Личный оборотень королевы - Елена Арсеньева

– Что ты говоришь? – спросила его Лидия.

Парень нахмурился и произнес отчетливо:

– Поодаль лежали три отрубленных пальца, но это были не его пальцы!

– Что? – изумилась Лидия, едва подавляя дрожь отвращения, но он уже исчез.

И вдруг Лидия поняла, о чем он говорил… И поняла, где надо искать то, о чем он говорил!

– Вернись, – позвала она, но никто не отозвался, и вокруг царила темнота.

Лидия настороженно всматривалась в эту темноту, и вот она стала постепенно редеть, как бывает глухой ночью, когда вдруг прорвется из-за облаков луна. Вскоре Лидия ясно разглядела человека в сером поношенном плаще и в сапогах, который стоял у деревенского плетня и курил, глядя в небо. На небе и в самом деле сияла ясная, полная луна.

Человек выкурил одну сигарету, достал из пачки другую. Пачка осталась пустой, он ее смял и отбросил.

Лицо его было мрачным. Он был еще молод – лет двадцати пяти, может, тридцати, веснушчатый, с рыжими волосами. Лидия этого человека не знала, однако уже видела его раньше.

Где? Она не могла вспомнить.

Вдруг он обернулся – и выронил недокуренную сигарету.

К нему приближалась девушка, и ее обнаженное тело призрачно белело в лунном свете.

Лидия испуганно всмотрелась в ее лицо. И это лицо было ей незнакомым. Это была другая девушка – не та, которая поманила за собой Вадьку и Колю. Но повадка – такая же!

– Ты что? – прохрипел мужчина. – Ты чего такая? Ты для меня такая? А как же… а с ним как же?

– Да он меня заставил, – проговорила девушка, подходя ближе и ближе. – Изнасиловал. Как понял, что ты мне нравишься, так прямо озверел.

– Да ему-то какое дело? – возмутился мужчина. – Он же тебе брат! Как вы могли согрешить?

«Брат и сестра», – подумала Лидия. Подумала без осуждения, просто приняла информацию. Она уже где-то слышала про брата и сестру, которые согрешили. Где, когда?

Вспомнить не удавалось…

– На грех ума нет, – усмехнулась девушка. – Чужой мне брат, и я ему чужая. Да забудь о нем. Иди сюда. Иди ко мне.

– Да что ж, – пробормотал донельзя растерянный мужчина, – тут, в грязи, и ляжем, что ли?!

– Тогда просто полюбуйся на меня, – сказала девушка, поднимая руки и медленно поворачиваясь перед ним. Тени от вздрагивающих грудей метались по животу, волосы реяли за спиной. На лице сияла загадочная улыбка, глаза были полузакрыты…

«Красивая, – холодно подумала Лидия, и еще почему-то подумала: – Была когда-то».

Да, такое ощущение, что она наблюдает сцену, происшедшую давно, много лет назад! Почему так казалось?

Ах да, из-за одежды мужчины. Эти сапоги – кирзовые, эта клетчатая ковбойка под некрасивым плащом… Все такое старомодное! И вот еще что: смятая сигаретная пачка. Наполовину коричневая, наполовину белая, и по коричневому фону белые буквы: «Opal». Такие сигареты когда-то курил папа Саша. Они с матерью тогда только-только поженились, и в доме впервые за много лет стало пахнуть табаком. Болгарские сигареты, тогда только такие и были, не считая «Примы» и какого-нибудь там «Беломора», а теперь их днем с огнем не сыщешь.

Все, что она сейчас видит, происходит давно, не сомневалась Лидия. Очень давно. Лет тридцать назад!

– Какие-то на тебе туфли странные, – вдруг сказал мужчина хрипло, разглядывая голую девушку. – Ты зачем такие надела?

Лидия всмотрелась. В самом деле, странные… вроде как боты на высокой платформе. Или это не платформа? Не разглядеть в темноте.

– А тебе не все равно, что за туфли? – усмехнулась девушка, останавливаясь. – Да ты, вижу, меня больше не хочешь? Ишь, про туфли заговорил! Ну и ладно, уговаривать не буду!

Она повернулась и пошла прочь, чуть ковыляя, а мужчина смотрел, как вьются темные волосы по стройной белой спине.

Внезапно вой раздался рядом… мужчина вскрикнул испуганно, оборачиваясь, и глаза у него стали огромными от ужаса. Он вытянул руки, защищаясь от надвигающегося на него кошмара… и это было последнее, что он успел сделать в жизни.

– Железный волк! – крикнула Лидия, но не услышала своего крика. И страшная сцена, которую она только что наблюдала, закрылась темнотой, словно задернули занавес.

Но она вспомнила, где видела раньше этого человека!

Во сне. Он был мертв, и рядом с ним лежали другие, и отец лежал рядом…

Во сне? Или наяву?..

– Что она говорит? – послышался мужской голос.

– Не понял, – ответил другой голос.

Лидия узнала его. Это был голос Грушина.

– Значит, она приходит в себя? – спросил Грушин. – Это плохо. Игорь, давай-ка еще что-нибудь сделай. Она до вечера должна в этом состоянии пробыть, а лучше – до утра.

– Ну а зачем теперь? – возразил тот мужчина, которого Грушин назвал Игорем. – Уже были тут эти ваши – из райотдела, следователь из прокуратуры был. Смотрели на нее. Убедились, что барышня натурально в отключке, шоковая кома, течение которой непредсказуемо. Пустые ампулы от лекарств, которые применяются для выведения из этого состояния, я им продемонстрировал.

– Что? – настороженно спросил Грушин.

– Не дергайся, – успокоил Игорь. – Я же сказал: пустые ампулы!

– Ага, – усмехнулся Грушин. – Вас понял.

– Мои действия одобрили, – продолжал Игорь. – Убедил подождать… Не слишком мне, конечно, понравилось, что они охранника оставили, но он все же в коридоре сидит, я запретил в палату соваться… Пусть барышня лежит и отдыхает. Кстати, Грушин, тебе очень повезло, что сегодня Васильев дежурит! Иначе эта афера не прошла бы. Любой другой экипаж отвез бы ее в 5‑ю Градскую, которая сегодня по «Скорой» принимает, а там я бессилен.

– Васильев сегодня не дежурит, – сказал Грушин. – Его дежурство как раз утром кончилось. Он уже домой собирался, когда я ему позвонил. Если кто-то начнет проверять, почему на вызов примчался доктор, который по идее должен был бежать домой спать, поднимется большой шум.

– Во что вы меня втянули! – проворчал Игорь – без особого, впрочем, огорчения. – Добавить ей, говоришь? Слушай, не надо. Достаточно она сегодня получила и транквилизаторов, и нейролептиков, и всякой другой чуши. Сначала Васильев ее колол, потом я…

– Ты не понимаешь, – нетерпеливо сказал Грушин. – Если она очнется, то вскочит, выйдет в коридор. Если охранник это увидит, немедленно позвонит в райотдел. Ее сразу увезут в КПЗ, а что там с ней случится, я не знаю.

– Слушай, но ты же сам говорил, что все эти домыслы вокруг нее – это бред, – с тревогой пробормотал Игорь.

– Это бред, – согласился Грушин. – Но есть один человек, который это бредом не считает. Ему бы точно нейролептики не помешали, а он вместо этого общается с каким-то экстрасенсом и доводит себя до полного помешательства. Я бы его запер в психушку, да тут как раз это несчастье с Дугласом… теперь он орет, что арестовать девушку надо было еще ночью, тогда она не убила бы отца.

Она убила отца?!

Лидия содрогнулась, попыталась встать, но всей ее силы хватило только на то, чтобы пошевелить пальцами. Зато это усилие оказалось благотворным для полудремлющего мозга. С него словно бы черный колпак сорвали: обострился слух, вернулись воспоминания.

Деревенская околица, ночь, мужчина, который курил «Опал», полуголая женщина, железный волк – это все видения. Причуды воображения. А реальность – эти мужские голоса рядом. И то страшное, о чем говорит Грушин.

– Ты же говорил, он жив! – тихо воскликнул Игорь.

– Жив, жив, – успокоил Грушин. – Мне показалось, она слышит все, что мы говорим. Я хотел проверить. В самом деле слышит!

– Экспериментатор хренов, – с чувством сказал Игорь. – Слышит, еще как! Между прочим, некоторые коматозные от неосторожных реплик посетителей или врачей умирали!

– А твои комплименты она слышала? – насмешливо спросил Грушин.

– Много ты болтаешь, товарищ майор! – обиженно сказал Игорь. – Не знаю, слышала или нет, но с удовольствием повторю, что она очень красивая. Не женщина, а сказка!

Лидия так удивилась, что почувствовала, как у нее дрогнули брови.

Тотчас чьи-то прохладные пальцы охватили запястье, считая пульс, потом оттянули веки.

– Приходит в себя. Рановато, – озабоченно сказал Игорь. – Ладно, сделаю еще один укол. До утра точно проспит как миленькая, учитывая все проведенные процедуры.

– Игорь, ты сегодня в ночь? – спросил Грушин. – Будешь за ней присматривать?

– Куда я денусь! – удивился Игорь. – Только, ты знаешь, после этого укола ей никакой присмотр не нужен будет… говорю же, до утра проспит! Так, стоп, шприца нет. Сейчас схожу в процедурную, это здесь, на этаже. Ты подождешь?

– Мне уже пора, – с сожалением ответил Грушин. – Я еле вырвался. Сам понимаешь, сейчас из-за Дугласа все на ушах стоят. Я как раз собирался в архив запрос сделать по старым его делам, так мне теперь эти дела на блюдечке с голубой каемочкой притащили, людей в помощь дали… Надо ехать. Ты про укол не забудешь?