Барабаны осени - Диана Гэблдон

выгнула бровь, потом, видно, все же признала, что Брианна говорит искренне.

— Так ведь это не имеет никакого значения. Мисс Ио всегда добивается своего.

Брианна медленно опустила расческу.

— И чего именно она добивается, ты, случайно, не знаешь?

— Так это вовсе не секрет. Она хочет передать «Горную реку» кому-то своей крови. Как по мне, это разумно: у нее же ни детей, ни внуков. Кто еще позаботится о поместье после ее смерти?

— Ну… мой отец, например.

Федра разложила новое платье и нахмурилась, оценивающе глядя то на него, то на Брианну.

— Через пару недель уже не сойдется — животик-то растет… Ах да, ваш батюшка. Она пыталась объявить его наследником, но, как я слышала, он заупрямился. Такой упертый оказался — поехал куда-то в горы, в самую глушь, предпочел жить с краснокожими, лишь бы не идти на поводу у мисс Ио. Впрочем, мистер Улисс считает, что он поступил правильно. Если бы остался, они бы с мисс Ио бодались день и ночь.

Брианна заколола волосы с одной стороны, но непослушная шпилька выпала.

— Ой, давайте я сама вас причешу, мисс Бри. — Федра принялась ловко скручивать волосы в узел.

— А эти гости… мужчины…

— Мисс Ио выберет вам лучшего, — горячо заверила Федра. — Вы же не справитесь с плантацией одна, мисс Ио вон как тяжело приходится. Если бы не мистер Дункан, даже не знаю, что она бы делала…

— Она пытается найти мне мужа? — возмутилась Брианна. — Выставляет меня как призовую телку?!

— Ну да…

— Она же знает о Роджере… о мистере Уэйкфилде! Как она может выдать меня замуж, если…

Федра с некоторым сочувствием вздохнула.

— Вряд ли она верит, что он найдется. Мистер Майерс рассказывал нам об ирокезах…

В комнате повеяло холодом, но на лбу Брианны выступила испарина.

— Кроме того, — продолжала Федра, вплетая в волосы синюю ленту, — мисс Ио этого Уэйкфилда совсем не знает. Может, из него выйдет плохой управляющий. Лучше выдать вас за мужчину, который наверняка позаботится о плантации, а то и объединит ее со своей собственной, и тогда у вас будет ну просто шикарное имение.

— Не хочу я никакое имение! — запаниковала Брианна.

Федра завязала концы ленты пышным бантом.

— Так ведь важно лишь чего хочет мисс Ио. А теперь давайте-ка примерим платье.

В коридоре послышались шаги, и Брианна торопливо перевернула в альбоме страницу, чтобы на виду оказался полузаконченный пейзаж. Кто бы ни был за дверью, он прошел мимо, и она расслабилась, вновь открывая предыдущий рисунок.

Портрет был полностью закончен, ей просто хотелось взглянуть на него еще раз.

Она нарисовала Роджера вполоборота: он чуть склонил голову набок, как всегда, когда настраивал гитару. Ей удалось на удивление точно запечатлеть контуры лица. Брианна смотрела на рисунок — и Роджер словно вставал перед ней во плоти.

Там были и другие его портреты, какие-то удачные, какие-то не очень. Некоторые были хороши сами по себе, но Роджер на них не казался живым. Лишь один или два эскиза из всех могли успокоить душу Брианны в вечерние часы, когда дневной свет угасал и в камине тихо трещал огонь.

Над рекой сгущались сумерки, яркое серебро воды наливалось свинцовой серостью.

В альбоме были и другие портреты: Джейми Фрейзера, матери, Иэна… Брианна начала рисовать их от одиночества и теперь глядела на страницы в страхе — вдруг это единственное, что осталось от ее семьи, которую она только-только обрела?..

«Вряд ли она верит, что он найдется…»

Ладони взмокли, и угольные линии в углу страницы смазались. Прямо за дверью зашелестели шаги, и Брианна захлопнула альбом.

Вошел Улисс с вощеным фитилем в руке и принялся зажигать свечи на огромном канделябре.

— Мне вовсе не нужно столько света, — запротестовала Брианна, не желая разрушать меланхоличную обстановку в комнате. — Пусть лучше будет темно.

Дворецкий улыбнулся одними губами и продолжил свою работу. Он касался каждой свечи, и на ней точно по мановению волшебной палочки вспыхивал огонек.

— Скоро спустится мисс Ио. Она увидит свечи, огонь в камине и поймет, где стоит ее кресло.

Он задул фитиль и почти бесшумно прошелся по комнате, прибирая легкий беспорядок, оставшийся после утренних гостей. Подбросил в камин дров и раздул мехами пламя. Выверенными движениями поправил на столе стаканы и графин с виски. Сколько раз он наводил здесь порядок? Расставлял каждую мелочь по своим местам, чтобы хозяйка сразу же, не мешкая, нашла нужный ей предмет?

Всю жизнь он посвятил другому человеку. Улисс мог читать и писать на английском и французском, петь, играть на клавесине… Все его умения были предназначены одной цели — развлекать старую властную леди.

«Принеси то, подай это» — и он покорно бежит выполнять ее приказ. А если Иокаста сделает по-своему… этот человек будет принадлежат и Брианне.

Ужасная мысль. Да еще такая дурацкая! Брианна заерзала в кресле, пытаясь избавиться от неприятного ощущения. Улисс, заметив это, повернулся к ней и вопросительно поднял бровь, ожидая какой-нибудь просьбы.

— Улисс, — выпалила вдруг она, — вы хотите получить свободу?

В тот же миг она прикусила язык и вспыхнула от смущения.

— Простите, — пробормотала Брианна, опуская взгляд и нервно теребя юбку. — Бестактный вопрос. Прошу меня извинить.

Дворецкий ничего не сказал, только посмотрел насмешливо. Коснулся парика, словно проверяя, на месте ли тот, и вернулся к работе, складывая разбросанные эскизы в одну стопку.

— Я родился свободным, — сказал он вдруг так тихо, что Брианна едва расслышала.

Голова его была опущена, он смотрел на свои длинные черные пальцы, собирающие с игрового столика фишки из слоновой кости.

— У отца была маленькая ферма. Когда мне было шесть, его укусила змея, и он умер. Мать не смогла справиться с фермой одна. Поэтому она продала себя в рабство, а деньги отдала плотнику, чтобы тот взял меня в ученики и я получил полезное ремесло.

Улисс спрятал коробку с фишками в выдвижной ящик и смахнул со столика крошки от пирога.

— А потом она умерла. И плотник, вместо того чтобы учить меня, объявил, что я сын рабыни, а значит, тоже раб. И продал меня.

— Но это же нечестно!

Улисс терпеливо улыбнулся. За него ответили темные глаза: «А что я мог поделать?»

— Мне повезло, — после паузы заговорил он снова. — Меня продали… очень дешево, кстати, потому что я был мелким и тощим. Так вот, меня продали учителю, которого нанимали плантаторы для своих детей. Он ездил из одного дома в другой, оставаясь в каждом на пару недель, а то и месяцев, и я повсюду сопровождал его, ухаживая за лошадью и выполняя всякие мелкие поручения. Поездки зачастую