Обыкновенная война - Борис Геннадьевич Цеханович

угроза. Он начинает стрелять, когда я начну менять пустой магазин пулемёта на новый. Юра беспечно кивнул головой, и сейчас своим показным равнодушием раздражал меня. Но делать ему замечание или одёргивать, было некогда да и не место. А вот когда вернёмся, дам ему втыка. Мои глаза в доли секунды охватывали окружающую местность, а мозг напряжённо отсеивал всё что безопасно и всё что не угрожает непосредственно в этот момент. Как только миновали центральный вход и первые бараки, услышали гортанную, чеченскую речь, потянуло еле заметным дымком с соблазнительным запахом жареного мяса. Я стволом пулемёта показал направление, откуда неслась речь, а потом показал в сторону огородов, в ста пятидесяти метрах от нас, откуда могли выдвинуться двое боевиков, постоянно находившихся на позициях против блок-поста. Юра кивнул головой и снисходительно улыбнулся. Я прислушался к разговору и определил, что наверняка у костра разговаривало не меньше трёх человек. Двинулись дальше. Теперь из другого места донесся смех и громкие голоса, но между дорогой и дорожкой, по которой мы шли, проходил густой кустарник из колючки, прикрывая нас от боевиков. Вдоль дороги ещё тянулись бараки, которые тоже скрывали нас. А до боевиков было метров пятьдесят-семьдесят. С другой стороны асфальтовой дорожки также тянулись густые заросли колючки и я не опасался, что из кустов кто-нибудь мог внезапно вылезти, да и наверно они были заминированы. Боевики могли появиться только спереди или сзади. Прошли ещё сто метров и уткнулись в срубленное дерево. Судя по засохшим листьям, срубили его дня два и срубили не так просто: оно практически перегораживало дорожку, оставляя узкий проход только у кустов в пол метра, заросший густой травой. Я присел и осмотрелся: вроде бы всё нормально и начал осторожно перелезать через дерево, а Волков решил его обойти.

– Юра, куда?

– Пройду здесь, – комбат показал автоматом на проход.

– Юра, лезь за мной через дерево. Там, наверняка, для таких как ты дураков, растяжка стоит. – Слово «дурак» говорить мне не стоило, и Волков может быть и послушался бы меня, но теперь обиженно стиснув губы, он решительно направился к проходу, а я только и успел сказать ему в спину.

– Юра, услышишь щелчок, падай на землю.

Буквально через секунду он и прозвучал: Волкова как подбросило в воздух, он сделал огромный скачок вперёд и с такой силой упал на землю, что может быть даже и «углубился в неё на пол метра». Я же застрял в ветвях дерева, в трёх метрах от растяжки: судорожно дёрнувшись пару раз, и поняв, что нога застряла капитально, обречённо повалился на ветки. Они чуть прогнулись, принимая меня, и моё тело повисло в полуметре от земли, доступное всем осколкам. Сделав ещё одно последнее, судорожное движение к земле, обречённо сжался, поняв: – Это всё. Сейчас меня нашпигует осколками.

Оглушающе, по мозгам, ударил разрыв гранаты, я не услышал визга осколков, но потому как моё тело просело чуть ли не до земли, стало понятно, что осколки прошли мимо и срезали часть

веток подо мной. Я приподнялся, всё ещё не веря в удачу, выдернул ногу из ветвей и выскочил вперёд дерева. Волков, тоже невредимый, вскочил с земли и остолбенело замер, прислушиваясь к громким голосам чеченцев, потревоженных взрывом. С разных концов пионерского лагеря доносились крики, команды и переговоры боевиков, приближающихся к нам с трёх сторон. Волков сорвался с места и кинулся назад.

– Куда? – Мой окрик остановил офицера, – Вперёд, тут осталось немного до машины. Глянем.

Я побежал вперёд, даже не сомневаясь, что Волков бежит за мной. Через несколько секунд он поравнялся со мной, а ещё через сто метров мы внезапно выскочили к автомобилю. Он ещё дымился, уткнувшись бампером в стену барака, но кругом никого не было, лишь около кабины валялся порванный, весь в свежей крови, пиджак. Автомобиль был действительно ЗИЛ-157 и граната попала ему в кузов, почти впритык с кабиной. После взрыва машина проехала метров двести пятьдесят и остановилась, подоспевшие боевики потушили её и оказали помощь раненому водителю, но если судить по количеству крови, которая была повсюду в кабине, то раненых было двое. В течение двадцати-тридцати секунд мы осмотрели машину, но ничего интересного в кабине и кузове не нашли.

– Отходим, Юра прикрывай мне спину, – мы начали отходить, вертя головами почти на 360 градусов и прислушиваясь к возбуждённым крикам чеченцев, которыми был наполнен весь лес. Сразу же ошиблись и вместо дорожки, по которой пришли, мы выскочили на широкую дорогу вдоль бараков. Но это и спасло нас. Первых трёх боевиков мы увидели сразу же, они выскочили из-за барака и, зная, где взорвалась растяжка, не глядя по сторонам, целеустремлённо ринулись к кустам, за которыми было срубленное дерево. На нас они даже не глянули, считая своими.

Этим преимуществом я и воспользовался, не останавливаясь, от пояса, резанул духов очередью, но промахнулся: очередь ушла левее. Один из них, тоже не останавливаясь, чуть развернувшись, ответил короткой очередью, тоже промахнувшись, двое других просто прыгнули в кусты и, оставляя на колючках обрывки одежды, исчезли, там же исчез и третий дух, по которому я промахнулся и второй очередью. Непрерывно стреляя по кустам, не давая боевикам опомниться и открыть ответный огонь, выхватил левой рукой Ф-1, вырвал зубами чеку и, неловко размахнувшись, метнул в кусты гранату. Этого было достаточно, чтобы спокойно пробежать мимо опасного места. И тут духи полезли со всех сторон, как-то сразу и одновременно: они выскакивали из-за гнилых бараков, лезли из разбитых окон, из пустых проёмов дверей и было их очень много. Я еле успевал водить стволом пулемёта, одновременно пятясь назад: целиться времени не было и разрывными пулями и трассерами заставлял в свою очередь боевиков прятаться обратно или залегать. Главная задача была уже не убить кого-то, а не дать открыть огонь, а если открыли – не дать им вести прицельный огонь. Разрывные пули, попадая в препятствие или землю, громким щелчком разрывались, разбрасывая землю или щепки, когда пули попадали в гнилые стены бараков, оставляя после себя огромные дыры. Трассера, которые были через разрывную, молниями летали среди бараков и кустарников, рикошетом отскакивая от земли. Боевики шарахались от пулемётных очередей, залегали, прятались обратно за бараки и стреляли, стреляли, тоже не целясь, лишь бы стрельнуть в нашу сторону. Один боевик вскочил на подоконник, вскинул автомат, но я уже перекинул ствол пулемёта в его сторону и дал длинную очередь. Рама прямо взорвалась от попадания разрывных пуль, засыпая щепками и второго духа, который снизу просовывал свой автомат. Первый боевик