Царица Горго - Виктор Петрович Поротников

– Скажем так, я договорился с богами, которые не позволят Еврибиаду отступить от Саламина, – с хитрой миной на лице ответил Фемистокл. – Друг мой, ты же не станешь сомневаться во всемогуществе богов! В их незримом влиянии на все дела и поступки людей.

Озадаченный Мнесифил внимательно поглядел на Фемистокла, который продолжал чистить шлем.

– О чём ты молвишь, Фемистокл? – обронил он. – Ты же слывёшь главным безбожником среди афинян. Не води меня за нос и скажи прямо, какую очередную хитрость ты измыслил, чтобы повлиять на Еврибиада.

– Иди на совет, Мнесифил. – По лицу и тону Фемистокла было видно, что откровенничать здесь и сейчас он не собирается. – Со временем ты всё узнаешь. Время, друг мой, может быть другом или врагом. Сегодня время работает на афинян.

Швырнув палку в костёр, Мнесифил направился прочь от палатки Фемистокла.

– Дружище, – бросил ему вслед Фемистокл, – постарайся говорить подлиннее, выступая перед Еврибиадом. Пусть этот совет затянется допоздна.

Фемистокла не покидало ощущение, что эта ночь станет весьма важной вехой в его жизни и в судьбе всех афинян. Удалившись в палатку, Фемистокл разложил на видном месте свои доспехи и оружие. В этих доспехах и с этим оружием Фемистоклу довелось сражаться с персами при Марафоне десять лет тому назад. Тогда афиняне победили варваров на суше, значительно уступая им числом. Ныне афинянам предстоит вновь разбить персов, но уже на море.

«Если мы победим персидский флот, то это будет, по существу, моя заслуга! – думал Фемистокл, с юных лет стремившийся к первенству во всём. – Ведь это я убедил афинян в своё время построить двести триер, которые ныне стоят у Саламина. Три года тому назад я призвал сограждан готовиться к войне с персами, едва до меня дошёл первый слух о том, что Ксеркс собирает войско. Ныне все мои недруги признают, что моя тогдашняя прозорливость сослужила добрую службу Афинам!»

Думы Фемистокла прервал раб, заглянувший в палатку и сообщивший ему о каком-то незнакомце, желающем его видеть.

Фемистокл велел рабу пропустить незнакомца к нему.

Человек, представший перед Фемистоклом, был широкоплеч и довольно высок ростом. На нём был длинный тёмный плащ с капюшоном, поэтому лицо его было скрыто тенью. Однако широкая, чуть кудрявая борода и властный росчерк крупных губ этого позднего гостя показались Фемистоклу до боли знакомыми.

– Привет тебе, сын Неокла, – раздался бархатистый басок из-под капюшона. – Давненько мы с тобой не виделись!

По этому голосу, столь знакомому многим афинянам, Фемистокл опознал вошедшего.

– Привет тебе, Аристид, сын Лисимаха, – сказал Фемистокл. – Каким ветром тебя занесло на Саламин?

– Ты же сам предложил афинянам издать декрет, позволяющий всем изгнанникам вернуться на родину, чтобы принять участие в войне с персами, – промолвил Аристид, откинув с головы капюшон. – Вот я и вернулся, благо мой дом теперь на Эгине, недалеко отсюда. Нам нужно забыть нашу вражду, Фемистокл. Мы должны теперь состязаться, кто из нас сделает больше добра отечеству.

Сказанное Аристидом растрогало Фемистокла. Он протянул к нему руки, а затем крепко обнял его в знак примирения.

Фемистокл и Аристид соперничали друг с другом с юных лет. Начало их соперничества было положено ухаживанием за одной девушкой, которая, впрочем, не отдала предпочтения ни одному из них. Фемистокл вырос в небогатой семье. Аристид тоже был беден, хотя и принадлежал к аристократам.

С принятием законов Клисфена в среде афинских аристократов началось расслоение на богатых и бедных. Это было связано с тем, что земля в Аттике, главное богатство эвпатридов, стала раскупаться ростовщиками и богатыми метеками, получившими афинское гражданство.

Аристид был честным человеком, у него даже было прозвище Справедливый. Именно поэтому Аристид сторонился любых сомнительных предприятий, даже если они приносили немалую выгоду. Выступая против Фемистокла на политическом поприще, Аристид тем самым боролся с афинским демосом, желая вернуть все былые привилегии эвпатридам. Соперничество между Фемистоклом и Аристидом раскалывало афинское общество на два лагеря. В этом случае, по законам Клисфена, применялся остракизм, то есть «суд черепков».

Суть этого суда заключалась в том, что каждые десять лет в афинском народном собрании происходило голосование, выявлявшее двух самых популярных на данное время политиков. После этого снова происходил процесс голосования, при котором граждане выцарапывали на глиняных черепках имена двух этих политиков. Черепок по-гречески звучит, как «остракон». Тот из политиков, чьё имя чаще встречалось на исписанных черепках, уходил в изгнание сроком на десять лет.

За два года до нашествия Ксеркса на Элладу в Афинах случился суд черепками, отправивший в изгнание Аристида.

– Фемистокл, я прибыл сюда с тревожной вестью, – продолжил Аристид, присев на скамью. – Персы загораживают своими кораблями Восточный выход из Саламинского пролива. На островок Пситталею высадилось множество персидских воинов. У Западного выхода из пролива тоже стоят суда варваров. Всё это я видел своими глазами, когда пробирался к Саламину на рыбачьей лодке. Мне удалось проскочить буквально чудом! Рыбаки, переправлявшие меня на свой страх и риск, направляли лодку вдоль мелководий, прячась во мраке возле маленьких островков. Фемистокл, эллинский флот окружён врагами!

– Прекрасно, клянусь Зевсом! – радостно воскликнул Фемистокл, не в силах усидеть на месте. – Это же замечательно! Аристид, ты принёс добрую весть. Коль персы перекрыли пути отхода нашему флоту, значит Еврибиад при всём желании не сможет скомандовать отступление. – Подскочив к Аристиду, Фемистокл встряхнул его за плечи. – Друг мой, ступай к палатке наварха Еврибиада и передай ему всё, что ты сейчас сказал мне. Мой раб покажет тебе дорогу туда. А затем, возвращайся сюда, в моей палатке найдётся место и для тебя.

Аристид, слегка озадаченный этой весёлостью Фемистокла, не стал возражать и без промедления отправился в стан спартанцев.

Военачальники, собравшиеся возле палатки Еврибиада, выслушали Аристида в гробовом молчании и с нахмуренными лицами, словно тот зачитал им всем смертный приговор. Едва Аристид умолк, как в совете опять зазвучали споры, поскольку не все навархи поверили бывшему изгнаннику. Кое-кто даже высказал предположение, что Аристид подослан сюда персами. Афинские военачальники и с ними вместе Аристид покинули собрание. Ушли к своим палаткам и мегарцы.

Поскольку все прочие военачальники не расходились, продолжая настаивать на отступлении к Истму, изрядно утомившийся Еврибиад уступил им, объявив, что с первым лучом солнца эллинский флот двинется к Западному выходу из Саламинского пролива.

Глава двенадцатая

Битва при Саламине

Эта сентябрьская ночь, пронизанная мерцающим сиянием звёзд, казалась Еврибиаду зловещей и загадочной. Еврибиад пытался заснуть, но ему это не удавалось из-за шума и передвижений в греческом стане. Флот готовился к отплытию, воины и