Том 2. Произведения 1938–1941 - Александр Введенский

<11 августа 1925>

«Валя, Валя, Валентина…»*

<В. Е. Гольдиной>

Валя, Валя, Валентина,ты хотя без палантина,без жемчужных диадем,ты прекрасна между тем,ты красива и юна,словно ива и луна.

<1930-е>

«Я погибаю от разврата…»*

<Е. С. Фохт>

Я погибаю от разврата —всему виной проклятый уж.Я третьим Гриммов стал собратоми, право, Гриммов я не хуж.Пусть я развратник, пусть злодей,но, если хочешь, мной владей.

<1936>

«Помните Елена…»*

<Е. В. Сафоновой>

Помните Елена,что все в жизни тленно,и взявший у Вас в долгвсе-таки человек, а не волк.Примите вместо долга покаэту книжку от Вашего должника.

2 июня 1937 г.

«Я, прекрасная Елена…»*

<Е. В. Сафоновой>

Я, прекрасная Елена,встал бы на одно коленои поднес бы Вам букетиль конфет большой пакет.Нищ, увы, я для букетов,беден также для пакетов,оттого-то так неяроки бесцветен мой подарок.Я и оба брата Гриммэту книгу Вам дарим.

<1937?>

Приложение VI*

«Моя мама вся в часах» и «Радикс»

Стихотворение Моя мама вся в часах, судя по «Оглавлению Шуркиной тетради» (см. №№ 79–94), где оно расположено между двумя известными нам сочинениями — ОСТРИЖЕН скопом Ростислав (№ 135), датированным 13 февраля 1926 г., и Мининым и Пожарским (№ 2), писавшимся с мая по июль и законченным 11 июля того же года, — было написано, скорее всего, весною 1926 г. Произведение это, однако, дало название театральной постановке, осуществлявшейся осенью 1926 г. на театре «Радикс» при Институте художественной культуры (ГИНХУКе) при содействии Казимира Малевича. Далее приводятся имеющиеся свидетельства об этой постановке и о театре «Радикс».

1. В дополнение к своим опубликованным воспоминаниям[18] И. В. Бахтерев сообщил нам следующее:

— Поскольку предполагалось осуществить постановку в «Радиксе» в сжатые сроки, решено было воспользоваться уже существующими текстами, смонтировав пьесу из произведении Введенского и Хармса, название пьеса получила по заглавию одного из стихотворений Введенского. Пьесы, собственно, в строгом смысле слова, не было, поскольку уже существовавшие произведения не были объединены сквозным действием, это был скорее монтаж, делавшийся на ходу.

Репетировать начали, собираясь по домам и не имея еще никаких шансов на постановку, и уже в процессе репетиционной работы обратились в Иихук и Казимиру Малевичу, с которым знаком был Введенский, до того уже сотрудничавший в Инхуке с Игорем Терентьевым и Матюшиным (сам Введенский, однако, в переговорах с Малевичем не участвовал). Малевич приветствовал начинание, и репетиционная работа, готовая было прекратиться, стала интенсивно продолжаться в Белом зале Инхука. В Инхуке, однако, не было дров, и с наступлением холодов участникам спектакля пришлось разойтись, постановка не состоялась…

…Традиции «Радикса», частично перешедшие в постановку «Елизаветы Бам», еще годом позже были возобновлены в спектакле «Зимняя прогулка», состоявшемся зимой 1929 года. История его такова. За месяц до переезда Дома печати в Мариинский дворец директор его Н. П. Баскаков, поощрявший левое искусство (впоследствии он был обвинен в троцкизме и арестовал), предложил подготовить в переезду спектакль. Текст был написан Хармсом и Бахтеревым за две недели. Роль пресловутого рыжебородого человека, перенесенную в «Зимнюю прогулку» вместе с рядом постановочных моментов из «Моей мамы…», здесь исполнял сам Дойвбер Левин. Спектакль прошел с успехом.

2. В интервью, взятых нами весной и летом 1978 года у постановщика пьесы «Моя мама вся в часах» Г. И. Кацмана, он вспоминает:

— «Радикс» был задуман как «чистый театр», театр эксперимента, ориентированный не столько па конечный результат и па зрителя, сколько на переживание самими актерами чистого театрального действия (отсюда, по-видимому, и предложенное Бахтеревым название «Радикс» — корень и одновременно «радикальный театр». — М. М.). Вопроса — выйдет ли из этого что-нибудь когда-либо — вначале никто не ставил, вводились все новые действующие лица без сюжетных нагрузок, единый текст пьесы так никогда и не был написан, не несла она и никакой сколько-нибудь определенно выраженной темы, это был «монтаж аттракционов». Единственная установка спектакля была на чистое действие, переживаемое актерами и создающее у зрителей определенное чувственное впечатление. «Радикс» был конгломератом различных искусств — театрального действия, музыки, танца, литературы и живописи. При обращении к различным искусствам весьма велик был элемент пародирования, остранения. Так, в то время распространены были «живые газеты», с которыми постановщики не хотели иметь ничего общаге, точно так же отталкивались от косных традиций, царивших в «Институте живого слова». Режиссер стремился подбирать протяженные лирические куски, выявляющие столкновение человека с самим собой, в том числе романтические; один такой двухминутный помер (на стихи Хармса) должен был, по замыслу, заменить шиллеровских «Разбойников». На первых репетициях постановщик рассказывал авторам сквозные мизансцены, которые он задумывал, и спрашивал, какое бы те могли бы найти для них выражение. В число замыслов постановщика входил диалог людей двух цветов, составлявших «семейство рыжих» и «семейство голубых», в каждом по девять человек. В «семействе рыжих» (очевидно, в связи с рассказом Левина) выделялся один бородатый человек, этот рыжебородый действовал па протяжении целого акта. Взяты были тексты только Введенского и Хармса, что-то сочинялось на ходу. Долго не могли подобрать начало. Заболоцкий предложил в качестве начального куска свой «Офорт» («И грянул на весь ослепительный зал…»), но сочтено было, что в нем чересчур чувствуется лицо Заболоцкого. В результате открывала спектакль «танцовщица-каучук» Зина Бородина: выходил актер с марлевым узелком, который все присутствующие на сцене пинали, за который все зацеплялись, пока он не развязывался и из него не появлялась Зина, исполнявшая серию каучуковых номеров-трюков. Это ее во второй сцене второго акта убивает ее возлюбленный, протыкая ее шпагой вдогонку; тогда вмешивается Генерал — персонаж с тяжелым хриплым басом. После убийства следовал эпизод кошмаров возлюбленного, которого играл артист Шумов, этот эпизод написал Введенский. Среди других персонажей выделялся Лоэнгрин — «оперный персонал»: молодой человек в трико, говоривший тенором и ходивший па цыпочках (имя, очевидно, было взято по ассоциации с оперой Вагнера), и особенно Грузчик Рак — серьезное действующее лицо во втором или третьем эпизодах, — человек, раздавленный жизнью, нечто вроде Клеща из пьесы «На дне». Текст для него взялся написать Введенский, но так долго ото откладывал, что сочинил его в результате Хармс. Ведущим женским персонажем была Елизавета.

Первые репетиции проходили на квартирах, главным образом у Бахтерева и Введенского. Довольно скоро, однако, возникла необходимость в настоящем помещении. Вопрос этот обсуждался, когда все собрались в очередной раз у Бахтерева. Введенский взялся организовать связь с Инхуком. Тут же на пятисотрублевой николаевской ассигнации постановщик написал заявление Малевичу, в котором говорилось, что он собрал группу и хочет поставить сценический эксперимент с целью установить, что такое театр. Заявление было завязано в «старушечий узелок», позвонили Малевичу и сейчас же к нему отправились. План Малевичу поправился, он сказал: «Я старый безобразник, вы молодые, — посмотрим, что получится». Заявление понравилось ему еще больше, он тут же написал на нем резолюцию коменданту, и «Радикс» получил в свое распоряжение Белый зал Ипхука и много подсобных помещений. На третий день после начала репетиций Малевич попросил представить план работы; план был им одобрен. Вскоре он уехал в Варшаву, где выполнял какой-то заказ, и «Радикс» распространился чуть ли не по всему институту.

Очередная трудность настигла «Радикс» с началом холодов, поскольку дров в Инхуке не было. Более серьезная, однако, трудность, которой преодолеть уже не удалось, возникла, когда работа зашла настолько далеко, что встала проблема поисков материальной базы для реализации спектакля. По поводу возможного его осуществления на государственной основе постановщик говорил с директором учебной части Института истории искусств Адрианом Пиотровским и с заведующим театральным отделом «Красной газеты» Борисом Мазиным. Этот путь был, однако, чересчур долгим — он требовал до полутора лет. Оставалось искать выход в налаживании связи с каким-нибудь коммерческим театром. Переговоры велись со Свободным театром, который через месяц или полтора мог бы предоставить свое помещение (нынешний кинотеатр «Титан») для часового спектакля. Для этого необходимо было иметь полностью написанный текст пьесы, а именно это и оказалось неосуществимым. Постановщику не нравились прозаические переходы Введенского и Хармса между стихотворными кусками; чтобы завершить пьесу, он предлагал, чтобы их написал Константин Вагинов. Когда же не получилось и это, он предложил Введенскому и Хармсу работу прекратить.