Быль и небыль - Тамара Григорьевна Габбе

Ну, он рассердился — ажно до слез.

— Обманул меня, что ли, полуверец проклятый? Разве это яйцо? Это — уголь!

Размахнулся и хлопнул его об землю. Глядит, — что за чудо? Только уголек в землю, явилась перед ним барышня, да такая, что лучше и на свете не бывает.

— Ну, — говорит, — спасибо тебе, офицер, что избавил ты меня от долгой муки. Кабы не ты, мне бы век целый в трубе висеть да черным дымом дышать.

Он обрадовался. Не зря, выходит, три года перед печкой сидел да угли мешал.

А она спрашивает:

— Скажи мне, добрый человек, кто ты есть и как сюда попал?

Он рассказывает:

— Так и так. Офицером был, служил в этих местах. Да вот не стало у нас в роте табаку. Мы собрались вшестером и пошли табаку искать.

— А где же те пятеро?

— Да за табаком пошли. Я один остался. Уж больно мне узнать захотелося, что это за печка такая.

— Ну, счастье твое, что остался, — барышня говорит. — Я тебе за все отплачу — доволен будешь. Поедем скорей к моему отцу.

Он говорит:

— Поедем.

А сам думает: «Легко сказать, „поедем“, да вот ехать-то на чем? Кругом лес густой, до жилья далеко, и в какой оно стороне — вовсе неведомо».

Пригорюнился офицер.

— Эх, — говорит, — коли бы не ушел от печки на три дня ходу, вернулся бы да спросил у старика того, полуверующего, чем тут делу пособить. Как ни говори, а он тут здешний…

И только он это подумал, появился перед ним на поляне серый конь, будто из земли вырос.

Смотрит, только не говорит: садитесь — свезу!

Погладил его офицер и думает:

«Мне-то хорошо, а барышне неловко будет. Вот не догадался старик тарантас подать».

Глядь — откуда ни возьмись — тарантас является. Колеса красные, гвоздики медные, — смотреть весело.

Ну, запрег коня, усадил барышню в тарантас.

— Куда, — говорит, — ехать?

А она отвечает:

— Этот конь лучше нас дорогу знает. Пусти его по вольной воле. Привезет, куда надобно.

Он так и сделал.

Бросил вожжи, а серый конь как с места взял, так и покатил. Где бы месяц идти, он, может, в час один домчал.

Вот уж и город видать. А Серый так и летит, так и летит — нигде не приворачивает.

Катит серединой города, по главной улице, и останавливается перед одним домом. А дом этот самый хороший в городе, и живет в нем богатейший купец с женой. Вдвоем живут, без детей, без внучат. Была у них дочка, да еще из люльки потерялась. И следов не нашли. Вот этот купец со своей хозяйкой смотрят в окно и видят — остановился перед ихними воротами тарантас. Серый конь в него запряжен, и сидят в тарантасе офицер молодой и барышня-красавица.

— Мать, а мать, — купец говорит. — Погляди-ка, вот такой самый тарантас пропал у нас лет пятнадцать назад. И колеса такие были, и гвоздики.

— Твоя правда, отец, — говорит купчиха. — И конек будто наш. Помнишь, из конюшни у нас такого конька свели. Погляди-ка, — и лысинка на лбу, и на спине ремень…

— И девицу я эту будто где видел, — говорит старик. — То ли во сне, то ли наяву, — то ли это она на тебя похожа, как ты молодая замуж за меня шла.

Купчиха так и охнула.

— Ох, дак ведь это, надо быть, дочка наша, что из люльки пропала. Никто как она.

Выбежали они оба на улицу и давай дочку обнимать, целовать. А та говорит:

— Вот, маменька, кабы не этот человек, что в тарантасе сидит, не видать бы мне свету белого. Три года он из-за меня в лесу один-одинешенек жил, три года спины не разгибал, снов не досыпал, и ничего за все свои труды не взял, только меня взял.

Отец с матерью спрашивают:

— Как же его за труды наградить?

А дочка отвечает:

— Повенчайте нас с ним, и буду я ему женой верною, а он вам будет заместо сына и наследника.

— Что ж, доченька, это можно. Сыновей у нас нету.

Ну, повенчали их, свадьбу справили, и говорит купец зятю:

— Вот что, зять милый, подписываю я под тебя все свои магазины и лавки, склады и погреба, корабли и подводы. Правь ты наши дела, а мне и отдохнуть пора.

— Ладно, папенька, — говорит офицер. — Управимся. Только надо мне хороших приказчиков нанять. Нет ли у вас в городе таких-то пятерых солдат, из такой-то роты, такого-то полка? Нужно мне их разыскать.

— Нужно, так нужно.

Послали сыщиков солдат разыскивать, — по пристаням да по баржам, по трактирам да по ночлежкам, по дворам да по задворкам. День искали, два искали, на третий день нашли и приводят всех пятерых к офицеру.

Узнали они начальника своего, сплакали — да в ноги ему:

— Ты уж прости нас, Иван Васильевич, что мы тебя в лесу одного бросили. Виноваты, дак и каемся. Теперь — хочешь, не хочешь, на час от тебя не отстанем. Хватили мы без тебя всячины — и холоду, и голоду.

— А табаку нажили?

— Какое — нажили! И дыму не нюхали.

— Ну, когда так, поставлю я вас всех в приказчики. Одну службу вместе служили, и другую послужим.

Они рады-радешеньки.

— Куды хошь ставь, только не бросай. А уж мы тебе угодим.

Ну он так и сделал — поставил их всех приказчиками, а сам сел хозяином.

Вот когда нажили табаку, спичек, бумаги! Вот когда курят!

Иван Репников

Жил на деревне старик, и было у него три сына. Вот он говорит им:

— Дети, надо бы нам дров нарубить. Какие вам топоры дать?

Один говорит:

— Мне фунта в два!

Другой:

— Мне в три фунта!

А третий:

— Фунтов в десять.

Дал им старик по топору, и пошли они дрова сечь.

Первый день ходили — два брата по две сажени насекли, а меньшо́й, Иван, только время зря провел.

Приходит домой. Отец его спрашивает:

— А ты что ж? Топор нянчил?

Иван говорит:

— Да я лесу не мог прибрать: мелко́й лес.

На другой день братья по