Призрак Проститутки - Норман Мейлер

«Перестаньте. Я уже много лет о вас слышу».

Ну, я увидела, что они достигли особого взаимопонимания. А Хью мог блеснуть, принявшись рассуждать о талантах русских по части дезинформации. К моему ужасу, он начал читать президенту и его супруге лекцию, и, когда закончил ее, я почувствовала гордость за своего мужа.

Теперь, после инаугурации, нас время от времени приглашают в Белый дом. Учтите: на наиболее интимные ужины. На последнем Джек, танцуя со мной, соизволил спросить про Полли.

«Она чахнет по вас», — сказала я.

«Передайте ей, что я на днях ей позвоню. Я ничего не забыл».

«Вы ужасны», — сказала я.

В глазах его вспыхнул огонек.

«А знаете, для красивой женщины вы немного деревянно танцуете».

Мне так и хотелось съездить ему по лицу моей вечерней сумочкой. Увы, не посмела. Он сам отнюдь не великолепный танцор, но прекрасно обученный. Напоминает наездника, который не любит скакать, несмотря на специально приспособленное седло.

Но так или иначе, мы ладили. Я думаю, он достаточно опасается Хью и потому не покушается на меня, но между нами установилась если не любовь, то обещание любви.

Позже

Я не хочу преувеличивать. Кеннеди приглашают нас на ужин не чаще раза в месяц. А один раз они приезжали к нам в Конюшню. Отношения, однако, становятся более близкими. То есть я имею в виду — между Джеком и мной. С Жаклин Кеннеди мы держимся на равных — обмениваемся равноценными репликами, и я уважаю ее за то, что она не кичится своим положением больше, чем положено богатой владелице поместья, но такова цена, которую приходится платить за подобное знакомство. Хью с Джеком обычно уединяются в углу. Вы ведь знаете Хью: он особенно хорош в общении один на один. А Джека, сколько бы он ни злился по поводу залива Свиней, привлекает приключенческая атмосфера разведки, и он достаточно умен, чтобы понимать, что Хью — saucier[181] на этой кухне. Ну а у нас с Джеком, как я уже говорила выше, установились дружеские отношения.

Я не понимала, насколько это неприятно Хью, пока однажды летом, в конце июля, он не положил передо мной досье СИНЕЙ БОРОДЫ.

«Это показывает одного из твоих дружков с другой стороны», — сказал он.

По-моему, он ожидал, что содержание папки отвратит меня от Джека, но этого не произошло. Я понимаю натуру Джека: неразборчивость в связях — это цена, которую он платит за проявление других своих талантов. В этом отношении Джек Кеннеди похож на ребенка: должен получить награду за день работы, причем награду в запретной сфере. Ну и молодец, говорю я, лишь бы самой не стать дичью в его заповеднике. Если он способен делать чуть больше добра, чем зла, Господь, несомненно, простит ему всех девиц, чьи сердца он пронзил и разбил. Я уверена, он так на это смотрит.

Но мое уважение к Хью значительно убавилось. Не следовало ему давать мне это досье. Я бы его не простила, если бы Тай Кобб не умер 17 июля.

Хью однажды заметил, что чтение некрологов не вызывает у твоего отца интереса, наводя на мрачные размышления, а Тай Кобб является ключевой фигурой в тайнах Монтегю. Ведь мать Тая Кобба убила отца Тая Кобба, почти повторив трагедию в семье Монтегю. И вот когда Кобб умер (кстати, бедняга умер от рака простаты, а ведь когда-то был такой шустрый по части нижнего этажа!), Хью словно что-то стукнуло, и он приволок мне досье СИНЕЙ БОРОДЫ.

Как вы можете ожидать, я прилипла к нему. Естественно, я сомневалась, могли кто-либо, кроме вас, быть Гарри Филдом. (Этого Хью раскрыть мне не пожелал.) А когда я вчера получила подтверждение, признаюсь, мое настроение изменилось.

Видите ли, я не только проглотила ваши отчеты, но и более поздние записи разговоров СИНЕЙ БОРОДЫ, которых вы не видели, и я тревожусь за вас, как и Хью. Он исподволь старается внушить нашему молодому президенту, каким злым духом является Эдгар Будда для любой администрации, а особенно для этой, но мне кажется, Джек не понимает, сколько кнопок передано Гуверу. Этот человек вполне может полностью перекрыть Кеннеди кислород. Модена фантастически несдержанна. В противоположность вам я не собираюсь увековечивать ее бессвязную болтовню с подружкой Вилли — я нахожу ее вредоносной: Модена вроде бы ничего не говорит и в то же время все выкладывает своей подружке (и Эдгару), хотя требуется время, чтобы докопаться до сути! Попытаюсь суммировать то, что я узнала, и сберечь вам время, хотя вы и не сберегли мое.

Коротко говоря, Модена страдала от того, что ее бросили, когда Джек и Жаклин в конце мая уехали в Париж. Помните? Наша Первая леди имела в Париже сенсационный успех. Джек даже сказал: «Подлинная цель моего приезда в Париж — сопровождать Жаклин Кеннеди». Господи, как это, должно быть, запечатлелось в мозгу вашей бедной подружки. Ну и, конечно, наш монстр Сэм Дж. не мог не поиграть на ее нервишках. Он то и дело спрашивал: «Ты что, Модена, ревнуешь?» «Ничего подобного», — отвечала она. Однако, передавая этот разговор своей верной Вилли (которую, должна сказать, я представляю себе так: блондинка не первой молодости, сильно раскормленная — ее вам когда-нибудь описывали?), Модена разражается слезами. Выясняется, что в начале мая, до поездки в Париж, Джек переспал с Моденой в Белом доме. Можете себе такое представить? После на редкость невкусного обеда, состоявшего из холодного супа и гамбургеров с кетчупом — чисто ирландская еда! — Джек повел Модену из семейной столовой на втором этаже в спальню на том же этаже, где стоит удобная кровать. Там они возобновили свои отношения. Она снова безумно влюбилась в него. Или, во всяком случае, так она сказала в тот вечер Вилли. Запись этого разговора стоит для пикантности воспроизвести.

«Вилли. Подожди минутку. Охрана пропустила тебя в Белый дом?

Модена. Конечно, нет. Я вошла в калитку, и туда подошел встретить меня коротенький крепыш по имени Дэйв Пауэре. Глазки у него все время так и блестели. Он походил на такого веселого карлика. Президент, сказал он, сейчас плавает и скоро придет. Дэйв Пауэре произносил „президент“ с этаким придыханием, точно призывал молящихся в церкви опуститься на колени. Он, конечно, тут же ушел, как только явился Джек. За это время Дэйв Пауэре успел сообщить мне, что это он будит президента каждое утро и накрывает одеялом вечером. Этот человек, безусловно, усиливает ощущение, что ты находишься в Белом доме.

Вилли. Местечко, не слишком располагающее к сексу, а?

Модена. Я бы сказала, это похоже на квакерский молельный дом, только обстановка поторжественнее. Возникает чувство, что ты находишься в священном месте. В жизни мне так не хотелось глотнуть бурбона. Была суббота, вскоре после полудня, народу — никого, и мне все казалось, что я никогда не увижу Джека. Но когда Пауэре привел меня наверх, в жилые комнаты, мне стало чуть полегче. Я ведь знала всю эту мебель, которую они перевезли с Эн-стрит на второй этаж».

После обеда Джек и Модена перешли в спальню. Разогревшись, Джек принял ее, лежа на спине. Кто из французских королей принимал своих любовниц в таком положении? Пожалуй, Людовик XIV, если судить по его изнеженному лицу. Так или иначе, как сказала Модена, с поясницей у Джека стало хуже. Сказывается нагрузка. Она счастлива ублажать властелина, но недовольство остается. «Мне не важно, каким манером трахаться. Разные положения по-разному действуют на меня. Только я предпочитаю выбирать их сама».

И все это происходило в комнате, откуда в окно рядом с двуспальной кроватью ей виден был монумент Вашингтону.

Мой дорогой, очень интересно, как бы вы реагировали, читая более ранние записи. По-моему, я достаточно хорошо вас знаю и могу предположить, что подобное чтение побудило бы вас взлететь с Моденой еще выше… Или достичь большей скорости на плоскогорье? Нам так хочется блистать в глазах бессмертного распорядителя скачек!

Ох, Гарри, не порождено ли все это желанием подразнить младшего братика, которого у меня никогда не было?

Возвращаюсь к главному. Несмотря на победы, одержанные Джекки в Париже, Джек в начале июня снова связывается с Моденой и все лето жаркими обезлюдевшими субботними днями укладывает ее на ту же двуспальную кровать. Про Джо Кеннеди говорили: чем дольше ты имел с ним дело, тем больше он забирал себе и тем меньше ты приносил домой. Что-то от этого проскальзывает в разговорах Модены с Вилли. Тем не менее Модена находит Джеку оправдания: «Он так устает. У него столько забот».

Это очень своеобразный период в жизни нашей СИНЕЙ БОРОДЫ. Она поселилась теперь в Лос-Анджелесе. Собственно, она живет в Брентвуде, в квартире с еще четырьмя стюардессами. Это уже не та Модена, которую вы знали. И там она ждет очередного вызова в Вашингтон. Тем временем квартира в Брентвуде становится местом проведения бесконечных вечеринок. Актеры, молодые холостяки бизнесмены, парочка профессиональных спортсменов, два-три заправилы киноиндустрии и море выпивки! Я незнакома с вечеринками подобного рода, но полагаю, что там много танцуют и выкуривают немало марихуаны. Кроме того, Модена всегда готова вылететь в Чикаго или Майами. Чтобы провести уик-энд с РАПУНЦЕЛОМ. Однако, как она все время утверждает, никакого секса там нет. Не стану докучать вам изложением сомнений Вилли на этот счет.