Прах и пепел - Татьяна Николаевна Зубачева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Не надо, святой отец. Пусть будет, как есть.
Колумбия
ВЧ № 4712
Автобат
Гольцев сел за стол и с нескрываемым удовольствием закурил. В окно ему было видно, как Тим разговаривает с Савельичем. Ну, теперь-то точно всё будет в полном порядке. Сергей Савельевич Шубин. Дядя Серёжа Савельич. Личность легендарная. Наравне с Дядей Мишей, он же Михаил Аркадьевич… Стоп, лишнее побоку: Тим уже кивнул, отпустил руку мальчика и пошёл к дежурке. Гольцев откинулся на спинку стула, чтобы сделать атмосферу менее официальной. Как пойдёт разговор, так и пойдёт. Это не Гэб. И совсем не Чак…
…Он сидит у стола рядом со Спинозой, а Михаил Аркадьевич задумчиво ходит по кабинету.
– Интересно, Александр Кириллович. Что же, давайте посмотрим.
Спиноза нажимает кнопку сигнала, и входит Гэб. Руки за спиной, голова опущена. Подчиняясь короткому жесту Михаила Аркадьевича, садится за допросный стол. Неподвижное лицо, спокойно лежащие на столешнице большие ладони. Находящихся в комнате людей словно не замечает, подчиняясь командам с послушностью автомата.
– Здравствуйте, – улыбается Михаил Аркадьевич. – Вас зовут Гэб, так? А полностью?
В ответ молчание. Он дёргается подсказать, но Спиноза толкает его под столом ногой.
– Отвечайте.
– Гэб, сэр, – разжались на мгновение губы и снова сжимаются.
– Та-ак, – Михаил Аркадьевич качает головой. – А если перед вопросами я вам скажу, чтобы вы отвечали, вас устроит? – и, не дожидаясь ответа: – Вы должны отвечать на вопросы, которые вам задают. Вы поняли?
– Да, сэр.
После этого Гэб отвечал на вопросы. О Кропстоне. О Грине. Но не о том, кто сдал его Кропстону в аренду…
…В дверь осторожно постучали.
– Входи, Тим, – весело сказал Гольцев. – Садись. Всё нормально? Пацан сыт?
– Да, сэр. Спасибо, сэр.
Тим осторожно сел на прежнее место.
– Вот что, Тим, я хочу поговорить с тобой о твоих хозяевах.
Удивлённый взгляд.
– Зачем это вам, сэр?
– Мне интересно, – Гольцев воспользовался любимой формулировкой Михаила Аркадьевича. – Вот твой последний хозяин, Тим. Где он?
– Он умер, сэр.
Гольцев кивнул.
– И как же умер Джус Армонти?
И по мгновенно застывшему лицу понял, что нащупал болевую точку.
– Он хорошо обращался с тобой?
– Хозяин есть хозяин, сэр, – осторожно ответил Тим.
– Не обижал он тебя?
– Я хорошо работал, сэр.
– И что надо было Джусу Армонти на Русской Территории?
– У него там были… я думаю, должники, сэр.
– И ты помогал собирать долги, так?
– Я водил машину и прикрывал его на переговорах, сэр.
– И кто были его должники?
– Я их не знаю, сэр, – Тим виновато улыбнулся. – Не знаю их имён, сэр.
– Ну, военные, штатские?
– И военные, и штатские, сэр.
– Военные в каких званиях? – рискнул Гольцев.
– От полковника и выше, – уверенно ответил Тим.
Так, это уже кое-что о кое-чём говорит.
– Ты был на всех переговорах? Всегда?
– Нет, только в начале. Потом меня отсылали готовить машину.
– Всегда?
– По-разному, сэр.
– Так что, долги были в деньгах или в чеках, ты не знаешь, – задумчиво не спросил, а сказал Гольцев.
Но Тим ответил:
– По-разному, сэр, – и пояснил: – Хозяин при мне их потом сортировал и раскладывал по конвертам.
Тим говорил спокойно, и Гольцев понял: болевой точкой является только смерть Джуса Армонти. Почему? Убил хозяина и боится наказания? Вряд ли. Говорит о Джусе Армонти без злобы, но… Джус Армонти – личность весьма… своеобразная. На стыке СБ, криминала и финансовых воротил. Судя по ориентировкам, везде отметился. Этакий ловец жирной рыбки в мутной воде. Или Тим позволил его убить, нарушая клятву телохранителя?
– Кто убил Джуса Армонти, Тим?
– Бомба, сэр.
Слишком быстрый ответ.
– И как это случилось?
– Мы попали под бомбёжку, сэр. Прямое попадание, сэр.
– Так что и следов не осталось, – понимающе кивнул Гольцев, с трудом удерживая смех. Ох, парень, ну, кому ты заливаешь, а то я не знаю, что после прямого попадания от легковушки и пассажиров остаётся. – А тебя не зацепило?
– Нет, сэр.
– А машину?
– Её покорёжило, сэр. И сожгло.
– Ты смотри, как всё удачно получилось! – всё-таки рассмеялся Гольцев.
И по лицу Тима понял: вот оно.
– Значит, Джус Армонти жив.
Тим неопределённо повёл плечами. И Гольцев мгновенно сообразил:
– Расстались полюбовно, так? Ты в одну сторону пошёл, а он в другую. Это когда же было? До Капитуляции?
– Да, сэр, – еле слышно ответил Тим.
– Слушай, Тим, а кто сообразил, что надо бежать и прятаться?
– Он, сэр, – Тим тихо, обречённо вздохнул. – Один, я не знаю его, в штатском, но военные перед ним вытягивались и щёлкали каблуками, и он командовал эсбешниками, он повёз хозяина на Горелое Поле. Показал, рассказал… а до этого… на ликвидацию лагеря. Три дня он хозяина от себя не отпускал, а я же телохранитель… моё место за правым плечом. Вот тогда…
…Его отпустили поспать. Прислуживали за столом белые, адъютанты, и хозяин пьяно махнул рукой.
– Ступай в машину.
Он поклонился и ушёл. Машина стояла во дворе, среди других. Он забрался туда и лёг между сиденьями на пол, закрыв дверцы изнутри. Не слишком удобно, но зато снаружи не видно, никто не прицепится. Он весь день ничего не ел, но пока беляки не перепьются и не задрыхнут, отправляться на поиски съестного рискованно. Что не доем, то досплю. Он закрыл глаза и задремал. И разбудил его стук по стеклу и шёпот хозяина:
– Тим, ты здесь?
– Да, сэр, – он заворочался, вылезая из своего укрытия.
– Тише ты. Не вздумай свет включать.
Он перебрался на своё место за рулём и открыл дверцы. Против обыкновения хозяин сел рядом с ним.
– Слушай, надо рвать когти, понял? Поехали.
– Да, сэр, – кивнул он, включая мотор.
– Тихо только, пока они все пьяные.
– Что сказать в воротах, сэр? – он осторожно вырулил на подъездную дорогу.
Хозяин достал из-под переднего сиденья армейский автомат «крикун».
– Я сам скажу…
…– И прошли? – удивился Гольцев.
Тим усмехнулся.
– Началась бомбёжка, сэр. Им не до нас было.
– Повезло.
– Да, сэр. Хозяин тоже так сказал…
…Он гнал машину, изредка подсвечивая притемнёнными фарами, ожидая дальнейших приказов. Но хозяин молчал. Впереди был перекрёсток, и он не выдержал.
– Куда, сэр?
– Под бомбёжку, – последовал неожиданный ответ.
Он даже переспросил от неожиданности.
– Сэр?
– Ладно, сверни вон туда, за кусты.
И когда он загнал машину в какие-то заросли, хозяин заговорил. Бессвязно, путано, но он понял.
– Эта сволочь подставила меня… сволочь, ведь он знал, что здесь за мразь… фотографию мне тычет… ты понимаешь, ров и я на краю… понимаешь, я – свидетель теперь… следующий ров мой… – и вдруг замолчал и спросил уже совсем другим тоном: – У тебя есть приказ меня
