Демоны на Радужном Мосту. Бег к твердыне хаоса. Девяносто триллионов Фаустов - Джек Чалкер

— Я что-то забыл, — пробормотал Ган Ро Чин про себя. — Но что?

Затем справа от звезды он набросал еще несколько штрихов, пристально вглядываясь в них, в полной уверенности, что искомое прямо у него перед глазами, — но ему никак не удавалось сложить картинку.

Он услышал, как кто-то вошел в каюту и обернулся. Это была Модра.

У нее по-прежнему хватало царапин и ссадин, но отчего-то она выглядела более мягкой, чем при спуске в Город и в самом Городе. Как будто все острые углы, вся резкость, весь боевой пыл покинули ее.

Не сказав ни слова, она встала у него за спиной и стала смотреть на его рисунок.

— Я не помешаю? — наконец, спросила она тихим и сексуальным голосом, которым не пользовалась уже несколько дней. Как если бы она специально хотела притвориться если не Гристой, то по крайней мере Молли — той, какой она была вначале.

— Нет, нет, что ты, — ответил он. — Я, собственно, не знаю, что еще делать, кроме как сидеть и думать.

— Да уж. Джозеф вдруг заперся в кубрике — говорит, ему надо там кое-что уладить, не знаю что. И я немного боюсь за Джимми.

— Вообще-то я бы сказал, что Джимми гораздо более опасен для самого себя, чем для кого-то еще, — заметил он. — В глубине души он очень порядочный, высокоморальный человек, но с большим самомнением и недостаточной волей, чтобы самому решать свои проблемы. Ему нужна помощь, но это мешает ему ее принять. Но вместе с тем это — это все, что у него осталось.

Она вздохнула.

— Свое эго я выкинула на помойку несколько дней тому назад, и сплю лучше, чем когда-либо за последние месяцы.

— Криша тоже пыталась, и в результате чуть не уничтожила сама себя. Все люди разные.

— Да, я знаю насчет Криши, и по-моему, она чокнутая. Быть женой капитана грузовика, жить на борту корабля, бывать в самых разных местах, причем не в опасных для жизни, и при этом иметь столько покоя и тишины, сколько хочешь, — о чем еще мечтать? Если вздумаешь ее заменить, я всегда к твоим услугам.

Она начала массировать его шею и плечи.

— Ты замужем, — напомнил он. Но массаж был слишком приятным, чтобы просить ее остановиться.

— Это ненадолго, если мне удастся вернуться обратно. И если он еще не объявил меня мертвой, — сказала она. — Он очень милый, но мы поженились так быстро, даже не узнав друг друга как следует. И потом, я не говорила, что ты должен жениться на мне.

— В Мицлаплане так не принято. Все наше общество построено на единстве мыслей и поступков. Я начинаю думать, что это что-то вроде долгосрочной защиты. Церковь, собранная из несчетного числа религий других рас, вошедших в Мицлаплан, меняющаяся сообразно требованиям времени, но неизменно строгая, не позволяет существовать культам, связанным с Кинтара. По крайней мере, достаточно долго не позволяла. Я сомневаюсь, что тебе понравились бы такие законы. Кроме того, с твоими теперешними Талантами тебя тотчас поймают и рукоположат, и сделают из тебя еще одну Кришу. Покуда все Таланты входят в число Святых и поддерживают порядок, масштабные бунты и заговоры просто невозможны.

— Вот как? Ты был женат, капитан?

— Я? Нет. Чтобы решиться на брак, мне надо для начала хорошенько узнать свою спутницу. Но моя жизнь и профессия не очень подходит для долгих связей с обычными людьми. Я не то что против, просто одна моя страсть заслонила собой все остальные, так получилось.

— Ой, да ладно! Ты же не девственник, капитан! Ты настоящий джентльмен и можешь быть очаровательным, но прекрасно знаешь, что к чему. И ты потерял невинность не в своей Империи, о которой с таким воодушевлением рассказывал.

Он улыбнулся.

— Ты права. Я ее потерял, когда мне было двадцать два, на моем первом задании — я был помощником арбитра по тяжбе с Биржей. С миколианкой, кстати. Впрочем, я полагаю, что она была шпионкой. Во всяком случае, я на это надеюсь, потому что она очень старалась меня соблазнить.

Она не могла не рассмеяться.

— И вот так ты и пробавлялся? Когда тебя отправляли за границу?

— Да, чаще всего. В Мицлаплане есть кое-кто, с кем можно, если очень надо, или если ты в положении вроде моего. Чтобы не потерять рассудок, выплеснуть худшее — можно сказать, терапевтический секс. Они бесплодны, так что проблем не бывает, и по той или иной причине они не могут стать кем-то еще. Возможно, ты скажешь, что их работа в том, чтобы люди вроде меня оставались честными. Они обычно приятны в общении, и веришь или нет, работают на медслужбу.

Идея показалась ей забавной, хотя она заметила, что он стесняется рассказывать об этом.

— Должна признать, — сказала она, отсмеявшись, что они все продумали. Вот доказательство, если оно требуется, того, что сильная религия способна рационализировать что угодно. Без обид, капитан.

— Да какие обиды. Я считаю нашу систему практичной, учитывая сотни жизненных форм и тысячи миров, ее составляющих.

— Когда все закончится, капитан, тебе стоит побывать на Бирже. Такому, как ты, у нас открыты все пути.

— Это было бы заманчиво, если бы я желал быть кем-то другим, не тем, кто я сейчас, — вздохнул он. — Я бывал и на Бирже, и на Миколе. Обе эти империи — иерархические общества, пирамиды, и как во всех пирамидах, большинство людей там находятся в основании, а наверху очень мало драгоценного места. Вряд ли вас с Маккреем можно назвать довольными, а ведь у вас есть десятки миллиардов других, живущих в полной нищете, ничем не лучше дролов, на которых держится Миколь. Их считают немногим лучше рабочей скотины и обращаются с ними соответственно.

— Дролов разводят, — заметила она. — На Бирже у тебя всегда есть надежда. Мой дядя смог выбраться наверху, и таким образом я унаследовала деньги на долю в корабле, капитаном которого был Трис.

— Это исключение, а они крайне редки, — подчеркнул он. — И чаще всего они связаны с удачей или с помощью сверху, а не с чем-либо другим. Кто-то обязательно должен время от времени подниматься из низов, иначе остальные потеряют надежду и взбунтуются против системы. Тем не менее, большинство ваших людей голодает и умирает молодыми в нищете, оттого ли, что так было изначально задумано, или оттого, что они просто никому не нужны.

На Мицлаплане ты такого не встретишь. У нас нет богатых, нет бедных, нет знати, нет голода, нет и отчаяния. Люди в целом довольны и имеют все необходимое. Иерархия церковников распределяет блага, не подверженная искусу и неспособная воспользоваться своим положением. Криша — отличный тому пример. В этом путешествии она имела возможность изучить альтернативы, и поняла, как и я когда-то, что наше общество лучше прочих отвечает тому, что она считает нравственным и правильным. И теперь, уже самостоятельно, а не по чужой указке отвергнув другие варианты, она нашла свое единственное место в нашем обществе. Мы не считаем, что этично просто принимать вещи, как они есть, мы должны вносить свой вклад там, где лучше всего могут проявиться наши способности. Она прирожденная жрица; это единственное, что она действительно может. Ей понадобилось сойти в ад и выйти обратно, чтобы это осознать.