Солнце в зените - Шэрон Кей Пенман

Эта весна не была счастливой для Анны. Она глубоко скорбела по сестре, но смерть Изабеллы не являлась большой неожиданностью. Анна знала о ее 'смертельной болезни', последовавшей за рождением сына. Но девушка, тем не менее, совсем не была подготовлена к смерти своей тетки Изабеллы, вдовы Джона Невилла.

Изабелла повторно вышла замуж, что обрадовало Анну, спустя почти два года после гибели Джона при Барнете. Она являлась ее любимой тетушкой, и Анне было приятно, что та казалась погруженной в создание для себя новой жизни. Вскоре Изабелла подарила новому мужу сына, через год за которым последовала дочь. Сразу после праздника Крещения Господня в 1477 году она родила еще одну дочь, но роды оказались сложными и принесли заражение.

Не успел смягчиться удар от потери Изабеллы, как Миддлхэм узнал о крайнем проявлении мести Джорджа. Родной отец Анны в свое время не слишком постеснялся пойти на не менее вызывающие убийства, чем недавняя расправа с Анкаретт Твинихо, даже без видимости суда, ей пожалованного, он отправил на плаху лорда Герберта, вместе с отцом и братом Елизаветы Вудвилл. Но Уорвик никогда бы не опустился до мести женщине. Именно это так поразило Анну и стало непростительным поступком в глазах Ричарда.

А потом пришли новости о суде и казни Томаса Бардетта и Джона Стейси. Сама Анна считала, что обвинение в колдовстве, выдвинутое против Бардетта, - фальшивка. Сомнений в справедливости заслуженной им кары у нее не возникало. По мнению девушки, всякий мало-мальски тесно связанный с Джорджем достоин приговора - попасть на виселицу, но сам эпизод бросал на Миддлхэм определенную тень, и она начала страшиться прибытия из Лондона посыльных, ибо в те дни происходящие события казались неизбежно носящими дурной характер.

Поэтому, больше всего Анна предвкушала планирующееся на июнь посещение Йорка. Ее любимым празднеством был День Тела Христова. Анне исполнилось всего шесть лет, когда ее впервые взяли в Йорк - полюбоваться знаменитыми городскими постановками мистерий, разыгрывающихся на улице на широких деревянных подмостках, водруженных на колеса и перемещающихся по населенному пункту, дабы представать перед восторженными толпами в назначенных для того местах. Она до сих пор также глубоко, как в детстве, любила эти пьесы, и лишь роды и война мешали ей с Ричардом посетить праздник Тела Христова в последовавшие после их брака годы.

Этот год должен был стать особенно запоминающимся. На следующий после праздника день Анне и Ричарду следовало взять на себя обязанности членов гильдии Тела Христова, престижного религиозного братства. В ближайшую среду планировалось празднование рубежного для Анны двадцать первого дня рождения. Венцом их пребывания в Йорке предполагалось явиться бракосочетанию Роба Перси и Джойс Уошборн, назначенному на день Святого Василия. Так как Анна все прошедшие полгода провела, активно содействуя этому ухаживанию, ей было приятно, что затраченные усилия принесли подобный результат, и к середине мая она уже начала считать дни на форзаце своего Часослова.

В Йорк они прибыли за несколько дней до праздника Тела Христова, удобно устроившись в монастыре отца Бьюика. Постепенно шли приготовления к предстоящей свадьбе, как и Анна во время своего первого просмотра, дети были также буквально заворожены постановками гильдии, даже еще слишком маленький для долгого пребывания в неподвижности четырехлетний Нед. Но на ужине ей случилось расслышать сделанное недавно прибывшим из Лондона Френсисом Ловеллом замечание, и все внезапно помрачнело.

'Что ты сказал, Френсис? Ты упомянул моего дядю Джонни. Я хотела бы услышать это еще раз'.

Вспомнив о манерах, Анна сжато добавила: 'Пожалуйста'.

Френсис смутился. 'Конечно, вам известно, что с первого своего дня старший сын короля получил титул принца Уэльского, герцога Корнуольского и графа Честерского. Его второй сын, тезка Дикона, был произведен в сан герцога Йоркского. Вот...сейчас кажется, что король собирается конфисковать у отпрыска Джона Невилла титул герцога Бедфордского и вручить его своему третьему сыну, родившемуся в прошлом марте'.

Анна не сумела подавить глубокий вдох. Нед всегда утверждал любовь к ее дяде. Разве Ричард не рассказывал, как Эдвард плакал, узнав о гибели Джонни? Как он мог сейчас так поступить по отношению к его ребенку?

Повисла неловкая тишина, после чего разговор продолжился с довольно искусственным оживлением. Анна тихо села, пододвинув к себе на тарелке еду. Одним из ее самых сильных секретов являлся тот, что она испытывала мало любви к своему деверю, королю. С первого же дня брака Эдвард демонстрировал невестке исключительно доброту. Анна охотно бы на этом остановилась. Она смирилась бы и благодаря тому, что Нед был чрезвычайно щедр и благороден с Ричардом. Но Анна не доверяла ему и возмущалась гипнотическим влиянием, которое Эдвард казался способным распространить на Ричарда. Годами она наблюдала за действием его очарования через обволакивание ленивым смехом, наблюдала настороженным и осуждающим взглядом. С неподдающейся логике инстинктивной уверенностью Анна чувствовала, - в чрезмерной любви к Неду таится опасность. Воспоминания били тревогу, отмечаемую угрозой пролитой на поле Барнета крови. Прежде Неда любил ее отец. Его любил дядя Джонни, пока для него не наступил день гибели. Сегодня при мысли о Джонни и о юном кузене, утратившем сан, дабы услужить новорожденному сыну Неда, годы подавляемого порицания, наконец, потребовали выплеска.

'Как он может так поступать, Ричард?' - спросила Анна, стоило им остаться в спальне наедине. 'Со дня смерти матери мальчика не прошло и полугода, а он уже должен потерять и титул? Как Нед может так унижать память Джонни?'

'Мы имеем дело со слухами, Анна, не зная, правдивы они или нет. Пока мы...'

'Они достаточно правдивы! Ты прекрасно знаешь!'

'Нет, не знаю', - сжато ответил Ричард, и Анну вдруг подхватила волна горького и гневного возмущения, тем более мощного, что оно долго подавлялось.

'Хотя бы раз', - язвительно заявила она, - 'хотя бы раз я увидела, как ты перестал защищать Неда, неважно в связи с каким из его действий. Хотя бы раз я услышала, как ты признаешь,