Екклесиаст - Александр Холин

Я даже не сразу сообразил, что изображение океанского дна подаётся с огромных экранов, чередующихся с такими же огромными настоящими аквариумами. Только вот из угла – совсем настоящий! – внимательными умными глазами меня с вожделением разглядывал живой осьминог, соображая: не скушать ли? Такой взгляд не каждый выдержит, смею вас уверить.

Наконец мы вышли в цивильную залу, где возле стен на полу красовались пушистые ковры, разрисованные в индо-индуистском стиле с набросанными сверху думками и миниатюрными разноцветными пуфиками. Прямо в центре лежачего партера красовался низкий столик с расставленными на нём огромными блюдами, наполненными восточными сладостями и фруктами, от которых доносился удивительный сладостный запах.

Фрукты в хрустальных вазонах были, несомненно, настоящими. Или нет? Лия опустилась с одной стороны столика, пригласив меня тоже стать восточным лежебокой с другой стороны. Место было необычное, тем более – проба всего на своей же шкуре с возлежащим внутри собственного тела желудком, жаждущим сладостей, но не привыкшим ещё к благовосточным образам жизни. Тем не менее, перекусить я вовсе не отказывался и позволил себя уговорить, возложившись подобно хозяйке возле явственного столика.

– Трапеза – это важнейшая степень обучения у вас или бывает что-то ещё? – не преминул разузнать я.

– Бывает, – кивнула хозяйка. – Но всё это несколько позже. Сейчас мы только перекусим, а пиршество будет потом. Специально для вас я устроила такое гламурное гульбище, какое не забывается до самой смерти. Причём, смерть вам не грозит, так что, всегда будете вспоминать меня добрым словом. Но это, повторяю, чуть позже. Вы согласны?

– Легко.

Стараниями служанок кушаний, добавленных к столу, появилось излишнее множество, но ни одного из них мне пробовать когда-нибудь раньше не приходилось. Если это обилие еды – только лёгкий перекус, как выразилась хозяйка, то что же ожидает меня впереди? Да уж, чего только не придумают в разных там египтериях. И всё устраивается только для того, чтобы я ничуть не сомневался в своей нужности и необходимости при исполнении проповеднических обязанностей.

Испытывая от этого небольшое неудобство, я украдкой наблюдал за хозяйкой, определяя, как и что кушают на египетских обедах. Всё оказалось не так уж сложно, поэтому я вскорости расслабился, особенно после принятия наливаемого служанками вина в золочёные инкрустированные самоцветами кубки. Незаметно заиграла музыка, а в центре зала появились танцующие красавицы с обнажёнными животиками, но в прозрачных кисейных шальварах.

Несколько служанок внимательно следили за мной и хозяйкой, окружая внеземными заботами. Две из них принялись ласково гладить Лию, попутно массажируя тело. Я сначала вытаращил от удивления глаза, но вовремя подумал: что здесь удивительного? Каков дворец, наполненный озабоченными статуями и картинами, такая и хозяйка. Лишь бы сознание женщины не застревало на уровне гениталий.

Вскоре другая нежная парочка девушек стала ненавязчиво приставать ко мне, искусственно вызывая гамму приятных, не испытанных ещё сладострастных ощущений. От обеих девушек исходил удивительный запах мускуса, будоражащий кровь и путающий мысли, так что я вскоре расслабился и позволял девушкам вытворять всё, на что у них хватало фантазии.

В зале кроме меня присутствовали одни только женщины, поэтому массажистки ничуть не смущаясь, расстегнули пуговички на хозяюшкином наряде и принялись у меня на глазах ласкать её девичью грудь, поглаживая и пощипывая соски. Лия, привыкшая, видимо, к обеденным ласкам, откинулась на подушечки и даже чуть слышно постанывала, вкушая страстные ласки служанок, а сама уже залезла правой рукой в свои изумрудные шальвары, отдаваясь самомассажу или же просто помогая прислужницам.

Я невольно подчинился эдаким застольным угощениям, поскольку парочка женщин, занимающихся со мной, хорошо знала своё дело. Они постепенно тоже обнажали свои тела, и прикосновения к ним, а особенно запах нежного женского тела, вызвали у меня небольшое волнительное головокружение.

Одна из девушек наполнила кубок густой коричневой жидкостью и подала мне в руки:

– Пей, и ты поймёшь вкус любви, – произнесла она по-английски. – Редко какому мужчине удается попробовать этот напиток.

– Что это? – спросил я, поскольку густая жидкость пахла вкусным, но вроде бы несъедобным запахом. – Как он называется?

– Это напиток из лианы «шагуб»,[31] – раздался голос хозяйки. – Девочки русского языка не знают, поэтому обращайтесь к ним по-английски, если для вас это необходимо.

До меня ещё долетал голос внимательной хозяйки, но уже откуда-то издалека, как будто та пыталась докричаться с Луны. Это случилось почти сразу после первого же глотка лианного пойла. По жилам ощутимо разливался страстный ощутимый огонь и я с удовольствием поддаваясь ему, увлёкся ласками новых застольных подружек. Хотя какой от меня был толк в лесбийской малине? Девочкам одного меня было, конечно мало, но они старались. Танцовщицы тоже предались ласкам здешнего застолья, поэтому на коврах в зале разместилась пикантная женская групповуха. Признаться, таких учебных консультаций мне ещё встречать нигде не приходилось, поэтому слова хозяйки о незабываемости её заведения были правдой.

Я обеими руками щекотал шелковистый пушок у девушек в междуножье и доставал языком то у одной, то у другой набухшие желаньем соски обнажённых грудей, но ничего лучшего с обеими сразу мне пока придумать не удавалось.

С нотами звучащей издалека музыки в сознание стали проникать какие-то отдельные образы, отвлекая от застолья, перенося меня в современных кольцах времени. Кстати, выручила мою бедную голову от шагубной тошноты, темноты и прочего обычная поговорка: «безопасный секс бывает только в одиночке, правда никак не в одиночку». Но совейские тюрьмы были очень далеко и одиночки тоже, а здесь… здесь ласковые девочки…

И тут среди многих танцующих, улыбающихся, радостных красавиц я увидел её, мою любимую! Но как она здесь оказалась? Пушкин когда-то нашёл Натали, только у каждого Александра должна быть своя Натали. Я, хоть и Александр, писатель, поэт, но моя девушка носит совсем другое имя. Только почему же имя должно обязательно повторяться? У каждого свой путь, и каждому дано то, что он заслуживает, остальные остаются холостыми. А моя ненаглядная, моя любимая, моя единственная, нужная только одному мне на всём белом свете Ксюша, она была здесь, в Зазеркалье! А я? На что же похож я, увлёкшийся мимолётными ласками служанок?! Никакой Екклесиаст не купится на дешёвое сексуальное обслуживание. И всё на глазах у моей возлюбленной!