Четыре угла - Виктория Лысенкова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глава 9. Поступь к одиночеству
Всё помещение, состоящее из двух этажей, было наполнено людьми не последней масти этого города. Громкая музыка заставляла кружить в танце женщин, а алкоголь кружить головы. Это не был бал, не был день рождения мэра или другого высокопоставленного человека, нет. Это была научная конференция, сопровождаемая банкетами и веселыми вечерами. Именно на этой конференции был назначен главным участником и оратором Савелий Оснач. Коего, еще недавно, наш милый Герман Риц пытался развидеть в своем кошмаре.
– Савелий Оснач! Савелий Оснач! – раздавались крики запыхавшегося человека. – Савелий! Оснач! – не прекращал тот.
Этим уставшим и взъерошенным человеком, со шляпой на голове и с плащом в руках был Герман. Он, позабыв про все правила приличия, этикета и дорожные правила примчался на конференцию в надежде найти здесь Савелия Оснача. Как, собственно, было не трудно догадаться по его громким выкрикам.
На Германа Рица местная толпа ученых и журналистов устремила свои взгляды. Он был белой взъерошенной вороной на этом празднике. Люди отходили от него, люди сторонились его. Все были напуганы его видом и выражением лица. Напряженные вены на лбу Германа были раздуты, волосы не приложены, глаза красны, а под ними сияли синие от бессонницы синяки. Раскрыв рот и не закрывая его, человек напоминал безумца.
И никто не мог и догадаться, взглянув на этого молодого человека, что еще пару минут назад, до того как он сел в свою разваливающуюся машину и примчал на ней сюда, он поставил жирную точку в своем дневнике, где всю ночь изливал душу молчаливым листам. В голове бедного Рица, человека с синяками под глазами, достигающими самих щек, были ураган мыслей и кладезь знаний, а в сердце ноющая боль.
– Савелий Оснач!
Герман посмотрел направо, потом налево, покружился, чуть ни свалился с ног, но устоял. Раскрыл глаза, чуть шатаясь, и встал. Он устал испытывать страх, преследовавший его с последнего возвращения в мир людей. Смертельно устал.
Риц посмотрел наверх, в поиске сил и увидел необъятных размеров шикарную люстру, сияющую сотнями огней. Она свисала с высокого потолка и, казалось, надвигалась своей пышностью на весь тусклый мир. Оторвав взгляд от люстры, Герман всмотрелся в толпу. Толпа, казалось, пыталась напротив, не видеть Рица.
– Савелий Оснач!
И вдруг люди зашевелились. Откуда-то издалека из под балконов стал доноситься шелест. Толпа начала сдвигаться и в ней появилась знакомая Герману голова.
– Герман! Герман, отзовитесь! – раздался голос обеспокоенного Савелия Оснача.
– Савелий Оснач! Дорогой! Уважаемый, Савелий Оснач! Я тут!
Чрез минуту после этой фразы, люди разошлись, подобно морю перед рострой корабля.
– Савелий Оснач, у меня к Вам важный и безотлагательный разговор.
– Герман, мой мальчик. Что с Вами? – Савелий был шокирован видом своего молодого специалиста. Он никогда не видел Германа в подобном виде или в виде хоть немного напоминающем этот.
– Это совершенно не важно. Савелий Оснач, я прошу Вас меня выслушать.
– Герман, я выслушаю вас. Но прошу, быстрее, не томите.
– Я, Герман Риц, официально прошу у Вас перевода в другую клинику в другой город, желательно, дальше от этого.
Савелий Оснач не мог поверить своим ушам. Он был удивлен.
– Нет. Я даже не хочу спрашивать, почему вы так решили! Я даю вам свой категорический отказ.
– Тогда я вынужден требовать у Вас согласие на мое увольнение! – Герман начинал нервничать, он пытался сдержать эмоции, но они выходили из под его слабого контроля.
– Нет! Нет! Мой милый друг, я не могу уволить Вас. Я не могу Вас перенаправить. Поймите же, Вы обязаны отработать определенный период после вашего обучения в нашей больнице. Это условие контракта. Вы сами приносили его мне на подписание! Вы что же, его не читали? – Савелий Оснач оставался очень любезным, но его удивление настолько было сильным, что иногда повышенный тон вырывался самостоятельно.
«Что же мне делать?» – опустив руки, подумал бедный юный и талантливый Герман.
Как будто прочитав мысли Германа, опустившего плечи и глаза, Оснач сказал:
– Герман, я вижу как вы устали. Как сильно Вас в последнее время что-то волнует и заставляет переживать. Да, я не могу вас уволить, не могу перенаправить, но я могу дать вам отпуск. – Усмотрев в Рице усталость и изнеможение, Оснач решается дать юному врачу неделю выходных. – Постарайтесь отдохнуть, не думать о работе. Придите в себя.
На этих словах Савелий протянул руку Герману и удалился, растворившись в толпе черно-белых фраков и платьев.
Музыка заиграла ярче, люди заговорили громче, бокалы зазвенели чаще. Вокруг кружились женщины в танце. А далеко-далеко, на противоположном углу, со сцены убирали трибуну и стулья.
Герман молча ушел, волоча за собой плащ.
Глава 10
Дома Герман Риц захотел отведать чая и успокоить тем самым свои нервы. Он громко включил музыку, пытаясь заглушить свои мысли, и направился к плите, вскипятить себе воды. В руке он держал стеклянную бутылку с холодной водой, когда вода в ковшике подошла к сто градусной температуре и на него обрушилось озарение.
«У меня появилось сейчас огромное желание сидеть на трухлявом бревне среди ночи и тысячи звёзд, слушать музыку и трясти под ритмы не бутылку воды, а бутылку вина».
Эта мысль пробилась сквозь сотни других и ударила в самое сердце Германа. Понимание того, что это
