Мир чеченцев. XIX век - Зарема Хасановна Ибрагимова

делали случайно. Осенью 1911 года житель села Шатой, Махмуд Гаирбеков охотился на зверей в районе 4 участка Грозненского округа, где и обнаружил пещеру, а в ней находились «два металлических предмета старой древности, изображающих истуканов, напоминающих какой-то символ». Первый предмет изображал обнажённого мужчину, сделанного из меди или бронзы и напоминавшего куклу. Руки у этого истукана были отбиты, а соски были как у женщины. Второй был тоже мужчиной, но у него было два лица. Правая рука его была сложена на груди. После того, как находки были сделаны, М. Гаирбеков не стал их продавать, как все остальные, на рынке в Грозном, а написал письмо и отправил посылку с предметами древности в Музей Его Императорского Величества Александра III, в С.-Петербург. Житель села Шатой просил купить музей высланные предметы и ещё предлагал для продажи старинные, разнообразные монеты. Между М. Гаирбековым и музеем завязалась переписка, о результатах которой нам неизвестно163.

Кавказ давно привлекал научный мир своей неопознанностью, но исследователям мешали военные действия, проводившиеся там. Первые археологические раскопки на Северном Кавказе были проведены в 1849 году А. Фирковичем, представителем Русского археологического общества. В Чечне же, в 1850 году у крепости Воздвиженской на реке Аргун (близ современного села Старые Атаги) во время строительных работ были найдены бронзовые и железные предметы. С этих находок и начинается археологическое изучение Чечни164. В 1871 году известный кавказовед А.П. Берже представил II Всероссийскому археологическому съезду записку об археологии Кавказа. В то время это была сенсация. Изучению мусульманских древностей было уделено существенное внимание лишь на IV Казанском съезде в отделении «древности восточные», причем значительную часть вопросов (из разряда «древности мусульманские») составили вопросы истории Волжской Булгарии и этнографии поволжских татар. В программе Тифлисского съезда был поставлен лишь один вопрос, аккуратно выделенный в отдельный раздел «древности мусульманские» – про особенности погребального обряда мусульманского населения Кавказа165.

Тем не менее, как отмечает Е.И. Крупнов, «поворотным моментом в изучении археологии Северного Кавказа явился V Археологический съезд, состоявшийся в 1881 году в Тифлисе. Его влияние на общее развитие историко – археологического и этнографического изучения всего Кавказа в дореволюционный период России было исключительно велико». В частности, начался бурный процесс накопления археологического материала благодаря учёным, работникам музеев, краеведам и коллекционерам – Г.Д. Филимонову, В.Б. Антоновичу, А.С. и П.С. Уваровым, А.А. Руссову и другим166. Наиболее распространенным было восприятие Археологического съезда, основанное на традиции уважения к науке и просвещению, особенно сильной в 1860-70-е гг. Обозреватели с восхищением писали о приехавших ученых, публичных заседаниях, усердно посещавшихся публикой. V Археологический съезд был назван одной из газет «недельным пребыванием университета в Тифлисе». Украшением съездов были выставки. Археологические съезды действительно становились просветительским мероприятием, беспрецедентным для российской провинции167.

В 1874 году М. Смирнов выступил на страницах газеты «Кавказ» с предложением Археологическому обществу работать над этнографией Кавказа параллельно с Географическим и при участии Медицинского общества. В своей статье он настаивал на невозможности основывать классификацию происхождения народов по изучению особенностей языка как элемента слишком непостоянного и призывал больше внимания уделять физическим и психологическим чертам кавказских горцев. С возражениями по этому поводу выступил Г. Загурский, который находил «странным, что здешнему Археологическому обществу, находящемуся еще в пеленках, приняться за антропологические исследования». «Да и дело ли археологии браться за исследование анатомо-физиологических признаков живых субъектов» – добавлял он. Его оппонент, М. Смирнов, привел для сравнения положение во Франции, где уже удалось в то время составить карты народонаселения по показателям роста людей. В Европе, как правило, эти исследования проводились во время рекрутских наборов и при приеме больных в лечебные учреждения. На Кавказе он предлагал организовывать научные экспедиции для антропологических исследований населения168. Однако предложение М. Смирнова не нашло поддержки у археологов.

Графиня Прасковья Сергеевна Уварова (1840–1924), археолог, председатель Московского Археологического общества, жена и сподвижница А.С. Уварова, основателя Московского Археологического общества и Российского исторического музея, часто посещала Кавказ, как с археологическими экспедициями, так и с семьей. В ее воспоминаниях говорится о том, что она специально предпринимала поездки в те нагорные области, которые пугали исследователей– мужчин своей отдаленностью от больших дорог, а также отсутствием удобных ночлегов и хорошей пищи. Впоследствии Московское археологическое общество издало ряд ее научных работ, посвященных археологии Кавказа169.

В 1879 году Всеволод Фёдорович Миллер в первый раз посещает Кавказ и обследует предгорья Главного Кавказского хребта. В 80-х годах XIX века он бывал на Кавказе практически ежегодно. Летом (июнь-июль) 1886 года, Императорское Московское археологическое общество, на высочайше дарованные средства, командирует В.Ф. Миллера для сбора сведений об остатках древнего христианства на Кавказе и с целью обследования древних памятников и могильников Терской области. Исследование проходило в западной и южной части Чечни – между Сунжей, Аргуном и Тереком: через укрепление Аргунское – в укрепление Шатой, через Нихалой, Барзой, Мазарой – в Хайбах – Галанчодж – Воуги. В селе Хайбах В.Ф. Миллером были сделаны зарисовки плиты с крестом, а также он зарисовал другую плиту с крестами, найденную в башне Хайбаха170. Одним из итогов работы экспедиции послужил доклад «О результатах сделанных исследований в Чечне»171.

В 1888 году В.Ф. Миллер публикует ряд зооморфных находок, собранных им во время археологических разведок в 1886 году по Терской области из Балкарского и Чегемского ущелий, некоторые из них имели скифские черты. Исследователь отмечает своеобразие этих находок, по поводу «лежащего на коленях оленя с головой повернутой назад», он делает заключение, как о мотиве, известном в греческом искусстве. Исследователь находит тождество некоторых зооморфных находок с дигорскими, кумбултскими в Северной Осетии и ичкерийскими в Средней Чечне, считая, что они были изготовлены местными мастерами172. При раскопках в курганах в 1888 году, находившихся около города Грозного, был найден «целый дом». Об этой находке было сообщено в Петербург, в связи с чем ожидался приезд археологической комиссии173.

В 1888 году археологические исследования в Чечне провёл председатель Археологической экспедиции А.А. Бобринский. Им были обследованы окрестности сёл Алхан – Юрт, Алхан – Кала, Урус – Мартан, Куллары и другие. Раскопки Бобринским могильника кобанской культуры близ с. Урус-Мартан выявили зооморфные находки скифо-савроматского стиля. Эти находки привлекли внимание учителя Владикавказского реального училища В.И. Долбежева, который отметил, что отлитые из бронзы звериные головки и фигуры зверей, домашних животных носят оригинальный фантастический характер. Во время работ под г. Грозным А.А. Бобринского в 1886–1888 г. вблизи ст. Ермоловской было обнаружено городище, в котором присутствовали слои скифского и сарматского времени. Золотые серьги, украшения