В радости и в горе - Кэрол Мэтьюс

— Что это еще такое?

— Я так больше не могу, — сказал Дэмиен.

— Как?

— Вот так! — Дэмиен повел руками, что должно было бы означать то ли саму эту комнату, то ли весь дом, то ли всю страну, то ли все сразу.

На привычно поджаренной в солярии коже Мелани проступила природная бледность.

— Почему?

— А не могу я потому, — он обхватил голову руками, — потому что, мне кажется, я все еще люблю Джози.

— Ах ты мерзавец! — Мелани резко развернулась на каблуках и помчалась в кухню. Оттуда послышался стук дверцы буфета, потом грохот чайника о водопроводный кран, а затем — звон рядом стоящих фарфоровых чашек, которые вынужденно столкнулись боками от резкого внешнего воздействия.

Дэмиен вздрогнул, потом глубоко-глубоко вдохнул.

— Вот черт, — пробормотал он, отрываясь от своего личного, слепленного на скорую руку стола и двигаясь в направлении звуков, производимых столовой утварью.

Мелани плакала, облокотившись на кухонный стол. Ее лицо покраснело и покрылось пятнами — то ли от бессильной ярости, то ли от неутолимой боли, то ли от того и другого.

— Мелани…

— Она тебя любит?

М-м-м… Хороший вопрос…

— Да.

— Ты с ней продолжал видеться?

— Нет.

— Обманщик!

— Я не вру, — сказал Дэмиен и попробовал ее обнять.

— Дэмиен, да тебе соврать, что с горы скатиться.

— Я возмущен таким заявлением!

— А я возмущена тем, что ты переворачиваешь мою жизнь и жизнь моих детей из-за того, что ты до сих пор любишь свою бывшую жену!

— Она все еще моя жена.

— Дэмиен, ты живешь здесь уже шесть месяцев. Но еще до этого ты вовсю трахал меня на своем рабочем столе! Чем-чем, а олицетворением мужской верности тебя не назовешь.

— Я знал, что ты расстроишься.

— Расстроюсь! — лицо Мелани потемнело как грозовая туча. — Да я еще и не начинала расстраиваться!

— Я хочу, чтобы ты знала, что для меня это так же больно, как и для тебя.

— Я так не думаю, Дэмиен. Тебе ни от чего не больно. Ты сам причиняешь боль. Сейчас я тебе покажу, как я расстроилась!

Мелани схватила сахарницу и швырнула ее через всю кухню. Та ударилась о стену немного выше головы Дэмиена, разлетевшись на тысячи кусочков и покрыв его гранулированным сахаром «Тэйт & Лайл».

— Мелани! — Дэмиен закрыл лицо руками.

Она схватила две фарфоровые чашки и отправила их вслед за сахарницей. Одна из них, прежде чем разбиться о дверной косяк, просвистела над его головой, подняв волосы дыбом.

— Не делай того, о чем будешь жалеть, — предупредил ее Дэмиен.

— Я не буду. Ты — будешь, — сказала Мелани, открывая шкаф с посудой. С неумолимой решимостью на лице она вытащила из шкафа стопку тарелок и схватила верхнюю.

— Уж я постараюсь, чтобы ты об этом пожалел, Дэмиен. — Она прицелилась тарелкой ему в голову и метнула ее, как диск. Тарелка просвистела в воздухе и разлетелась о холодильник-морозильник «Хотпоит». — Уж я постараюсь, чтобы ты об этом жалел до конца своих дней!

Глава 19

— Сделай так, чтобы я выглядела вызывающе, — сказала Джози.

— Понатуральней, пожалуйста, Беатрис, — проинструктировала хозяйку салона Марта, тщательно втирая ванильный крем в свои тонкие пальцы.

— Натурально, но вызывающе — в уличном стиле, — поправила Джози.

— Ты же не хочешь быть красивее невесты? — сказала Беатрис, припудривая ей нос и нанося румяна.

— Конечно, хочу, — сказала Джози, — но для этого потребуется серьезная пластическая операция и курс гормонов роста. Просто постарайся хорошо наложить тени, Беатрис.

Восемь утра, за окном еще темно. Мороз покрыл деревья сахарной пудрой, придав им волшебный вид. Если бы температура к тому моменту не достигла отметки минус пять и не продолжала опускаться, это был бы идеальный день для свадьбы. Все подружки невесты сидели на кухне у Марты, попивая кофе, пока Беатрис и ее ассистентка Кристина колдовали над их имиджем на сегодняшний день. Они столь искусно орудовали кисточками, тонами и полутонами, что на их фоне Микеланджело показался бы дилетантом. Что было очень кстати, потому что у Джози были такие красные и опухшие глаза, будто она несколько раз подряд просмотрела и проплакала над фильмом «Мост графства Мэдисон».

Незадолго до того, как они с Мартой уже под утро отправились спать, Джози узнала, что ей предстоит возглавлять свадебную процессию, а Марта со свитой будет шествовать позади. Кроме того, ей предстояло зачитывать наставление, начинать танцы и толкать речь на свадебном приеме. Похоже, отсидеться в уголке, хорошенько при этом набравшись, как это принято среди подружек невесты в Англии, не получится.

Джози взглянула на отряд сиреневых платьев, безупречно наглаженных и терпеливо дожидавшихся на плечиках своего часа.

— Почему нельзя было быть в платьях с рукавами?

— Перестань ныть, не замерзнешь, свадьба будет ГОРЯЧЕЙ. Я тебе обещаю, к вечеру все будут обливаться потом.

Фотограф и его хорошенький помощник вились вокруг, как пчелки. Точно так же вился человек с камерой и его не очень хорошенький помощник. Джози вовсе не была уверена, что хотела быть запечатленной для потомков в пижаме Марты, наполовину накрашенной и в бигудях, но, так или иначе, в кадр она уже попала.

— Мне фотограф положительно нравится, — шепнула она Марте через спинку стула.

— Он голубой, — сказала Марта, опустошив стакан с болотного цвета морскими водорослями, чтобы Беатрис могла наложить помаду, несмотря на ранний час.

— Парень, который держит фотометр, — его бойфренд, — Марта выглянула из-за Беатрис. — Ой-ой, что с тобой, подруга?

— По-моему, непродолжительное общение с английским красавцем из мерзавцев и мерзавцем из красавцев Мэттом Джарвисом спровоцировало всплеск моих гормонов. Дядюшка Нунцио сказал, что мне не помешает хорошенько трахнуться.

— Дядюшка Нунцио сказал ТАКОЕ?

— Ну, образно.

— Значит, придется. Дядюшку Нунцио нельзя ослушаться.

— Да? А он выглядит так, будто его следующая сигарета может оказаться последней.

— Внешность бывает обманчива, Джозефина. Уж кто-кто, а ты должна бы уже это знать, — изрекла Марта, с восхищением рассматривая свои ногти. — Дядюшка Нунцио — старый крепкий орешек. Он признанный глава клана и очень уважаем в своем родном городе. С дядюшкой Нунцио Россани не шутят.

— Да кто я такая, чтобы подвергать сомнению его совет?

Они обе засмеялись.

— Фелисия, — окликнула Марта едва передвигающееся существо в пижаме, — можешь позвонить цветочнику и убедиться, что у меня есть букет, который я буду бросать в толпу?

— Марта, восемь тридцать утра, — сказала Фелисия, спешно запихивая в себя рогалики с сыром, как будто от этого зависела ее жизнь.

— У них есть автоответчик. Я могу забыть — они нет. Это твой шанс.

Фелисия поплелась к телефону:

— Если мое счастливое будущее зависит от твоего чертового свадебного букета, то мне лучше вскрыть себе вены прямо сейчас.

Бигуди сняли, в дело пошли щипцы для завивки, за которыми последовала укладка с применением такого количества лака для волос, от которого озоновый слой Земли вздрогнул.

Фелисия повесила трубку.

— Считай, что ты — уже счастливая обладательница свадебного букета. Можешь бросать его сколько угодно. — Она вернулась к своему завтраку.

Зазвонил телефон. Фелесия перегнулась через кухонную стойку, чтобы ответить. Вытянув руку с трубкой, она закричала:

— Тетя Лавиния. Кто первый?

Марта разогнала рукой облако лака для волос и взяла трубку.

— Привет, Лавиния. Да, мы уже почти закончили. Да, Джози ведет себя прилично.

Джози раздраженно тявкнула, и Марта подавила смешок.

— Да, на мне старое, новое, взятое взаймы и голубое. Да, мне тебя не хватает. Да, с папой все нормально. Да, я тоже очень скучаю по маме, — Марта закусила губу. — Да, я знаю, что ты думаешь обо мне. Мне надо бежать, Лавиния, я была рада тебя слышать. Я скоро позвоню. Даю Джози.

Джози взяла трубку.

— Да, я добралась нормально. Да, я веду себя прилично. Да, я и дальше буду вести себя хорошо. Да, она замечательно выглядит! Да, я всем передам привет и наилучшие пожелания. Да, мне тоже хотелось бы, чтобы ты была здесь. Что?!!!

Джози замолчала.

— Нет, я не собираюсь сходиться с Дэмиеном! С чего ты взяла? Да, я уверена, что все пройдет наилучшим образом. Мам, почему ты спросила про Дэмиена? Мам… Мам…

Джози отняла трубку от уха и задумалась.

— Она сама повесила трубку без заключительного ритуала, — Джози нахмурилась. — Впервые.

Она уселась рядом с Мартой.

— Мама спросила, не думаю ли я сходиться с Дэмиеном.

— Я слышала.

— Мы уже и бумаги подписываем. С чего это вдруг ей взбрел в голову?

— Твоя мама не без странностей.