За вдохновением...: Роман. Мавраи и кит: Повести - Пол Андерсон

Слова Кео несколько ослабили его радостное возбуждение:

— Викинги — это совсем иное. Конечно, они плавают под флагом Пазалана, но только чтобы избавиться от состояния всеобщего благоденствия дома. Они считают себя носителями старомодных норвежских добродетелей.

— За которые они стоят не на жизнь, а на смерть, селедочные головы, — со смехом докончил Скип. Он вскочил на ноги. — Эге-гей! Я правда поеду? Вау-Вау! — Он рывком распахнул дверь и колесом выкатился на землю. Через минуту он вернулся, играя «Сладкая Бетси с заставы» на губной гармонике, которую вытащил из кармана.

Глава восьмая

Массивный с медленной манерой речи адмирал Гранстад и его семейство пригласили пассажиров на обед в свою каюту. Ивон Кантер была представлена как «Иоланда Коэн». Скип не возражал. Бедняжка, она выглядела так, как будто все время видела перед глазами призрак.

— Вы студент, мистер Вейберн? — Он едва услышал ее обычные вежливые расспросы.

— Нет, — сказал он. — Я что-то вроде путешественника.

— О, — сказала она.

Оставшийся вечер она говорила мало, в основном, когда к ней обращались. Он не видел ее следующие три дня, только коротко и на расстоянии. Хотя они были только двумя чужаками, уединиться было нелегко. «Ормен ден Ланге» — «Длинная Змея» — была огромным кораблем. Кроме постов команды и служебных помещений она вмещала в просторных каютах четыре тысячи мужчин, женщин и детей, школы, госпиталь, культурные и увеселительные заведения и поразительное разнообразие маленьких частных предприятий.

Скип больше не возражал, поджидая удобного случая. Время летело в развлечениях и удовольствиях. Его холостяцкая каюта хотя и была удобной и красиво обставленной, служила ему только для того, чтобы помыться и переспать ночь. Все остальное время он изучал корабль и полдюжины таких же его собратьев. Последние были интересны с технической точки зрения, они делали работу, в то время как «Ормен» был похож на плавающий дом, связанный с остальным миром стандартными электронными способами. Но флагманский корабль располагал различными спортивными играми, восхитительными неофициальными ресторанчиками и тавернами и настоящим театром — обществом.

Эти викинги могут и в самом деле вызывать восхищение (ну, в действительности компетентное и сознательное использование механизмов — вот что вызывало восторг) и уважение к ним. Однако в этом они не были строги. Наоборот, они были веселой компанией, как всегда считал Скип. Средний ортианец класса имущих был, без сомнения, более сдержанным, хорошо информированным, тщательно подготовленным, в том числе и по новым дисциплинам, связанным с психологией, которые смогут пробудить гения из обычных умственных способностей, хронически беспокойным и в душе одиноким: разумный и реалистичный человек логики, эмоционально шаткая ухающая сова.

Самые же старые викинги сохраняли юношескую веселость. А более молодые взрослые тотчас же столпились вокруг Скипа. Они превосходно говорили на английском. Он был бродягой, с которым большинство из них встретилось в первый раз. Они упивались тем, что он мог им предложить, и соперничали в том, чтобы развлечь и заинтересовать его в свою очередь. В первые три ночи после чопорного обеда у Грандстадов он кутил допоздна. Утром на четвертый день головокружительная блондинка — медсестра, которую он встретил во время своих приключений, пригласила его на обед к себе после того, как она освободится после работы. Она дала ему понять, что обед — не все, зачем она его пригласила.

Пусть солнце и морской воздух заставят госпожу Кантер вылезти из своей раковины. Сначала пусть удовлетворит свое самолюбие тем, что я ни в коем случае не могу оказаться джентльменом. Не знаю, почему она так яростно сопротивляется тому, чтобы ее охраняли, — я полагаю, что качества личности-«недотроги» развились вследствие состояния ее нервов — но, если и в самом деле нужно будет оказать услугу правительству США, я могу это сделать. Потом еще ей нужно познакомиться со мной. Ну, о'кей. Ведь в порт мы придем не так уж скоро.

Намереваясь хорошенько отдохнуть для предстоящего вечера, Скип взял свой альбом для набросков и цветные карандаши на прогулочную палубу. Там он был один; население все было на работе или в школах. Мне нужно попробовать нарисовать волны, а не делать их.

Вид взывал к тысячам разнообразных картин. Внизу за ограждением из необработанного красного дерева и веревочной сетки надпалубные сооружения падали вниз и вперед, по направлению к корме, время от времени немного подаваясь назад и вверх к реям, в лабиринте множества теней, не похожих на пастельно-белые тени, отбрасываемые по течению Гранд Каньона. Часто эта суровость смягчалась миниатюрными парками или висящими садами. Впереди остальные суда флотилии были разбросаны на многие километры. Служебное судно с узким корпусом плыло ближе всего, гул его машин доносился до него. Несколько дальше приземистый корабль-фабрика перерабатывал бурые водоросли, которые выращивались повсюду; вода вспенивалась добела у всасывающих и выводящих труб устройства, которое экстрагировало минералы; траулер был на более далеком расстоянии, почти на краю видимости. Видавшие виды корабли морских бродяг были обожжены ветрами, с корпусами, покрытыми у носа королевской синей краской, которая давала отчетливый зеленый оттенок под водой и мягкий, почти черный, на корме, все время передвигающимися и живущими переменами, как сменяющаяся кровь в человеческом сердце. Бриллиантовая пыль сверкала и танцевала, освещаемая мягким солнцем с доброго неба, где дрейфовало несколько светлых облаков.

Сбалансированный «Ормен» не подвергался качке, и его ядерный двигатель не производил ни дыма, ни шума. Низкая вибрация проходила через корпус корабля, снова напоминая Скипу о биении пульса внутри него самого. Океан волновался, гудел, шипел, смеялся под убаюкивающей прохладой ветра, который нес запахи соли, йода, озона. Ветер ерошил Скипу волосы и пытался поиграть с его блокнотом для набросков. Он весело ругнулся на него, потому что ему нравилась песня, которую пел ветер о том, сколько миль он пропутешествовал, пока добрел сюда.

— Доброе утро, мистер Вейберн.

Он обернулся, застигнутый врасплох ее сопрано.

— А, доброе утро, доктор Кан… мисс Коэн. — Черт побери! Мне же полагается ей подыгрывать пока… если она не раскроет, кто она такая, сама.

Она посмотрела на него удивительно спокойно.

— Кантер, вы хотели сказать? Не вы первый. Я действительно похожа на нее. Неудивительно. Ведь мы почти что двоюродные сестры.