Владимир Высоцкий без мифов и легенд - Виктор Бакин

Купить такой автомобиль было непросто даже для Серуша — надо ждать некоторое время. Но желание было так велико и прось­ба так настырна, что Серуш сдался и машину продал. У Высоцкого в то время было подписанное заместителем министра внешней тор­говли разрешение на беспошлинный ввоз автомобиля в Союз без права дальнейшей продажи.

Вспоминает сын Янкловича — Илья Порошин: «Высоцкий очень гордился своими машинами. Показывал, как все кнопки на дверях одновременно открываются-закрываются движением клю­ча, — а люк на крыше, а самонастраивающийся приемник?! По тем временам чудеса пещеры 40 разбойников просто меркли в сравне­нии с таким автомобилем».

Любовь к автомобилям началась еще в пору «германского дет­ства», когда отец — майор Семен Высоцкий — имел в своем распо­ряжении огромный 12-цилиндровый «майбах». На таких комфорт­ных кабриолетах разъезжала лишь верхушка рейха.

17 ноября Анатолию Федотову исполняется 40 лет. К юбилею друга и спасателя Высоцкий привез дорогие напитки из «Березки» и помог «выбить» трехкомнатную квартиру. Это было очень слож­но, но теперешний статус Высоцкого позволял открывать двери лю­бых кабинетов. На этот раз это был кабинет заместителя председа­теля Моссовета...

25 ноября Высоцкий вместе с Оксаной присутствуют на откры­тии чемпионата Москвы по каратэ. Каратэ в СССР вышло из под­полья!

Осенью 79-го года на новое предложение И.Шевцова написать песни для фильма по повести А.Козачинского «Зеленый фургон» Высоцкий не только не отказывается, а неожиданно выдвигает свое контрпредложение:

—  Почему только песни?! Я с удовольствием и снял бы картину.

—   Как?! Режиссером-постановщиком?

—  Ну да! Я эту книжку знаю. Люблю...

Ему хотелось, наконец, стать хозяином положения, когда ни другой режиссер, ни другой композитор не будут коверкать его соб­ственный замысел.

Выбрасывание песен, искажение смысла чужой музыкой всегда ранили Высоцкого: «Получается интересная вещь: мне приходится сталкиваться с профессиональными режиссерами и композиторами, которые предлагают различные изменения и переработки. Привязы­ваю свои стихи к какому-нибудь моменту, но вдруг они не подходят ни по времени, ни по содержанию. Пишу новый текст, сокращаю, подгоняю. Вдруг писать музыку приглашают профессионального ком­позитора. В результате получается не хуже, но совсем не то, чего добивался я. Переходим к исполнению — сталкивается режиссура и автор. Предлагают совершенно иное прочтение, а трагизм зату­шевывают. Мое личное восприятие и выражение отдельных момен­тов постановок во многих случаях сглаживаются, исчезают. Что делать? Самому писать песни для кино, самому писать сценарии, самому сниматься, — как Шукшин? Наверное, придется!»

10 декабря Высоцкий в телефонном разговоре с директором Одесской киностудии дал согласие снимать «Зеленый фургон». По сути, предполагалось сделать ремейк, т. к. «Зеленый фургон» уже был поставлен в Одессе в 59-м году. Однако режиссер Генрих Габай выехал на постоянное место жительства за границу, и, как обычно бывало в таких случаях, тот фильм закинули «на нары».

В конце декабря Шевцов почти ежедневно приходит к Высоц­кому для обсуждения сценария. И.Шевцов: «Вечером я приезжал к нему на Малую Грузинскую. У Володи всегда были люди. Всегда шум, гам. Он то играл спектакли, то уезжал на концерт, а потом, на­говорившись, накричавшись вдоволь, все понемногу расходились, и мы начинали работать. Уже наступала поздняя ночь».

Для фильма в начале 80-го года он написал три песни и при­ступил к режиссерской разработке сценария. Ему хотелось, чтобы в этом фильме работали люди близкие и интересные, чтобы всех объ­единяло одно общее дело. Предполагалось, что фильм будет трехсерийным. Художественным руководителем согласился быть Г.Полока, художником Высоцкому хотелось видеть Д.Боровского, вто­рым режиссером — В.Янкловича, оператор — Ю.Клименко. Начал подбирать актеров с обязательным участием Максаковой, Садальского, Бортника и Губенко... Он даже наметил место для натурных съемок — в Санжейке Одесской области, расположенной между Ильичевском и Каролино-Бугазом. Здесь он бывал много раз и на съемках, и на отдыхе.

В декабре Высоцкому в театре был предоставлен отпуск без со­держания сроком на две недели для лечения за границей.

2 декабря 1979 года В.Золотухин записывает в дневнике: «Вы­соцкий занял 2500 рублей. Володька улетел сегодня на Таити к Ма­рине».

Действительно, Марина, приехавшая на Таити вместе с детьми на свадьбу своего бывшего мужа, ждала там Высоцкого. Жан-Клод Бруйе женится в очередной раз. Но до Таити Высоцкий не долетел, сославшись на то, что не получил визу. Неделю отпуска он прово­дит в Лос-Анджелесе у Майкла Миша — певца и композитора — в доме на берегу океана. Летом прошлого года Майкл гостил у Вы­соцкого в Москве, теперь — ответный визит. Они оба больны од­ной болезнью: оба пробуют «соскочить с иглы», но болезнь зашла уже слишком далеко.

На обратном пути, в Париже, Высоцкий не застает дома Ше­мякина и оставляет ему записку: «Конец «Охоты на волков» — это посвящено Михаилу Шемякину. И я придумал эту песню из-за него. «Купола» — этим я тоже обязан ему. Это для него. И самая серьез­ная моя песня «Я был и слаб, и уязвим»! Миша! Это ты дал мне эту идею. Люблю тебя. Потому что люблю настоящих друзей.

Мишенька! Я хотел бы жить здесь из-за того, что ты здесь!

Высоцкий».

15 декабря в театре «Преступление и наказание». После спек­такля в гримерную к Высоцкому пришел С.Юрский. Благодарил за хорошую игру. В искренности коллеги Высоцкий не сомневался.

Как это обычно бывает у актеров, Высоцкого часто фотографи­ровали. Большинство фотографий — любительские во время кон­цертов, бытовые... Но часто его снимали и профессионалы — для фотопроб, в театре во время репетиций и спектаклей — в самой раз­личной обстановке. Обладателем самой богатой и уникальной фо­тотеки Высоцкого стал фотохудожник Валерий Плотников. Он сни­мал Высоцкого на протяжении 13 лет — с 1967 года и до последней дороги поэта на Ваганьковское кладбище.

Одна из фотографий В.Плотникова, запечатлевшая еще одно мгновение жизни Высоцкого, уникальна местом съемки и людь­ми, попавшими в объектив. В Москве на Поварской — тогда ули­це Воровского — в огромном доходном доме, на его многоярусном чердаке располагалась мастерская Бориса Мессерера. Помещение было хорошо освещено сквозь слуховые окна под самой крышей, при мастерской имелась еще жилая комната, кухонька и душевая кабина. В мастерской художника повсюду стояло множество ста­ринных граммофонов с огромными раструбами — потом эта со­биравшаяся годами коллекция перекочевала на его полотна и ста­ла главным сюжетом в оформлении альманаха «МетрОполь». Мас­терская эта служила не только по прямому своему назначению, но и как клуб — место дружеских посиделок.