Совьетика - Ирина Маленко

– Я так рад видеть тебя, ЛДТ! Так без тебя соскучился! Ну, как тебе Куба? Лизе лучше?

И я начала свой долгий рассказ – не преминув в конце упомянуть и о реакции Вэнди на мое интервью в газете…

– Ирландцы ведь сами испытали, что называется, на собственной шкуре дискриминацию по национальному признаку, как в Англии и Америке, так и у себя дома, где английское колониальное законодательство еще в ХVII веке фактически на бумаге "отменило" существование ирландского народа как такового.Кажется, что из-за своего собственного исторического опыта ирландцы должны бы лучше, чем многие другие европейские народы, понимать, что такое быть дискриминируемым, и какое гигантское влияние дискриминация может оказать на твою веру в себя, на ход всей твоей жизни… И тем не менее, мы сейчас видим рост расизма в Ирландии – прямо на наших глазах. Говорят, что это связано с резким ростом числа иммигрантов, прибывающих в непривыкшую к этому страну… Как по-твоему, чем можно объяснить такие сильные негативные эмоции ирландцев в адрес "новичков"?

– Где-то в глубине нашего сознания прячется предрассудок, укоренившееся предположение, что другие народы – тем или иным образом "не так важны", люди "более низкого уровня". Ирландцы даже не всегда осознают, до какой степени они подвергались пропаганде, которая исходила в основном – даже не в основном, а почти исключительно! – из англоязычных источников. Дети у нас в Ирландии вырастают, веря в то, что американские индейцы, австралийские аборигены и тому подобное – это "существа нижнего порядка", и что европейцы якобы "имели право" отправиться на эти континенты с целью завоевания и уничтожения их культур и цивилизаций. Кроме того, на них обрушивается гигантское количество пропаганды через книги, фильмы, газеты, телевидение, утверждающей, что континентальные европейцы – существа "нижнего порядка", чем "великие британцы",- ответил Дермот. – И, конечно, многие из нас попались на удочку этой пропаганды, и каким-то образом она отпечаталась глубоко в подсознании даже кто этого вовсе не хотел… Иногда люди даже не осознают этого сами. Например, ирландские миссионеры честно считали, что "несут свет" и "цивилизацию" африканцам и индейцам, и что наш образ жизни, наше христианство намного лучше всех других – и это дает нам право разрушить культуру других народов… Сейчас, когда смотришь на это из сегодняшнего дня, такие взгляды и то, к чему они привели на практике, вызывает ужас, но и до сих пор эти же идеи глубоко "встроены" в человеческие мозги… Так что меня не удивляет, если к нам приезжает человек из, например, Нигерии или Кении, а на него смотрят как на "не такого важного, как мы"… Плюс еще различные расистские предубеждения, типа: "Они отбирают нашу работу, наши дома", "с ними обращаются лучше, чем с нами".

С другой стороны, на американцев мы глядим снизу вверх, раскрыв рот! На британцев мы глядим как на людей нас превосходящих. И, конечно же, целая история связана с так называемой "холодной войной", когда мы должны были смотреть сверху вниз на русскую или любую другую системы (никарагуанскую, кубинскую и тому подобное…), которые "не одобрялись" британским и американским правительствами: подразумевалось, что они "второсортные", и это было "правильно" – разрушить эти системы, так что все это встроено в мозги людей пропагандой… И неважно, сколько у вас есть доброй воли, эти предрассудки все равно дают о себе знать, и я совершенно серьезно считаю: если мы по-настоящему собираемся бороться с расизмом в Ирландии, то начинать надо в первую очередь, с антиирландского расизма, который определяет наш взгляд на мир и на самих себя! – продолжал он, наливая мне вкусный ирландский кофе. – А количество антиирландского расизма в ирландских же СМИ – невероятное! Несколько лет назад исследователи в Канаде обнаружили, что расизм "встроен" даже в школьные учебники, и их пришлось заменить… Самый эффективный способ бороться с расизмом – это обеспечить так, чтобы все его проявления были объявлены вне закона, включая расизм против твоего собственного народа!..

– …Что подводит меня к следующему вопросу: ирландцы здесь, на Севере, до сих пор еще страдают от сектантской дискриминации. А как она влияет на повседневную жизнь людей? Вот на тебя, например, как повлияла?

– Мои родители очень хотели сберечь меня от нее и рано отправили меня учиться в Шотландию. Но, как видишь, все равно у них ничего не вышло: я закончил университет, работал там, женился, даже научился говорить по-гэльски, но от борьбы за свободу своего народа отказаться не смог. Моя первая жена была местной коммунисткой. Она пережила со мной два моих ареста. Мы и до сих пор дружим. Она просто не захотела поехать со мной жить ко мне на Родину. Здесь у нас, с одной стороны, наблюдаются достаточно открытые проявления дикриминации: людям не дают работу, жилье, даже не позволяют жить в определенных районах из-за их религиозного происхождения. С другой стороны, сейчас уже появились люди, которые постоянно хотят сказать или сделать тебе приятное, высказываются насчет того, как они восхищаются твоей культурой или религией… Это принимает такие масштабы, что иногда просто говоришь самому себе: "Я не хочу больше с такими людьми разговаривать!" – ведь они вновь собираются рассказать мне, сколько католических священников они знают, или насколько замечательны ирландские танцы или ирландский виски… Если следовать их логике, можно дойти до высказываний типа: "Как замечательно встретить ирландского католического священника, потому что он всегда предложит тебе замечательный ирландский виски!"… Глупо? Да! Но так устроено их мышление: что они должны говорить тебе "приятности"…

Другая примечательная черта нашей жизни – ужасная потребность в том, чтобы знать религию каждого твоего нового знакомого… С этим приходится бороться в себе каждому из нас – когда говоришь себе: "Нет, мы не будем об этом даже спрашивать!.." Но самая ужасная вещь, – это, конечно дискриминация при приеме на работу и распределении жилья. Сейчас это происходит в немножко меньших масштабах, законодательство против дискриминации в сфере приема на работу хоть плохо, но срабатывает…

– Знаешь, Дермот, должна тебе признаться, даже я борюсь с этим в самой себе, хотя я и приехала сюда недавно! Когда меня знакомят с кем-то здесь, этот вопрос о религии как-то сам собой, помимо моей воли, всплывает в голове… Даже если я его вслух и не задаю. И все же есть еще одна разница в отношении к иммигрантам на Юге и на Севере: северяне кажутся мне гораздо более заинтересованными в нас в плане общения, чем несколько более высокомерные южане… Возможно, это потому, что до недавнего времени иностранцев на Севере было так мало, что каждому из них представители обеих общин стремятся показать свою страну только с лучшие стороны… Но я думаю, еще и потому, что люди здесь лучше знают цену жизни и пережили столько всего, что это позволяет им ближе к сердцу принимать положение других людей, в то время как на Юге жители все больше и больше "избаловываются" Кельтским Тигром… Становятся материалистичными и эгоистичными.

– Очень трудно сказать, почему именно. И вот почему я хотел бы, чтобы началось исследование проблемы: а что же такое расизм? В чем именно выражаются его проявления? Если мы оказались в такой ситуации, когда церковь и политические партии содержат в себе и распространяют предубеждения, что одни люди – лучше а другие – хуже, от природы, то это найдет свое отражение и в настроениях на улицах. Мы здесь, на Севере, например, гораздо быстрее дискриминируем кого-то по признаку сексуальной ориентации, чем. по цвету кожи. Могу сказать, что в Белфасте есть районы, в которых черному человеку нечего опасаться – зато "голубому" – о котором люди знают, что он "голубой" – ой как есть чего… В то же время в Дублине все как раз наоборот: вопрос о гомосексуализме широко обсуждался, люди привыкли к этому, это мало кого волнует, а вот цвет кожи – это то, с чем, к сожалению, у стольких дублинцев до сих пор еще есть проблемы… Так что есть только разница в проявлении того, как люди выражают свою неприязнь к том, что "отличается", "не похоже", "другое"…

Я думаю, что у нас на Севере были такие хорошие инициативы, как традиция ирландско-африканской дружбы, связанной с африканскими учеными работающими в нашем университете… Но если мы посмотрим на прошлое, то в 1969-1970 году, когда североирландская ситуация наконец "взорвалась", наблюдались две главные формы манифестации расизма: – церковные власти жаловались, что на улицах были британские черные солдаты: "Это мы должны поддерживать у них порядок – а не они у нас!" Это было своего рода саморазоблачением, так как впервые такой в открытую расистский комментарий исходил от этих таких вроде бы респектабельных людей… А ведь этот черный солдат, скорее всего, был просто англичанином из Ливерпуля или шотландцем из Глазго! Они были такими же англичанами, как люди, которые живут здесь – ирландцы! Другое проявление расизма заключалось в том, как обращались у нас с монахинями матери Терезы. Они приехали к нам и спросили: "Чем мы вам можем помочь?". И причина того, что их помощи не захотели, во многом была расистской: "Чему они могут научить нас?" У них на двери была вывеска: "Сестры-миссионерки", так наше церковное начальство взбеленилось: "Это мы посылаем миссионеров к ним, а не они к нам!" В то же время у обычных людей таких предрассудков не было. Так что всегда была большая разница между простым народом и "большими начальниками": чем выше, тем больше они чувствовали собственное "превосходство"… В Дублине, в то же время, много расизма исходит от тех, кто плохо живет, а не от "начальников". Это все очень смешанная ситуация!