МИД. Министры иностранных дел. Внешняя политика России: от Ленина и Троцкого – до Путина и Медведева - Леонид Млечин

— На службе он один, а в неформальном общении, где-нибудь на даче — совсем другой?

— Нет, он был одним и тем же человеком. Уезжая с работы, Ельцин, насколько я знаю, никогда не прекращал работать, заниматься политикой. Он не переключался, за исключением игры в теннис. Да и на корте он мог продолжить разговор, начавшийся днем.

Казалось, что Андрей Козырев и по возрасту, и по складу характера не может входить в тесный круг ближайших друзей Бориса Ельцина. Но президент часто повторял:

— Андрей — профессионал, дипломат.

Это было уважение необразованного провинциала к столичной штучке, к человеку, который владеет иностранными языками, запросто ездит за границу, знает, как разговаривать с иностранцами. Президент приблизил к себе министра. Приглашал домой, на дачу.

— А зачем он вас звал к себе на дачу? Вы с ним такие разные люди.

— Он считал, что с теми, с кем он часто общается, — некое политбюро, состоящее из наиболее важных министров, — у него должны быть не только официальные, но и дружеские отношения. Потом уже и привычка к общению возникла. Было движение не столько души, сколько ума, который говорил ему, что с этими людьми должны быть и неформальные, товарищеские отношения.

Ельцин активно общался со своими приближенными. Пока был здоров, играл с ними в волейбол, потом в теннис — четыре-пять раз в неделю. Если проигрывал, то настроение у него безнадежно портилось. Он любил застолье, устраивал званые ужины в президентском клубе в особняке на Ленинских горах.

Жизнь высшего эшелона власти в России была устроена несколько необычно. Собирается Козырев вечером после работы домой, ему звонит президент:

— Ну как, Андрей Владимирович, сегодня в теннис сыграем? Поужинаем?

Могло быть иначе. Министр уже садится в машину, когда его охранник спрашивает невинным голосом:

— Ну как, в президентский клуб поедем?

— А почему в клуб?

— Потому что там Борис Николаевич, — со значением говорит охранник.

Козырев откладывал любые дела и ехал в клуб. Отказ не предполагался. Причем было известно, что если президент не желал кого-то видеть, то охрана ему о клубе не напоминала.

При Ельцине теннис стал символом здоровья и динамизма новой политической элиты. В теннис играли самые близкие к президенту люди — Геннадий Бурбулис, Александр Коржаков, Валентин Юмашев, Виктор Илюшин, Андрей Козырев… Когда Ельцин стал болеть, посиделки с обильной выпивкой и закуской прекратились. Смена образа жизни была полезна для печени. Но одновременно Борис Николаевич лишился общения, распался круг людей, которые худо-бедно рассказывали ему о происходящем вокруг.

ВАХТОВЫЙ МЕТОД В ДИПЛОМАТИИ

Козырев, обосновавшись после распада СССР в министерском кабинете на Смоленской площади, чисток не проводил, поменял только высший эшелон — заместителей министра. У него сформировалась очень сильная команда. Потом практически все его заместители разъехались послами.

Сергей Лавров, будущий министр, был назначен постоянным представителем России в ООН. Анатолий Адамишин, первый заместитель министра, отвечавший за систему отношений внутри СНГ, отправился послом в Лондон. Виталий Чуркин, самая заметная после самого министра фигура в МИД, — благодаря его челночной югославской дипломатии получил назначение в Бельгию. Александр Панов, замечательный японист, уехал в Токио. Сергей Крылов, занимавшийся европейскими делами, стал послом в Германии. Не уехал только Игорь Иванов, который со временем сам стал министром.

Дипломаты всегда разрываются между стремлением делать карьеру, перемещаясь из кабинета в кабинет в высотном здании на Смоленской площади, и желанием вырваться за границу в роли посла. Заместитель министра выше по должности, но жизнь посла комфортнее, интереснее. Большинство высокопоставленных дипломатов делают выбор в пользу посольского кресла. Если, конечно, им не предлагают место самого министра.

С заполнением посольских вакансий проблем не было. Проблема состояла в другом — впервые в истории МИД начался отток кадров. Дипломаты, особенно молодежь, бежали от маленькой зарплаты. В 1992 году из министерства ушло триста с лишним человек, в следущем году еще больше. Уходили в бизнес, потому что нужны были деньги. Зарплаты в центральном аппарате министерства платились ничтожные — в сравнении с ожиданиями дипломатов и их высокой квалификацией.

Российские дипломаты работают на Смоленской площади — в известном всему миру высотном здании, которое они прежде делили с коллегами из Министерства внешних экономических связей. Поскольку в высотке места всем не хватало, то специалисты по Ближнему и Дальнему Востоку расположились в маленьких комнатках соседнего с высотным здания, в котором когда-то находился известный гастроном «Смоленский», поэтому здание в мидовском обиходе именовалось «ГастроМИДом». А сотрудники нового департамента по делам СНГ обосновались вовсе уж в тоскливом помещении — в здании на Старом Арбате, где находится аптека. Это здание дипломаты между собой так и называли: «МИД-аптека».

Дипломаты сидят в тесных комнатах и ведут довольно скучный образ жизни: читают шифровки из посольств, стоят в очереди в буфете, составляют справки, курят в специально отведенных для этого местах (курить в кабинетах позволено только начальству), вскакивают, когда в комнату входит это самое начальство, и ждут, пока подойдет их очередь ехать в загранкомандировку.

Заманчивая, завидная профессия — дипломат. Приемы, светские рауты, мужчины во фраках, женщины в вечерних туалетах, заграничные поездки с зеленым паспортом, освобождающим от таможенного досмотра, хорошие вещи, машины, валюта, недоступные простому смертному удовольствия…

В реальности все несколько по-другому. Тем не менее в советские времена дипломаты ощущали себя привилегированной кастой, кланом, которому открыто в жизни то, что недоступно другим. Когда каждый получил возможность поехать за границу и зарабатывать хорошие деньги, ореол дипломатической службы поблек. Тем более что особо завидного в жизни российского дипломата осталось не много. Кабинеты мидовские были в ужасном состоянии — осыпающиеся потолки, обшарпанные двери, дряхлая мебель. Комнат не хватало, поэтому сидели дипломаты на голове друг у друга. Изучающие иностранный язык устраивались прямо в коридоре. Даже поехать в загранкомандировку стало неизмеримо труднее, потому что сократились штатные расписания посольств и консульств.

Бедствующих дипломатов подкармливали тем, что отправляли вахтовым способом на три месяца в какое-нибудь посольство на свободную ставку. Командированный не пьет, не ест, копит валюту для семьи. Потом с покупками — назад, в Москву. А в посольство едет следующий. В посольстве конечно же предпочли бы постоянного работника, за три месяца в дела не вникнешь, но все понимали, что людям надо как-то жить.