыпается и отходит ко сну под звуки «Марсельезы» и медь оркестров. Обыватели лобзаются. Случается, оцарапываются об огромные красные банты.

Газета «Волжский день» — издание респектабельной партии кадетов — крупным шрифтом выделяет сообщение:

«Высокочтимый Валериан Владимирович Куйбышев 14 сего апреля отбыл в Петроград. Высказывается предположение, что цель поездки — участие в съезде большевиков. Не исключается встреча с Ульяновым-Лениным. Среди многочисленных провожающих на вокзале Самаро-Златоустовской железной дороги был лидер соперничающих эсдеков-меньшевиков, глубокоуважаемый господин Кабцан. Возможно, это просто акт вежливости».

Собратья господина Кабцана, те, кто делает политику в столице, не так вежливы. Их официоз