Прах и пепел - Татьяна Николаевна Зубачева

хлопоты. Всё, что было в карманах, Элли сложила в пакет. Вещей оказалось немного. Носовой платок, расчёска, две связки ключей, вернее, одна связка из трёх ключей на простом кольце без брелока и ещё один ключ отдельно, полпачки дешёвых сигарет, немного мелочи и бумажник. Она просмотрела и бумажник. Деньги и ловко запаянная в целлофан справка, что Эндрю Мэроуз работал летом в графстве Олби округ Бифпит пастухом. Она вложила справку в бумажник, закрыла его и опустила в пакет к остальным вещам. Оружия у парня не было. Или Джимми его сразу отобрал. Что задумал Джимми? Зачем он сказал ей, чтобы она сохранила все вещи, он, дескать, их сам разберёт? Ей всё больше это не нравилось. И когда, осматривая его куртку в поисках следов вшей, она прощупала внутренний потайной карман, то решила сразу: то, что парень так прятал от всех, Джимми не получит. Почему? А потому! Она что, душу продала?! В кармашке была маленькая книжечка в твёрдой тёмно-красной обложке. Удостоверение. И… и это же… оно на русском. Значит, парень русский? Джимми обмолвился, что парень теперь беспамятный. Элли взяла удостоверение и спрятала. В потайной карман переложила пару кредиток покрупнее из бумажника, справку решила оставить: Джимми может не поверить, что совсем никаких документов не было, и – не дай Бог – начнёт искать и проверять.

Развесив выстиранное для просушки на заднем дворе, Элли вернулась к нему. Вгляделась в неподвижное бледное лицо. Эндрю, Энд, Энди… Совсем не похож на свою фамилию. Даже…

Она не додумала, услышав шум машины. Джим? Джимми! Элли выбежала из комнаты.

– Джимми! Наконец-то!

– Вот и я, крошка, – Джим уже вошёл в гостиную, с ходу обнял и приник к её губам.

…Туман… серый… белый… Заяц серый, куда бегал?… Нет, заяц белый…

– Серёжа! Не уходи далеко-о-о…

Мама, мама, ты где? Мамочка, я буду слушаться, только не прячься…

– Я здесь, здесь, с тобой. Спи, Серёженька, спи, ночь уже…

Спать, ночь… и туман не серый, это ночь, ночью темно, ночью только кошки гуляют. И ёжики. Ёж мышей ловит. И молочко пьёт. Из блюдечка. Дети ночью спят… Когда спят, то растут. Аня большая, вырасту, как она… Аня… туман… ночь… надо спать…

В его комнату Джимми только заглянул и вернулся в гостиную.

– Ну, как тебе кукла, крошка?

Элли рассмеялась.

– Великовата, но всё равно спасибо.

– Теперь тебе не скучно, так?

Она вздохнула, обнимая его.

– Без тебя всё равно скучно.

– Ну-ну, – он поцеловал её в шею, – Я здесь, крошка. Разожги камин, пока я выгружаюсь.

Джимми любил сидеть у камина, и чтобы пламя было сильным. Она развела огонь, открыла бар.

– Где его рванина, крошка? – вошёл в гостиную Джимми.

– Ну, почему рванина? Вещи вполне приличные. Только куртка рабская. Я их выстирала…

– Спасибо, крошка, – ухмыльнулся Джимми. – Но могла и не стараться. В карманах что было? – она кивнула. – В кладовке, так? Сделай мне покрепче, крошка, а я мигом.

Джимми и впрямь быстро управился. Элли едва успела сделать два коктейля, как он вошёл в гостиную и бросил на стол пакет.

– Уф, вот и всё. Спасибо, крошка, – Джимми взял стакан и сел на диван, столкнув на пол льва. – Брысь, скотина, не всё тебе тут валяться.

Элли охотно засмеялась его шутке и села рядом. Джимми обнял её.

– Ты смотрела его куртку, крошка?

– Да, а что?

– Плохо смотрела, – Джимми самодовольно усмехнулся. – У него там деньги были. В нутряке.

– И много? – потёрлась щекой о его плечо Элли.

– Тебе на серёжки не хватит, – хохотнул Джимми. – Ладно, крошка, закончим с делом и, – он подмигнул ей, – займёмся удовольствиями.

Деньги Джимми переложил в свой бумажник, ключи и расчёску сунул в карман со словами:

– Выкину по дороге с остальным шмотьём.

Носовой платок, бумажник, справка, сигареты – всё полетело в камин.

– Фу! – Элли замахала руками, отбиваясь от запаха горящей кожи и ткани.

– Пошли в спальню, крошка, – Джимми заботливо обнял её и вывел из гостиной. – Прогорит, и запаха не будет, – и уже снимая с неё платье, улыбнулся и подмигнул ей: – Ему всё равно ничего этого уже не понадобится.

Элли только вздохнула в ответ, обнимая его за шею.

Графство Эйр

Округ Гатрингс

Джексонвилл

До Джексонвилла доехали неожиданно быстро. Или просто знали, куда везут, вот время быстрее и пошло. Их действительно привезли точно на то место, откуда увозили. Прямо к так ещё и не разобранному завалу. Они вылезли из кузова и теперь стояли, растерянно озираясь, словно… словно куда-то не туда попали.

Эркин подмигнул Мартину и пошёл к шофёру, открывшему капот и сосредоточенно там копавшемуся. Встав рядом, Эркин осторожно сказал по-русски, ни к кому вроде не обращаясь:

– А теперь что?

– А ничего, – ответил, не поднимая головы, шофёр. – Мотор проверю и обратно.

– А… а нам куда? – решился Эркин.

– А ты что, нездешний? По домам ступайте.

Краем глаза Эркин заметил подходившего к ним русского офицера и отступил на шаг. Но его уже заметили.

– Что тут, сержант?

Шофёр кинул быстрый взгляд на подошедшего и выпрямился.

– Да вот, лейтенант, не знают, куда им теперь, – и усмехнулся. – Привыкли по приказу жить.

Лейтенант посмотрел на Эркина. Остальные издали внимательно следили за происходящим. Мартин вполголоса выругался и рванулся к Эркину, но его тут же за плечи отдёрнули назад и загородили.

– Сейчас идите домой, – тщательно выговаривая английские слова, сказал лейтенант.

– Спасибо, сэр, – ответил по-английски Эркин и сделал шаг назад, приближаясь к остальным.

Лейтенант улыбнулся, но сказать ничего не успел. Потому что с отчаянным визгом: «Папка!» – с завала скатился какой-то мальчишка, и уже бежали женщины, выкрикивая имена мужей и братьев, и в этой мгновенно закрутившейся суматохе уже ничего нельзя было понять, и никто не заметил, когда уехала русская машина.

– Вернулись! Наши вернулись! Все вернулись!

Обнимали, целовали, плакали, рассказывали сразу всё, обо всём, обо всех… Мартина как в водоворот втянуло в толпу. Он был свой, и его встречали как своего. В этом шуме Эркин и услышал о похоронах. Что похоронили, как положено, не Овраг, а могила, у каждого своя, поп и пел, и читал, как у беляков, даже гробы были, всех, Меченый, всех наших похоронили, сами в этом, как его, морге, были, ни один наш там не остался.

– А… Андрей? – глухо спросил Эркин.

– Это Белёсый?

– А как же!

– Неужто бросили?!

– Ты чего?!

– И твою жену мы похоронили, – сказал кто-то Мартину. – С нашими.

– Ничего, а?

– Ты того, не обиделся?

– Нет, – покачал головой Мартин. – Всё правильно.

Эйб Сторнхилл пробился к нему, хотел что-то сказать,