Русские сказки - Народные сказки

Едет далеким-далеко; день коротается, к ночи подвигается; стоит двор, что город, изба, что терем.

Подъехал царевич к крыльцу, привязал коня к золотому кольцу, сам — в сени да в избу. А лежит на печи, на девятом кирпиче Баба-яга — костяная нога.

Закричала Баба-яга громким голосом:

— Ах ты, такой-сякой! Железного кольца не достоин, к золотому привязал.

— Ладно, бабушка, не бранись! Коня можно отвязать, за иное кольцо привязать.

— Что, добрый молодец, задала тебе страху? А ты не страшись, да на лавочку садись, а я стану спрашивать, из каких ты родов, из каких городов?

— Эх, бабушка! Ты бы прежде накормила, напоила, а потом вести спрашивала; видишь, человек с дороги, весь день не ел.

Ну, Баба-яга тотчас скатерть-самобранку постелила, принялась угощать Ивана-царевича.

Он наелся, напился, на постель повалился. Баба-яга не спрашивает, он ей сам все рассказывает:

— Был я в малых летах, качал меня батюшка в зыбке, сулил за меня Ненаглядную Красоту: трех маток дочку, трех бабок внучку, девяти братьев сестру. Сделай милость, бабушка, скажи, где живет Ненаглядная Красота и как до нее дойти.

— Я и сама, царевич, не ведаю. Вот уже третью сотню лет доживаю, а про эту Красоту не слыхивала. Ну да спи, усни; заутро соберу своих ответчиков; может, из них кто знает.

На другой день встала старуха раненько, умылась беленько, вышла с Иваном-царевичем на крылечко и закричала богатырским голосом, засвистала молодецким посвистом, крикнула по морю:

— Рыбы и гад водяной, идите сюда!

Тотчас синее море всколыхнулось, собралась рыба большая и малая, собрался всякий гад, к берегу идет — воду укрывает. Спрашивает старуха:

— Где живет Ненаглядная Красота: трех маток дочка, трех бабок внучка, девяти братьев сестра?

Отвечают все рыбы и гады в один голос:

— Видом не видали, слыхом не слыхали.

Крикнула старуха по поднебесью:

— Собирайся, птица воздушная!

Птица летит, дневной свет укрывает, в один голос отвечает:

— Видом не видели, слыхом не слыхали.

Крикнула старуха по земле:

— Собирайся, зверь лесной!

Зверь бежит, землю укрывает, в один голос отвечает:

— Видом не видали, слыхом не слыхали.

—- Ну, — говорит Баба-яга, — больше некого спрашивать. — Взяла царевича за руку, повела в избу.

Только в избу вошли, — налетела Могол-птица, пала на землю — в окнах свету не стало.

— Ах, ты, птица Могол, где была, где летала, отчего запоздала?

— Ненаглядную Красоту в гости снаряжала.

— Вот это мне и надобно! Сослужи мне службу верою-правдою: снеси туда Ивана-царевича!

— Хорошо, бабушка!

Сел Иван-царевич на Могол-птицу; она поднялась, полетела. Три года летела, вылетела на луга зеленые, травы шелковые, цветы лазоревые и пала наземь.

— Вот, — говорит, — терема белокаменные, где Ненаглядная Красота живет.

Пришел царевич в город, пошел по улицам гулять. Идет и видит: на площади человека кнутом бьют.

— За что, — спрашивает, — вы его кнутом бьете?

— А за то, — говорят, — что задолжал он нашему царю десять тысяч, да в срок не выплатил. А кто его выкупит, у того Кащей Бессмертный жену унесет.

Вот царевич подумал-подумал и прочь пошел. Погулял по городу, вышел опять на площадь, а того человека все бьют; жалко стало Ивану-царевичу, и решил он его выкупить. «У меня, — думает, — жены нету, отнять у меня некого».

Заплатил выкуп и пошел прочь. Вдруг бежит за ним тот самый человек и кричит ему:

— Спасибо, Иван-царевич, буду тебе я верным слугой.

— А как тебя зовут-величают?

— Зовут-величают Булат-молодец.

— Ну, пойдем Ненаглядную Красоту добывать.

В ту пору вышла Ненаглядная Красота на крыльцо. Увидал ее Иван-Царевич, поклонился низко, стал присватываться.

Вдруг по синему морю плывут корабли: наехало тридцать богатырей Ненаглядную Красоту сватать и ну над Иваном-царевичем насмехаться:

— Ах ты, деревенский лапотник! По тебе ли такая красавица! Ты не стоишь ее мизинного пальчика.

Стали к нему со всех сторон подступать да невесту отбивать. Иван-царевич не стерпел: махнул рукой — стала улица, махнул другой — переулочек. Тут Булат-молодец схватил красавицу за правую руку, посадил на коня, ухватил Ивана-царевича за левое плечо, посадил позади девицы, ухватился сам за стремечко, и поскакали они из города во всю конскую прыть.

Много ли, мало ли они ехали, — Булат-молодец снял со своей руки перстень, спрятал его и говорит:

— Поезжай дальше, Иван-царевич, а я назад ворочусь, перстень поищу.

Стала его Ненаглядная Красота упрашивать:

— Не оставляй нас, Булат-молодец, я тебе свой перстень подарю.

А он в ответ:

— Никак нельзя, Ненаглядная Красота! Моему перстню цены нет: мне дала его родная матушка; как давала, — приговаривала: «Носи, не теряй, мать не забывай».

Поскакал Булат-молодец назад, повстречал великую погоню; он их всех перебил, конем потоптал, сам нагнал Ивана-царевича.

— Нашел ли перстень, Булат-молодец?

— Нашел, Ненаглядная Красота.

Вот ехали-ехали, — настигла их темная ночь. Раскинули они белый шатер. Ненаглядная Красота в шатре легла. Булат-молодец у порога спит, Иван-царевич на карауле стоит.

Стоял-стоял Иван-царевич, утомился, начал клонить его сон; он присел у шатра и заснул богатырским сном.

Откуда ни возьмись, налетел Кащей Бессмертный, унес Ненаглядную Красоту, только ленточку из косы на земле оставил.

На заре очнулся Иван-царевич, видит: нет Ненаглядной Красоты, только ленточка на земле лежит. Стал Иван-царевич горько плакать, громко рыдать.

Проснулся Булат-молодец и спрашивает:

— О чем ты, Иван-царевич, плачешь, слезы льешь?

— Как мне не плакать? Кто-то унес Ненаглядную Красоту.

— Как же ты на карауле стоял?

— Да я стоял, а меня сон сморил.

— Ну, после драки кулаками не машут. Знаю я, кто это сделал, — Кащей Бессмертный. Нам его смерть три года искать. Смерть его в яйце, то яйцо в утке, та утка в колоде, а колода по синему морю плавает.

Ну что поделаешь? Пошли названые братья к синему морю, они день едут и месяц бредут; они год шагают и другой провожают; истомились, устали, изголодались.

Вдруг летит ястреб. Иван-царевич схватил тугой лук.

— Эх, ястреб, я тебя застрелю да с голоду сырым съем.

— Не ешь меня, Иван-царевич; в нужное время я тебе пригожусь.

Видит Булат-молодец: бежит медведь.

— Эх, Мишка-медведь, я тебя убью да сырым съем.

— Не ешь меня, Булат-молодец; в нужное время я тебе пригожусь.

Пошли дальше; дошли до синего моря, глядь — на берегу щука трепещется.

— А, щука зубастая, попалась! Мы