Многоточие длиною в любовь - Элизабет Бартон

Сколько прекрасных и восхитительных платьев промелькнуло перед ее глазами в следующие полтора часа! Двадцать или тридцать? На втором десятке она сбилась со счета. Шелк, бархат, парча, шифон, расшитый золотом стрейч… Сначала она выбрала воздушную белую тунику и белые расклешенные брюки. Но Рональд просил, чтобы она была в платье. К тому же вспомнилось обидное сравнение с чехлом от контрабаса. От зеленого полупрозрачного платья Шарлотту, как ни странно, отговорила Миранда:

— Дорогая моя, это платье очень красивое, но ты же не хочешь, чтобы вместо премии Рональду выдали капельницу? Этот наряд убьет его.

Шарлотта забавно насупилась, но все-таки согласилась, что если начать поражать босса таким откровенным нарядом, то в следующий раз не останется ничего другого, как прийти голой.

Наконец оно нашлось. Роскошное, длинное, красное. Волны невесомого легкого шелка спадали к ногам Шарлотты, глубокий вырез на спине подчеркивал матовую белизну нежной кожи. Густые черные прядки на ее голове создавали потрясающий по красоте контраст алому шелку.

— Еще нам нужна диадема. — Миранда не выпускала из виду голову Шарлотты, конструируя в уме будущий образ.

Изящная, тоненькая диадема, усыпанная сияющими стразами, превратила Шарлотту в настоящую королеву.

— Вот теперь вы — это вы, — восторженно простонала продавщица Бетти.

Но Шарлотта, вопреки вздохам и комплиментам, не узнавала себя в этом огромном богатом зеркале. Она думала, не превратится ли с помощью дорогого наряда в новый экспонат галереи многочисленных подружек Рональда, безусловно, красивых, но вызывающих у него лишь одну мысль — о безудержном сексе. Об этом он обмолвился однажды, увидев из окна автомобиля свою бывшую пассию. Ноги у нее, как успела заметить Шарлотта, начинались от шеи.

— Может, все это слишком, Миранда? — усомнилась Шарлотта. — Я, наверное, не готова стать секс-бомбой прямо сейчас.

— А сейчас и не нужно, — ответила Миранда, не придавая значения сомнительным ноткам в голосе подруги. — Нужно завтра. И к завтрашнему вечеру ты должна прямо-таки излучать уверенность и шарм.

Шарлотта не хотела признаться, но ей было очень страшно испортить прежнее впечатление о себе новым, чуждым ей образом сногсшибательной красавицы. Хотя, что может быть хуже чехла от контрабаса? Наверное, она никогда не забудет об этом.

— Кажется, кто-то хотел свести с ума нашего любвеобильного профессора? Или я ошибаюсь? — одернула ее Миранда. — Ты знаешь, мне это платье тоже подойдет. Я охотно пойду и соблазню Роберта де Ниро без тебя.

— А если он не приедет?

— Значит, кого-нибудь другого. В таком платье это несущественно.

Как ни сомневалась Шарлотта, она была вынуждена согласиться с доводами Миранды. Променад по Родео-драйв сильно облегчил кошелек Шарлотты. За платье, туфли и диадему она выложила не только все деньги, заработанные в период службы у Феррэла, но и подчистила старые сбережения.

В следующем месяце тебе будет нечем платить квартирной хозяйке, упрекнула себя Шарлотта.

Но разве это важно, когда тебя ждет самый прекрасный вечер? — возразил ей внутренний голос.

17

Старинные напольные часы пробили половину восьмого. Торжественные звуки раскатились по полу и стенам десятками крошечных звонких горошин.

Рональд ненавидел ждать и в такие утомительные минуты обычно коротал время, занося в блокнот портретные характеристики новых знакомых или просто тех, кого выхватил из толпы наблюдательный глаз.

На камине, привалившись к подсвечнику, стояла рамка с общей фотографией на фоне университетского сада. На снимке была запечатлена вся группа профессора Феррэла, парочка преподавателей и Шарлотта Клейтон. Его хваткий взгляд задержался на строгом лице помощницы. О да, Шарлотта действительно заслуживала отдельной портретной характеристики. От нее можно было ожидать чего угодно. В пылу спора девушка могла даже, рассердившись, запустить чем-нибудь в своего босса.

Иногда Рональд забывал, что она его помощница, и, уступив ее напору, был готов признать за ней правоту суждений. Она была умна, несомненно умна, даже слишком умна для женщины ее возраста. И бесхитростна. Обезоруживающе честна и простосердечна.

Когда Шарлотта улыбалась, большие удивленные глаза ее словно светились изнутри и она становилась похожей на девочку. Она была стройна и тонка, скорее даже худовата, и Рональд понимал, что эта худоба объясняется пережитыми ею страданиями.

Общаясь с ней каждодневно, он не замечал ничего фальшивого или нарочитого в ее движениях, взглядах или интонациях. Шарлотта была абсолютно естественна во всем.

И Рональд вспомнил, как сильно он скучал, когда Шарлотта слегла с температурой. Он не знал, чего больше ему хотелось в тот момент: чтобы Шарлотта хорошенько поправила здоровье или встала с постели больной и пришла к нему.

Я люблю ее! — вдруг признался самому себе Рональд, меряя широкими шагами просторную гостиную. Я буду самым преданным любовником на свете, и мы останемся жить в Городе Ангелов. А когда мы станем степенными и благообразными старичками и нам наскучат развлечения, будем взявшись за руки гулять вдоль океана. Я буду напевать «Только ты», а Шарлотта застенчиво уткнется щекой в мое плечо.

Рональд посмеялся над собственными сентиментальными мечтами, понимая, что именно этого ему всегда хотелось на самом деле.

— Как хорошо, что на церемонии со мной будет именно она, — мечтательно сообщил самому себе Рональд. — Она встряхнет гостей своей прямотой и меня тоже. Меня давно пора встряхнуть.

Уступив сиюминутной слабости, Рональд опустился в кресло перед телефоном. Бабочка на шее нещадно сдавливала горло, и запонка на левом манжете то и дело расстегивалась. Но высвободиться из оков светских приличий он не мог, иначе снова пришлось бы звать на помощь миссис Майлз.

У добродушной старушки глаза все время были на мокром месте. Она умела плакать в кулачок, всхлипывать до полуобморока и, взвизгивая и брызгая слезами в разные стороны, гневно таращиться на обидчика.

Когда окруженный гостями Рональд вдруг испытывал потребность побыть в одиночестве, он не раздумывая обращался к своей разговорчивой соседке. Через полчаса ее бенефиса гости ретировались добровольно, иной раз позабыв проститься с хозяином дома. Правда, выставить саму старую леди было значительно труднее, чем других.

В трубке ответил приветливый тонкий голосок.

— Шарлотта, — нерешительно вступил Рональд, — это я, Рональд.

— Добрый вечер, мистер Феррэл, но это не Шарлотта. Я сейчас ее позову, если вам этого очень хочется. — Девушка, а это могла быть только Миранда, несомненно, потешалась.