Моя анимежизнь. Пенталогия (СИ) - Смолин Павел

На репетиции произошла принудительная смена планов – решив ковать железо пока горячо, взрослые решили в первую очередь «раскручивать» Масафуми‑сана, поэтому, бросив группу репетировать и оттачивать то, что уже есть, вместе с вокалистом и Рику‑саном поехали к консерватории Масафуми‑сана – будем пилить для начала сингл, а там видно будет. Далее состоялось знакомство с менеджером будущего «золотого голоса Японии» – звали его Такеучи Хару, и он горячо заверил меня, что приложит все усилия, дабы оправдать доверие. Мне, в общем‑то, без разницы, но ты уж постарайся.

Какой‑то консерваторский функционер, в компании преподавателя по вокалу Масафуми‑сана, провели нас всех в местную студию, по пути рассыпаясь в комплиментах двум предыдущим песням. Было приятно. На студии оказалось интересно – тут предполагается полноценная запись оркестра. Тут же принялись за дело – поддавшись на уговоры, просидел в консерватории до позднего вечера. К счастью, контролирующий процесс Рику‑сан отвез меня домой, по пути порадовав новостями – кроксы поступили в продажу, но, как и ожидалось, супер хитом не стали, несмотря на рекламу. «Галоши 2.0» покупали в основном пенсионеры, готовясь к будущему садово‑огородному сезону – в Японии пока тепло, но ходить по вечерам в тапках прохладно. Молодежь пока, увы, новиночку не распробовала, но продажи были неплохи, и скоро придется заказывать вторую партию – побольше. Я рад – главное быть в плюсе, верно? Заодно предъявил управляющему – почему это в магазинах есть, а у меня нету? Рику‑сан покаялся, и пообещал привезти несколько пар – я перечислил ему размеры всех «близких», мне нравится дарить всякое.

Дома понял, что чудовищно устал – нынешний ритм анимежизни не позволяет впадать в хандру и думать о мрачном, но страшно выматывает – как морально, так и физически. Ладно, песенки отпишем, и можно будет немного расслабиться. Ведь можно будет?

* * *

В субботу, после обеда, батя оделся в костюм, а я – в джинсы и футболку. Взяв за ручку батин чемодан на колесиках – ночевать будем в отеле, там же и переоденемся в «парадное» для похода на турнир – покинули дом и отправились к Аоки. Чико осталась дома – Есикава‑сан вернулась к нам пару дней назад, немедленно извинившись, что бросила нас в такое тяжелое время. Заверили ее, что время было не столь уж и тяжелым. Вид с тех пор у няни стал жутко довольный и секретный, но спрашивать я не стал – может, ездили куда‑то с мужем и хорошо отдохнули.

Дед, как обычно, был в кимоно, а Хэруки – в джинсовой юбочке чуть выше колена и зеленой однотонной футболочке. На голове – коса. Дед тоже взял чемодан, который, спустя пару минут уговоров, покатил батя.

Взяв Хэруки за ручку свободной рукой, я попросил:

– Я очень мало знаю о сумо, можете рассказать?

– История сумо насчитывает почти две тысячи лет! – Откликнулся на мою просьбу батя. Мы отправимся на стадион Когукикан, посмотрим на финал турнира за титул якодзуны запада.

– Быть якодзуной – значит нести огромную ответственность! – Подключился к ликбезу дед, – Он должен строго соблюдать подобающий этикет. Плохой человек не сможет стать йокодзуной, и неважно, насколько он силен! Этим сумо отличается от других видов спорта, – Важно поведал дед. Как много общих слов и как мало конкретики.

– Сумо – не только вид спорта, но и представление, отражающее стиль эпохи Эдо! [1603–1867 г. н. э. ] – Не менее важно добавил батя.

– А почему у них такие прически? – Спросила Хэруки.

– Чтобы стать парикмахером‑суматори требуется минимум десять лет, и только потом будет дозволено прикасаться к волосам сумоиста высокого ранга! – Начал издалека дед, – С помощью масла и веревок связывают пучок и придают волосам форму листа гингу…

– Это голосеменное реликтовое растение! – Перебила деда Хэруки, – Значит, прическа сумоистов похожа на сложенные вместе утиные лапки! – Засмеялась она, продемонстрировав это ладошками мне. Милаха!

– Это – хорошее сравнение, – Совсем не обиделся Ринтаро‑сенсей, – Прическа не только защищает голову бойца от повреждений, но и символизирует неприкосновенность его положения в мире сумо!

– Невозможно не восхищаться решительностью бойцов сумо. Они отказываются от многих радостей жизни, много лет занимаясь только тренировками. Во время обучения сумоисты живут вместе, строго соблюдая распорядок и этикет, – Продолжил батя рассказывать о сущности сумо.

Как джедаи, получается.

– Существует легенда, что когда у богов возникали территориальные споры, они решали их в поединках сумо, – Добавил дед. Неплохой дуэт у них получился.

Когда сели в электричку, батя отобрал у меня чемодан и достал отпечатанный в типографии черно‑белый лист формата А3, плотно исписанный красивыми, разного размера иероглифами. Чьи‑то имена.

– Это – бандзуке, рейтинговые листы, – Пояснил батя, протягивая листочек нам с Хэруки, – Писать их – большая честь, и этому тоже надо учиться минимум десять лет. Составляют их за две недели до турнира, и в них – все имена, связанные с миром сумо – от борцов и тренеров до парикмахеров и судей. Борцы самого высокого ранга – само собой, сверху. Впервые их начали использовать более двухсот лет назад.

К моменту выхода на нужной станции я уже жалел, что спросил. Самое важное я усвоил: сумо – ОЧЕНЬ серьезная, важная и древняя штука. Надо бы сделать поход на него ежегодным. Я же не бака‑гайдзин, а коренной японец, который глубоко чтит традиции своей страны.

Покинув поезд на какой‑то станции метро, вышли на поверхность и поймали такси. С удовольствием глазея в окно, наблюдал одетых в «ретро» (это для меня, а для местных – последний писк моды) жителей Токио, деловито снующих по улицам туда‑сюда. Застройка – многоэтажная, в Уцуномии такой не так много. Спустя минут пятнадцать, проехав расположенный на углу улицы полицейский участок, свернули за него и покинули машину спустя пару домов, оказавшись у семиэтажной «панельки». Отражающая хромом вечернее токийское солнышко надпись около стеклянной двери сказала нам, что это «Hotel Brillio Asakusabashi». Никакого люкса для Иоши – батя решил сэкономить. А заодно выбрал отель рядом с полицейским участком.

На самом деле мне без разницы где ночевать, клопов нет – и хорошо. Претензия у меня совсем другая – почему у нас с батей комната на двоих, а у Хэруки – отдельная? На глазах у бати покидать номер среди ночи будет очень нагло и, если честно, стыдно. Обстановка нормальная, две кровати, телевизор, совмещенный санузел, все чисто и приятно пахнет. Вот такие у меня критерии хорошего сервиса. Мы с батей переоделись в парадные кимоно – традиция же! – то же самое сделал и дед, сменив «дорожное» кимоно на «нарядное». Хэруки в стороне тоже не осталась, нарядившись в свою зеленую юкату. Какая прелесть!

Усевшись в такси, отправились к совсем недалеко расположенному стадиону Кокугикан, оказавшимся крытым зеленой крышей ареной. Снаружи выглядит совсем небольшим, несмотря на заявленную вместимость в 11 тысяч зрителей.

В стадион потихоньку втягивался народ, и нам пришлось отстоять небольшую очередь. Билеты батя достал такие, что билетер с глубоким поклоном вызвал специального человека, который, постоянно кланяясь, привел нас мимо трибун почти к самой арене, усадив в третьем ряду от нее. «Шоу» еще не началось, но народа на трибунах уже было полно. К старту турнира они заполнятся целиком. Над ареной висела прикрывающая прожектора похожая на балдахин конструкция из красного бархата, украшенная по углам разноцветными полосками ткани.

– Отличные места! – Похвалил я, – Как и ожидалось от лучшего в мире отца! – Добавил я, заставив батю иронично хмыкнуть.

– Прямо перед вами, в первом ряду, сядет Окада Сеиджи, он отвечал за изготовление дохё! – Услышав мое одобрение, «усилил» впечатления приведший нас сюда сотрудник и откланялся.

– Дохё – это ринг? – Спросил я на свою беду, потому что в как раз в этот момент со стороны арены к трибунам двинулся одетый в кимоно лысый старик.