Он не хотел предавать - Феликс Меркулов

— Цып-цып-цып! — а сама ловила на лету каждое слово, исподлобья поглядывая то на мужа, то на Мочалова.

Полковничиха была худая, дерганая, в брюках в обтяжку, с подведенными синей тушью глазами, что делало ее лицо еще злее и непривлекательнее.

— Значит, прошлым летом вы работали охранником на дорожном участке? — спросил Мочалов. — Один?

— Нет, на пару с одним местным. Ночь я, ночь он. Он-то по характеру бывший спортсмен и отсидеть успел, но вот устроился же в охрану. — Полковник развел руками. — Связи иметь надо. Это честному человеку работу не найти, а такой гниде… Запросто!

— А помните день, когда авария произошла? Когда человек погиб, помните?

— Еще бы! Я дежурил. В девять вечера заступил, а около одиннадцати ка-ак громыхнет! Я подумал: взорвалось. Там у нас газовый баллон был, так я подумал: ну, блин, баллон взорвался! Выскочил, гляжу, а это на дороге.

Отставник помолчал.

— Покойника, Завальнюка, здесь многие знали, — сказал он. — Как он приехал в соседнюю Жуковку жить, так сразу нам и воду подвели, и газ, и дорогу заасфальтировали… Такие люди просто так не погибают, — философски добавил полковник.

Мочалов прикинулся шлангом:

— Думаете?

— Конечно, убили его, — хмыкнул отставник.

— Да кто?

— Понятно кто… Известные силы…

Полковничиха закашлялась, словно подавилась костью. Мочалов понял: это она сигнализирует супругу, чтобы меньше трепался.

— А что, может, видели что подозрительное на дороге, а? — опросил Мочалов.

— Может, и видели, — уклончиво ответил полковник.

— А поконкретнее? Что?

Полковник усмехнулся:

— Приходил уже ко мне один следователь. Салажонок… Протокол составлял. Что попусту трепаться? Дело-то закрыто…

Он сплюнул себе под ноги. Гаркнул на собаку: «Пшла!» — и псина, поджав хвост, замолкла и юркнула в будку. Испуганно поглядывала, высунув нос, на хозяина и подозрительно — на следователя.

Мочалов понял, что полковник что-то знает и недоговаривает. Может, желает, чтобы его поуламывали. Шишкой на ровном мечте себя почувствовал.

— Так что? Замечали что-то подозрительное? — повторил Мочалов.

Полковник еще думал, говорить или нет. Следователь посмотрел на часы, поднялся:

— Вы извините, некогда мне ждать. Если что-то вспомните, звоните, а мне еще сегодня к вашему напарнику заехать надо.

Это решило дело: полковник не захотел упустить роль свидетеля.

— Э, да чего вам к нему ездить, разве он что скажет? Да и не видел он ничего…

— А кто видел? Вы?

Полковник утвердительно кивнул:

— Я.

Мочалов снова сел рядом с ним на бревно. Полковничиха придвинулась ближе на шаг, уже не скрывая своего интереса к разговору.

Отставник рассказал: за пару дней до того, как произошла авария, вечером — чуть позже девяти, едва он заступил на свое дежурство, — приехал шофер Завальнюка на хозяйском джипе. Поставил машину впритык с бульдозером, сам вышел и на четвереньках стал ползать по земле, будто что-то искал. Сторож заметил его, высунулся из вагончика, крикнул: «Эй! Чего надо? Не положено здесь находиться посторонним!» Шофер Завальнюка крикнул в ответ: «Визитку выронил, на глаза не попадалась?»

В принципе машину Завальнюка в округе знали, как знали и то, что почти каждый день ее хозяин курсирует мимо по маршруту Москва-Жуковка-Москва.

Сторож вышел из вагончика, подошел к джипу, огляделся по сторонам, потрепался с водителем, даже покурили вместе… Водитель Завальнюка объяснил, что проезжал здесь сегодня днем, останавливался и обронил где-то в этом районе сумку-визитку, а в ней документы, деньги. Вдвоем они обшарили обочину. Никакой визитки не нашли. Сторожу в конце концов надоело, он ушел в вагончик и только время от времени выглядывал и видел, как шофер Завальнюка на карачках исследует рытвины вдоль шоссе. Часа два он там провозился, пока не стемнело. Когда сторож услышал, что хлопнула дверца машины, он высунулся из вагончика, крикнул: «Ну что? Нашел?» Водитель ответил: «Нет, чтоб его черт!» — сел в джип и уехал в сторону Жуковки.

На этом бы все странности и закончились. В следующее дежурство полковника произошла авария. Ночь прошла в суматохе. Сторож раз пять рассказывал разным чинам о том, что случилось, потом до него добрались журналисты… И как-то так вышло, что полковник уже только дома, придя в себя после пережитых волнений, вспомнил о том, как накануне перед аварией на том же самом месте водитель Завальнюка ползал на коленках в поисках сумки-визитки. Полковнику это показалось зловещим совпадением. Мысли его двигались примерно следующим образом: «Так вот живешь-живешь и не знаешь, когда конец…»

Еще вчера на этом месте стояла новенькая машина стоимостью в три таких, как у полковника, дома. А сегодня ее режут на металлолом и по кускам извлекают из обломков железа то, что еще накануне было хозяином… Брр!

Само собой, слух о несчастье быстро облетел всю округу, и несколько дней смерть Завальнюка была главной новостью.

— Так вот, — продолжал отставник, — я бы ничего такого и не подумал, но пришел ко мне в вагончик вечером этот спортсмен, мой напарник. Я еще подумал, что он песок красть приехал. Сели мы с ним, заговорили про аварию. И тут он взял и проговорился под этим делом, — подполковник щелкнул себя по шее, — что за неделю — за две до аварии видел кого-то ночью на шоссе, на том месте, где все произошло. Приезжал, говорит, раза три ночью кто-то. Свою машину оставлял с выключенными фарами вдалеке, пешком возвращался назад и ходил взад-вперед, взад-вперед. Будто мерил что-то шагами, говорит. А этот спортсмен, конечно, не такой, чтобы выйти к нему, подойти, поинтересоваться: так и так, товарищ, что ты тут ошиваешься?

— И он не знает, кто приезжал?

Полковник покачал головой:

— Нет, не знает. Сидел, как мышь под метелкой, только в окно выглядывал, боялся носа высунуть.

— Ясно, — кивнул Мочалов. — Ну, а вы что же? Почему не сообщили сразу?

— А никто меня и не спрашивал, — пожал плечами полковник с таким видом, словно хотел сказать: вам надо, вы и приезжайте.

— Вот и теперь нечего языком ляпать! — сварливо бросила в их сторону полковничиха, вытирая руки о бока заношенной кофты. — Ничего мы незнаем. Сами пускай разбираются, а ты в это дело не суйся. Кто тебя вечно за язык тянет?

Полковник отмахнулся от нее, как от надоедливой мухи.

— Вы со мной можете сейчас подъехать на место аварии? — попросил следователь. — Уточнить бы кое-что…

— Беды на нашу голову захотел! — всплеснула руками полковничиха, увидев, что муж садится в машину следователя.

Мочалов высадил его на шоссе под рекламным щитом.

— Все теперь поменялось… Можете вспомнить, где примерно тогда кончался асфальт и начиналась грунтовая дорога?

Полковник обладал профессиональной памятью на такие детали. Он без колебаний определил, где и что находилось на этом месте год назад. В руках Мочалова был план дорожно-строительных работ на этом участке, полученный им в РСУ. Полковник, глядя то на план, то на шоссе перед собой, рассказал, как выглядело в то время дорожное покрытие, где был асфальт, где — несколько метров гравиевой щебенки, откуда начинался отрезок песчаного грунта. Мочалов помечал все на плане. Бульдозер он отметил жирным крестом. Он стоял с краю на грунтовой дороге, которую и дорогой нельзя было назвать.

— А что, объездного пути в сторону Москвы не было? — поинтересовался следователь. — Почему не закрыли участок для транспорта?

Оказалось, объезд был, да очень неудобный: почти двадцать пять километров крюка в противоположную от Москвы сторону. Этим объездом пользовались только грузовики, а водители на легковушках, да если еще кто торопился, ехали напрямую. Порой ползли прямо под колесами строительной техники. Именно для них и знак — ограничитель скорости поставили. Дорожникам это не нравилось, автоинспекторам тоже, все злились, но поскольку другого пути из Жуковки не существовало, а жили в дачном поселке сплошь одни шишки, то с этой ситуацией приходилось мириться.

Мочалов возвращался в Москву окрыленный. Через пару дней он отправил в Дмитров Аксенову необходимые данные для составления расчетного плана движения автомобиля в момент аварии. Он раздобыл все исходные данные: массу джипа, его скорость, метеосводку погоды со скоростью и направлением ветра, план местности с привязкой к сторонам света, в какой точке в этот момент находилось солнце, и еще многое другое…

5

Дело по факту гибели гендиректора «Угры» обрастало, что называется, мясом. Мочалов торопился, его подстегивал охотничий азарт.

Он побывал на радиостанции «Звездопад» и там собрал информацию о Лежневе: возник из ниоткуда, как черт из табакерки, и провалился в никуда. Возил хозяйку, был ее личным водителем. Кто, откуда? — тайна, покрытая мраком. Зеленоглазая мадам не из тех, кто позволяет своим подчиненным задавать себе вопросы. Единственное, что уточнил Мочалов: новый водитель появился у хозяйки в мае, а исчез в июне. А на Ленинском проспекте Лежнев объявился за пару месяцев до катастрофы… Июнь, июль…