Обыкновенная война - Борис Геннадьевич Цеханович

В течение часа попрощавшись с однополчанами, забрав проездные документы и предписания на солдат, добавив ещё у Ивана в медпункте, я вышел на дорогу и стал ждать попутку, но прождав минут сорок решил напоследок пройтись до блок-поста пешком, не ожидая никаких непредвиденных ситуаций. Автомат на плече, на ремне подсумки с четырьмя магазинами и четырьмя гранатами: если что – отобьюсь.

Весело насвистывая, миновал крайний пост, провожаемый удивлёнными взглядами солдат, завернул за поворот и остался один на дороге. Справа, внизу расстилалась красивая панорама долины реки Аргун и двух деревень Дачу-Борзой и дальше Улус-Керт. Слева, примыкая вплотную к дороге, тянулась зелёнка, а над всей местностью нависала гора высотой шестьсот метров, где занимали позиции седьмая рота и боевики. Пройдя по дороге почти километр, я уже мог различить на вершине горы суетившиеся фигурки нескольких солдат седьмой роты. Хотя было и достаточно далеко до них, но в их передвижениях ощущались беспокойство и тревожность, и смотрели они с горы в моём направлении, но несколько левее от дороги: на скалу в пятистах метрах от дороги.

– Чё они там суетятся и рассматривают? – Я остановился и с любопытством стал смотреть на то место зелёнки, где возвышалась скала.

Моё любопытство было щедро вознаграждено: первая пулемётная очередь хлестнула обочину дороги в двух метрах от меня, а вторая через пару секунд по тому месту, где я стоял, но за эти две секунды успел переместиться и теперь сидел на корточках в кювете. Всё было ясно: если боевики раньше, чтобы обстреливать машины на дороге, лишь немного отходили в сторону от своих позиций на вершине, то теперь они почти на километр вылезли в зелёнку между горой и штабом и с новой позиции не просто обстреливали, но могли контролировать часть дороги. Как раз, где я сидел. Теперь мне была понятно причина суеты солдат на вершине. Но это мало утешало: хотя пулемётчик и не видел меня, но знал, куда я спрятался и теперь очереди периодически хлестали вокруг меня, сшибая ветки, заставляя стремительно перемещаться по кювету, увёртываясь от пуль.

Попытался по кювету пробраться в сторону горы и выйти из-под обстрела, но через десять метров в зелёнке был провал и я сразу же попал под хорошую прицельную очередь. Часть пуль солидно прожужжали почти над головой и ушли в долину, а другая, ударив перед головой и обдав меня землёй, заставила юркнуть обратно под защиту деревьев. Дорога назад, к штабу, тоже не предполагала радужных перспектив отхода. Я судорожно перебирал варианты выхода из создавшегося положения: тем более что пулемётчик прекратил огонь. Через пять минут повторил свою попытку выбраться в сторону штаба, но очередная, солидная пулемётная очередь загнала меня опять под деревья. Это обстоятельство натолкнуло на мысль, что вполне возможно меня не выпускают, а в это время группа боевиков спускается вниз, чтобы взять меня в плен. Я затосковал: время было достаточно позднее и попутных машин не предвиделось. Стрельбу, если в штабе и слышали, то воспринимали её за обычную и помощи отсюда ждать не приходилось. А видели ли меня с вершины горы бойцы седьмой роты – тоже вопрос. Так что приходилось надеяться только на свои силы и ждать темноты, тогда я уйду, если конечно доживу до темноты.

Через пятнадцать минут снова попытался осторожно выскользнуть из западни по кювету, но пулемётчик дал такую хорошую и точную очередь, что у меня пропало всякое желание испытывать судьбу. Посмотрел на дорогу и прикинул, а что если метнусь на противоположную сторону дороги и попытаюсь там уйти по склону, но отказался – слишком много открытого пространства. Оставалась ещё одна возможность: углубиться в зелёнку и по ней самому уйти в сторону горы, а там выйти на дорогу. Но опять, я не знал минную обстановку, и здесь резко возрастала возможность наткнуться на боевиков. А один есть один. Время шло, до темноты времени было ещё много и я всё больше склонялся к варианту с зелёнкой. Уже решив нырять в зелёнку, услышал, как со стороны штаба полка начал быстро приближаться гул двигателя БТРа. С надеждой уставился на ближайший поворот, и о радость, на дороге появился одинокий бронетранспортёр полностью забитый ВВэшниками, лежащими в непринуждённых позах на броне. Я выскочил из кювета и замахал руками, чтобы они подхватили меня не останавливаясь, и тут же заскакал по обочине, высоко подымая ноги и прыгая в разные стороны, как дикий козёл, уходя от пулемётных очередей. Пулемётчик теперь не щадил меня и бил длинными очередями, не давая возможности оставаться на месте. ВВэшники попались обстрелянные, открыли сразу же огонь, но били скорее в том направлении, откуда вёлся огонь, чем прицельно. БТР слегка замедлил около меня ход и две пары крепких рук, ухватив меня за одежду, затащили на верх машины и бросили на решётку двигательного отсека. Сверху на меня свалились два тяжеленных бойца, прижав моё лицо к решётке, и не давая возможности пошевелиться, а ВВэшники быстро обнаружили позицию пулемётчика и теперь надо мной стоял грохот от автоматов и возбуждённо-радостные крики.

– Вижу, вижу. Вон, вон он побежал…, получи гад, – следовала очередь потом ещё одна и опять крики, – …есть, завалил одного.., упал. Вон ещё один.., бейте туда.., – и опять очереди.

Я ворочался под солдатами, но не мог их скинуть, в таком неудобном положении оказался. Пытался кричать, что там помимо боевиков в стороне и солдаты седьмой роты, но мои крики заглушал рёв мотора, шум, гам и стрельба автоматов. Впрочем, стрельба закончилась быстро: БТР подъехал к горе, и зелёнка скрыла его от боевиков, все начали рассаживаться поудобнее на броне, возбуждённо обмениваясь впечатлениями, я и наконец-то выбрался из-под солдат, вызвав приступ смеха, когда они увидели у меня на голове немецкую каску.

По словам Ввэшников, они сумели срезать двоих боевиков, которые упали со скалы. С какой скалы я благоразумно уточнять не стал, опасаясь услышать, что убитые упали со скалы в расположение седьмой роты. В свою очередь рассказал, как оказался один на дороге и они дружно осудили меня, а когда узнали что я завтра уезжаю домой: они покрутили пальцем у виска.

Ссадив меня на блок-посту и пожелав счастливого пути, ВВэшники укатили по своим делам, а я сел за стол с Волковым и уже в спокойной обстановке посидели до моего дежурства, потихоньку попивая водку и разговаривая. Юра, было, воспротивился насчёт моего дежурства, но я настоял: хотелось в последний раз ощутить себя на войне…