Порочные ангелы (ЛП) - Карина Халле

хоть понимаешь, что с тобой произошло? Хавьер Берналь не очень милый человек, а ты у него в заложниках.

— Что же ты тогда мне еду приносишь, раз я — заложник?

Он поднимает брови.

— Я просто делаю все возможное, чтобы облегчить тебе жизнь в этом месте. Значит, есть ты не хочешь?

— Иди в задницу и эту еду прихвати с собой, — говорю я, чувствуя, как через меня проносится поток горячей крови.

Обычно я не ругаюсь и не перечу. Если бы это было возможно, мое новое бесстрашие испугало бы меня.

В этот момент я просто уверена, что сейчас Эстебан выплеснет кофе мне в лицо, загонит меня в комнату и изобьет. Но ничего подобного не происходит.

Он просто натянуто улыбается.

— Я просто пытаюсь сделать твое положение более комфортным. Другие этого делать не будут, — его взгляд темнеет. — Но и я могу быть плохим парнем, если ты этого хочешь.

Я верю. Под мальчишеским поведением я вижу гнев, злость и горечь, которые омрачают его истинную природу. Возможно, эта злость не направлена на меня, но она все равно в нем есть. Тот же взгляд был у Сальвадора, только свою испорченность он не скрывал. И хотя я не сомневаюсь, что во всей этой операции Эстебан, возможно, является хорошим парнем, я приказываю себе никогда не воображать, что он на моей стороне.

Не отрывая свой взгляд от его, я медленно шагаю обратно в комнату и захлопываю дверь перед его носом. Потом я не сдвигаюсь с места, ожидая, пока не слышу, как защелкивается замок.

Выдыхаю от облегчения, которое настолько потрясает меня, что я чувствую, что больше не могу стоять. Опираюсь на дверь и медленно сползаю вниз, пока не оказываюсь сидящей на полу. Откидываю голову и смотрю в окно, за которым по-прежнему светит солнце.

Если Сальвадор не выкупит меня, я проведу остаток своей жизни в этой комнате, а если выкупит, то это будет означать возвращение к прежней ужасной жизни. Мне не победить в этой игре.

Единственное, что у меня осталось, это чувство собственного достоинства. Я позволила Салу разрушать меня день за днем, часть за частью. Я не позволю этому повториться здесь. Они могут вырезать на мне что-то, насиловать меня, пытать, сбивать с толку своей гостеприимностью, но они никогда не проберутся мне под кожу. Они не сломают меня и не увидят моей боли.

С этой мыслью я чувствую, как единственная слеза стекает по моей щеке. Сглатываю и приказываю себе остановиться. Эта слеза для мамы и папы, жизнь которых я так отчаянно пыталась улучшить. Это последний раз, когда я плачу.

Они никогда не достигнут самой глубокой части меня.

Звук открывающегося замка будит меня. Я заснула прямо на полу, свесив голову набок, и моя шея теперь болит. Сейчас уже сумерки и солнце давно село.

Внезапно дверь открывается, толкая меня в спину. Кто бы это ни был, вежливость, выражающаяся в ожидании, пока я сама открою дверь, не распространяется на него. Быстро откатываюсь с прохода и встаю на колени, в то время как кто-то входит в комнату.

В приглушенном свете я не могу рассмотреть этого человека, но мне и не нужно видеть его, чтобы узнать. Он смотрит на меня, и я вижу, как мерцают его глаза, в то время как его лицо скрыто в тени.

— Почему ты сидишь на полу? — спрашивает Хавьер гладким как шелк голосом.

Я не отвечаю ему и не сдвигаюсь с места.

Он захлопывает за собой дверь и слегка наклоняет голову в сторону. Даже несмотря на приглушенный свет, я чувствую, что его глаза изучают меня.

— Слышал, ты ничего не ела сегодня. Эсте говорит, что ты послала его в зад. Жаль, что меня не было тут в этот момент. — Когда я снова не отвечаю, он делает шаг в мою сторону и протягивает мне руку. — Поднимайся, — говорит он, ожидая. Я не реагирую, отчего он напрягается и понижает голос. — Я сказал, поднимайся. Мне не нравится несколько раз повторять одно и то же.

В этот момент я замечаю, что он держит что-то в руке. Две вещи, если быть точнее: свернутая веревка и нож. Жду, когда меня кольнет страх. Этот укол почти не заметный, и я не показываю его. А еще, я не делаю того, что мне приказали.

Он быстро протягивает руку и хватает меня за предплечье, притягивая к себе, пока я не оказываюсь прижатой к его груди.

— А ты совсем легкая, да? — спрашивает он ошеломленно; его дыхание едва заметно отдает корицей и табаком. — Такая деликатная, и тебя так легко сломать.

Ну, это мы еще посмотрим.

Я действую инстинктивно и даю ему по носу ладонью свободной руки. Он кричит от удивления или боли и сразу же отпускает меня. Именно это мне и нужно.

Отталкиваю его и бегу к двери. Вцепляюсь руками в ручку и поворачиваю ее, потянув на себя. Когда дверь открывается и внутрь проникает свет из коридора, я испытываю изумительное чувство свободы. Чувство силы, пришедшее в момент, когда я сумела дать отпор.

В жизни не испытывала ничего лучше того мгновения, когда моя рука встретилась с его лицом.

Но это чувство было мимолетным. Внезапно дверь захлопывается, и Хавьер оборачивает веревку вокруг моей груди. Потом он притягивает меня к себе, крепко удерживая сзади.

— Ты в курсе, что заводишь меня, когда так сопротивляешься? — шепчет он мне в ухо рваным голосом. — Хотя ты