Цвет сверхдержавы - красный 4 Восхождение. часть 2 - Симонов Сергей

В машине нет ни одной лампы — только тонкоплёночные ферритовые пластины, диоды конденсаторы и транзисторы. Для хранения программ используется магнитный барабан, для хранения данных — накопитель на магнитной ленте, ими меня любезно обеспечили ваши специалисты. Ввод данных также возможен с перфоленты через фотосчитывающее устройство с быстродействием 400 знаков в секунду, и с телетайпа. Компьютер полностью соответствует требованиям вашего технического задания и переданного вами стандарта POSIX, то есть, на нём может быть запущена операционная система, о которой сообщал на семинаре тот русский учёный, герр Лебедев. (Цузе имеет в виду ядро Linux, упрощённое и переписанное в машинных кодах. АИ, см. гл. 03-15). Для большей скорости вычислений все 16 битов обрабатываются за один такт.

Мюллер пытался на ходу сравнить машину Цузе хотя бы с той же «Сетунью». Русская машина была работала на частоте всего 200 килогерц, хотя Брусенцов и упоминал, что серийные ЭВМ получат новый тактовый генератор и будут работать быстрее. Но «Сетунь» была однобитовой, точнее — однотритовой, в терминологии троичной ЭВМ, то есть обрабатывала по одному триту за такт. Для полного прохождения команды требовалось столько тактов, сколько тритов было в машинном слове.

Машина Цузе работала значительно быстрее. Да, её компоненты нельзя было сделать «на коленке», в студенческом конструкторском бюро, но они были унифицированы по конструкции, отличаясь лишь формой, размерами и количеством проводников и ферритовых плёнок, то есть, могли изготавливаться на одних и тех же автоматических линиях.

— Герр Цузе... Я не специалист, но... по-моему, вы только что сорвали банк, — медленно произнёс Мюллер.

Цузе передал документацию на свой ZR24 и станок для изготовления тонкоплёночных модулей на завод «Robotron» в Дрездене, и сам консультировал коллег из ГДР в ходе освоения компьютера в серийном производстве. Дрезденские инженеры полностью переработали кустарную конструкцию станка Цузе, сохранив лишь основную идею нанесения ферромагнитных капель через трафаретную матрицу. В конечном варианте станок стал элементом полноценной автоматической линии, которая позволила заметно снизить цену модулей памяти и логических элементов, а значит — и всего компьютера в целом.

Параллельно Цузе воссоздал свою довоенную разработку — автоматизированный чертёжный агрегат «Графомат», уже на новом техническом уровне. По этому вопросу с ним консультировались специалисты НИИСчётмаш, разрабатывавшие свой графопостроитель ДРП-1. Цузе оказал весьма существенную помощь при его доводке (АИ)

Компьютер ZR24 конструкции Цузе стал первым серийным образцом, освоенным на комбинате VEB «Robotron», и на тот момент основной ЭВМ для применения в плановых отделах предприятий ГДР. (АИ)Он также неплохо продавался на Западе, но позднее, когда по меркам социалистической электроники уже успел порядком устареть. В 1959-60-м заказов на ZR24 в Западной Германии из-за сложной экономической ситуации не нашлось. Zuse KG выживала за счёт доводки ZR24 и разработки опытных образцов многочисленных периферийных устройств, необходимых для полноценной работы. Они шли в серию на комбинате «Robotron».

Дрезденские программисты написали сначала компилятор, а затем и интерпретатор для языка «Планкалкюль», после чего язык начали использовать в качестве стандартного для решения задач оптимизации и планирования, а также для обычных математических расчётов. Цузе консультировал программистов по ходу разработки компилятора, а затем разработал курс лекций по изучению языка для студентов, обучающихся в ВУЗах ГДР. (АИ)

Фирма Zuse KG официально именовалась в документах «внешним подразделением» комбината VEB «Robotron». Физически она оставалась в Бад Херсфельде, в Западной Германии. Сам Цузе с семьёй тоже жил в ФРГ, но часто приезжал в Западный Берлин, а оттуда проходил по именному пропуску в «восточный сектор», и далее на самолёте местных авиалиний летел в Дрезден. (АИ)

Витька с детства любил всякую радиотехнику. Отец у него работал на Астраханском заводе электронной аппаратуры и электроприборов, а вечерами чинил соседям сначала радиоприёмники, а потом и телевизоры. Отец у Витьки ещё молодой, начинал простым рабочим, потом закончил вечернее отделение института, выучился на инженера.

Ещё отец выписывал журнал «Радио», интересный, конечно, но для 10-летнего пацана сложноватый. Когда Витька учился в третьем классе, как раз начал выходить новый журнал «Юный техник» (с 1956 года). Вот тут-то Витька и «оторвался». Сколько в этом журнале было разных поделок! Начал он с простого, потом всё сложнее и сложнее.

Отец заметил увлечение сына, и помогал разбираться в сложных, непонятных поначалу схемах, научил паять. Поначалу Витька собирал свои схемы на кусочках толстого картона — нарисует на нём схему со всеми деталями и проводами, натыкает шилом дырочек под выводы диодов и транзисторов, а с обратной стороны соединяет их проводами. (был такой дедовский способ http://www.ruselectronic.com/news/bjespajechnaja-makjetnaja-plata/).

Тогда отец научил Витьку травить печатные платы. Мать, конечно, ругалась: «Опять кислотой воняете!». Хорошо, что в Астрахани теплеет рано, все дурнопахнущие работы можно было делать на свежем воздухе.

Чтобы не возиться каждый раз с травлением плат, отец взял кусок гетинакса, просверлил по сетке 10 х 10 мм — по клеточкам тетради, из облуженной проволоки согнул скобки, вставил их в отверстия платы, загнул. Получилась макетная плата, на которой Витька мог сколько угодно паять и перепаивать свои схемы.

В четвёртом классе Витька собрал свой первый радиоприёмник, и помогал отцу собирать из покупного набора деталей телевизор. В пятом собрал ещё один приёмник, уже более сложный, принимавший и метровые и дециметровые волны, и работавший от сети, а не от батареек, которых тогда часто было не купить. Это сейчас их кооператоры перезаряжать научились, а тогда ещё не умели. (АИ, см. гл. 04-05) Мать его поставила на кухне, и слушала радио, пока готовила.

Теперь соседи, если телевизор вдруг ломался, отца после трудового дня не беспокоили, звали Витьку. Да и телевизоры последнее время совсем другие пошли — цветные, с большими экранами, ламп в них почти не осталось, всё больше транзисторы. В мастерской с их ремонтом не связываются, чуть что — меняют весь блок, а погоревший мастера потом разбирают на детали для своих собственных поделок, а то и выбрасывают. Витька с помойки позади телемастерской столько этих блоков себе натаскал — хоть свою мастерскую открывай.

В шестом классе попалась Витьке в магазине книжка Анатолия Китова «Электронные цифровые машины». А в ней — схемы всяких там инверторов, логических «и», логических «или», ещё на лампах. Но Витька уже знал, что триод — он может и ламповым быть, а может и полупроводниковым. Вот они, триоды, на погоревших платах. Он их выпаивал и схемы из книги Китова на них собирал. И схемы работали. Вот тут и запала Витьке идея собрать собственную ЭВМ. И с этой идеей, вооружившись книгой Китова, Витька пришёл в школьный радиокружок.

Руководитель кружка, Андрей Иванович, Витькину идею выслушал, но объяснил, в чём трудность. Каждая такая схема из нескольких триодов и прочих деталей запоминает в ЭВМ один бит информации. Чтобы собрать мало-мальски сложную машину, схемок таких, одинаковых, понадобятся тысячи.

— И кто эти схемки паять будет, мил человек? — спросил Андрей Иванович. — Ты сам? Так посчитай, сколько времени у тебя это займёт? На заводах эти схемы тысячи человек для одной машины паяют.

Витька было приуныл. Но тут в очередном номере «Юного техника» появилось описание малой цифровой вычислительной машины «Сетунь», которую построили в МГУ. А на вкладышах к нескольким журналам были схемы и чертежи основных логических элементов. И они оказались заметно проще — в них было четыре ферритных кольца, обмотанных проводом, и два или четыре диода. (Фото http://ternarycomp.cs.msu.ru/images/p11.html)

Витька показал схему отцу, и тут отец вдруг сказал:

— А, «Сетунь»... Так наш завод её выпускать будет. Мы вот эти самые платы с колечками и диодами из Китая получаем. Ну, и сами делаем тоже, хотя и в небольших количествах, на случай, если поставки из Китая задержатся. Мало ли, случаи-то разные бывают.

— А можешь мне таких колечек несколько штук принести? — спросил Витька.

— Да запросто, на заводе их полно, целые ящики стоят. Их у нас же и штампуют из окиси железа и ещё каких-то там окисей... Надо у химиков спросить. Только ты мотать провода на них замучаешься.

У нас их девушки мотают, проводом ПЭВ-2 диаметром одна десятая миллиметра, мотают вручную — каждый сердечник прошивается нужное число раз при помощи обычной иголки. Входные обмотки— по 12 витков, выходная — 52, для «мощных» ячеек — 64. Обмотка питания — провод диаметром полмиллиметра, 5 витков, для «мощных» — 6. Девчонки первой наматывают выходную обмотку, она самая трудоемкая. Всего таких колец надо примерно три с половиной тысячи. Да вот же тут написано. А колечки эти внешним диаметром всего три миллиметра.