Моше и его тень. Пьесы для чтения - Константин Маркович Поповский

Потом, однако, позабросив кости,

Берёмся за руки и водим хоровод.

Вот и теперь: станцуем вкруг креста!

(Пляшут)

Христос:

Отец, зачем же Ты меня оставил!

18.

Музыка становится тише, пока ни затихает совсем.

Христос и Легионеры исчезают.

Гаснет лунный свет.

За окном – ранние сумерки.

Мария (появляясь и исчезая) Зачем оставил Ты его?

Иосиф (появляясь и исчезая): Зачем оставил Ты его?

Иаков (появляясь и исчезая): Зачем оставил Ты его?

Лазарь (появляясь и вновь исчезая): Зачем оставил Ты его?

Иуда (появляясь и исчезая): Зачем оставил Ты его?

Марфа и Мария (появляясь и исчезая): Зачем оставил Ты его?

Легионеры (появляясь и исчезая): Зачем оставил Ты его?

Смерть (появляясь и исчезая): Зачем оставил Ты его?

Иаир (появляясь и исчезая) Зачем оставил Ты его?

Христос:

Отец, зачем же Ты меня оставил! (Исчезает)

Мария (возвращаясь в реальность): Я слышу голос Иешуа… Он пел какую-то песню и звал меня… Сыночек!

Иаков: Я тоже слышал голос брата. Он смеялся.

Мария: Сегодня годовщина с той поры, как он ушел и больше не вернулся… Прошло двенадцать лет, а перед глазами все тот же день, так что непонятно, ты ли это смотришь, или смотрят на тебя?

В комнате появляются Иосиф и Сосед.

Иосиф: Смотри, кого я привел, Мария… Стоило мне выйти из ворот, как я увидел нашего соседа, который рассказывал про Иешуа.

Сосед: Тут нечем удивляться! Он стал очень знаменит, этот ваш сынок. Что правда, то правда. На каждом углу только и слышно «Иешуа», да «Иешуа».

Мария: Сегодня годовщина.

Сосед: Я знаю. Двенадцать лет, как он оставил нас и сделал знаменитым и наш город, и всех своих родных.

Иосиф: Летит время.

Сосед: Еще как!

Мария: Ты ведь был там, правда?

Сосед: Еще бы.

Мария: И видел Иешуа?

Сосед: Так близко, что мог бы дотронуться до него рукой.

Мария: Так расскажи нам, как все это было.

Иосиф: Садись, садись

Сосед (опускаясь на скамейку): Отчего же не рассказать? Я расскажу… Хоть мне сдается, я рассказывал ее и год, и два назад на этом самом месте.

Мария: Когда ее я слышу, мне становится легче и кажется, что Иешуа стоит у двери и сейчас войдет.

Сосед: Что ж, слушайте… С чего начнем?

Мария: С начала.

Сосед: Хорошо. Тогда я расскажу, как открылись ворота крепости и его выволокли под охраной десяти солдат, которые, потеснив толпу, расчистили перед Иешуа дорогу. Но прежде они устроили прилюдно бичеванье.

Мария (тоскуя): Сынок!..

Сосед: Да зрелище, признаться, малоприятное. Бичи свистят и каждый оставляет на теле след, так что вскоре не осталось на спине живого места, к тому же от крови набухла туника, а солдаты все хлещут и хлещут, как будто с цепи сорвались… Прошло двенадцать лет, а я все это вижу, словно это было вчера.

Мария (едва слышно): Сынок…

Сосед: Да, это было нелегко. Толпа гудит, солдаты теснят толпу, кому-то отдавили ноги, а кто-то упал под лошадь и больше уж не встает…Содом, Гоморра и опять Содом… Кровь, свист бичей, крики, вопли, стоны и смех, которого не ждешь.

Мария: Мне говорили, что еще вчера, когда он проходил по рыночной площади, народ валил за ним, не ведая преград, и все кричали «С нами Бог», «Осанна», «Веди нас в Царствие небесное» – и все такое прочее, что говорят обычно, когда толпа на улицу валит.

Иаков: Нам лучше бы об этом помолчать. Неровен час, услышит кто-нибудь и донесет римлянам.

Сосед: Ни слова больше! Расскажу, про то, что видел сам.

Иосиф: Уж сделай милость!

Сосед: Тогда послушайте. Ужасная была дорога на Голгофу! Недаром говорят – дорога на Голгофу начинается сразу после дороги, которая идет в Преисподнюю.

Иосиф: Должно быть, так оно и было.

Сосед: Но хуже всех, конечно, было Иешуа. Ведь в довершение всего ему пришлось волочь свой крест по ямам, по камням и по ухабам, не веря в то, что кто-нибудь поможет иль просто даст тебе глоток воды. А день стоял – жарея не бывает.

Мария (тоскуя): Сынок…

Сосед: Потом пришли на место, где солдаты стали устанавливать кресты. Он был как пьяный. Перебирал затекшими руками и все показывал куда-то в сторону Храма, так словно ожидал оттуда чуда и спасенья. (Смолкает.)

Короткая пауза.

Мария: А потом его развязали и вынули изо рта кляп. Он сразу заговорил, но ты его не слышал, потому что стоял слишком далеко.

Сосед: Да, так оно и было.

Мария: Сынок…

Сосед: А потом солдаты, которые были в оцеплении, перебрались в тень, хоть от тени этой было тут одно названье, а мне почему-то стало их жаль, наверное, потому что под солнцем было невыносимо жарко и их шлемы раскалились, так что нельзя было даже дотронуться до них рукой, так что то один, то другой шлем катился по земле, вызывая проклятия или смех. А потом мне повезло, потому что один из солдат показал мне, что я должен отнести к кресту веревки и походную лестницу, что я и сделал. И тогда я услышал его голос, который сказал: «Дам голову на отсечение, если это ни старый Рувик, чей дом – на повороте от дороги». Его еще не подняли на кресте, а только привязали, положив на землю, так что я успел ответить ему, сказав, что у него дома все в порядке и я скоро всех увижу.

Мария: Да, да, ты говорил.

Иосиф: И что же дальше?

Сосед: Дальше крест подняли.

Мария (шепотом): Сыночек…

Сосед: Помню, он посмотрел вдруг на меня и улыбнулся, как будто он хотел сказать – «ну что ж, бывало и похуже, потерпим, если надо потерпеть».

Мария: Он был такой всегда. Куда-нибудь забьется и ждет, когда его найдут. Никогда ни у кого не попросит, чтобы ему помогли.

Иосиф: Или умчится в горы, ищи его там после.

Мария: А то схоронится в прибрежном камыше, и тут его не то что не найдет охотник, вышедшей на уток, но и собака вряд ли след возьмет.

Иосиф: Что же было дальше?

Сосед: Удивительное дело. Я где стоял, там и стоять остался. Никто меня не гнал, никто не закричал «Эй, ты, а ну-ка убирайся или повиснешь вместе со своим дружком!» Нет, я стоял, как будто так и должно. Потом вполголоса его я начал звать, но он как будто бы меня совсем не слышал, стуча затылком в перекладину креста. (Смолкает.)

Иосиф: А дальше?

Сосед: Дальше мне вдруг показалось, что потеряет он сознание сейчас… На пятый час, когда жара пришла, совсем уже невыносима, он вдруг сказал – «Воистину Ты Бог наш». И засмеялся. Потом немного помолчал и вновь сказал: «Воистину Ты Бог», после чего добавил: «Зачем меня ты тут оставил?» И вдруг так закричал, что вздрогнули стоящие поблизости солдаты и птица, пролетая мимо, упала замертво, свалившись на песок. А он кричал, пока хватало сил, а после голову закинув, задыхаясь, хрипел и