Многоточие длиною в любовь - Элизабет Бартон

— Чем вы встревожены, Шарлотта? — спросил Рональд, как только она вошла в его кабинет.

— Почему вы решили, что я встревожена? Шарлотта не чувствовала себя встревоженной, она была попросту разорвана изнутри.

— Ваши глаза мне сказали. Мне кажется, хотя я могу и ошибаться, вы от меня многое скрываете, — заметил Рональд из скромности. Обычно он никогда не ошибался.

Застигнутая врасплох, Шарлотта опустила глаза и поспешила задать вопрос:

— Что бы мне от вас скрывать?

— Не знаю, — развел руками Рональд, — но это мне подсказывает интуиция, а у писателей чутье развито на профессиональном уровне.

Шарлотта припомнила все свои секреты: предательство Майкла, то, как она подменяла эссе Теда своими, но главное, шпионаж за Рональдом, минувшую ночь и, наконец, ее любовь.

— Вот-вот. Может быть, вы наконец расскажете мне о своих тайнах? — не отставал Рональд, будто она произнесла все это вслух.

— Нет, ни в коем случае, — запротестовала Шарлотта. — Секреты такая вещь… их нельзя открывать.

Она опустила глаза, боясь, что Рональд прочтет в них самую страшную из ее тайн.

— Вы в этом уверены?

— Абсолютно.

— Я разочарован. — Он пожал плечами. — Я думал, вы мне доверяете.

Шарлотта распахнула окно, в кабинет влетел легкий ветерок и встрепал волосы Рональда. Шарлотта подозвала его к окну и указала на перекресток перед зданием университета.

— Где сейчас ваш серый «мерседес»? Можете не отвечать. Я доверяю вам, поэтому скажу одну вещь, которую не следовало бы вам знать. Сегодня вон там меня чуть не сшиб автомобиль.

— В нашем городе хватает сумасшедших, — достаточно флегматично заметил Рональд.

— Этот был не сумасшедший, — с досадой возразила Шарлотта. — Он знал, что я приду, и ждал. Как только я оказалась у перекрестка, он дал газу. Меня спасла милая старушка, оттащила на тротуар.

— Вы узнали водителя? — полюбопытствовал Рональд.

Ему было неинтересно, ободрала ли его помощница колени, нужно ли ей к психоаналитику. Просто в этот момент автор детективов взял в нем верх, и Рональд примерял сюжет к новому роману.

— Нет. — Шарлотта с сожалением покачала головой. — На нем была кепка, надвинутая довольно низко. Когда я упала, он развернулся и проехал близко-близко. Он показал мне из окна табличку с надписью «Страх не освобождает от смерти». На его руке я заметила кольцо.

Рональд сходил в комнату отдыха и вернулся с пластиковым контейнером.

— Хотите пончик? — спросил он Шарлотту. Неужели мужчины круглосуточно думают лишь о еде?! — возмутилась Шарлотта. Я могла погибнуть, я говорю ему об уликах, а он предлагает мне набить брюхо!

Поскольку Шарлотта не ответила на его вопрос, Рональд выложил на блюдце два пончика.

— Так и быть, я съем два. — Он поднес пончик к губам и неожиданно спросил Шарлотту: — Не это ли кольцо вы приметили на руке водителя?

По соседству с перстнем, какие покупают себе выпускники престижных учебных заведений, мизинец Рональда плотно обхватывало оловянное кольцо, какие в виде сюрприза кладут в пачки детского печенья. Именно в эту минуту в голове Шарлотты промелькнула мысль настолько пугающая, что у нее перехватило дыхание.

— Откуда оно у вас?

Рональд дохнул на кольцо и потер о свою рубашку.

— Это один из самых ценных подарков в моей жизни, — с гордостью ответил он.

Шарлотта не знала, что и думать. Рональд Феррэл дьявольски умен, а неистощимая фантазия постоянно подбрасывала ему новые способы ухищренных убийств, которые он и описывал в своих знаменитых романах. Если бы он заподозрил помощницу в том, что она шпионит за ним, и задумал избавиться от ненужного свидетеля, ему не было никакого резона прибегать к театральным эффектам.

— Тот кретин был на сером «мерседесе», так ведь? Вы не раскаиваетесь, что рассказали мне? — спросил Рональд. — Можете подозревать меня, так даже интереснее жить, но прежде хочу вас предупредить: таких колец тысячи. И у вашего приятеля Теда тоже есть одно.

— Я не замечала, — рассеянно ответила Шарлотта.

Напоминание о Теде вернуло ее в утреннюю сумятицу. Нет, она решительно не помнила, было ли на руке Теда кольцо. Ты выронила из памяти насыщенную событиями ночь, укоряла себя Шарлотта, что уж говорить о кольце?

Что бы там ни говорила миссис Фукс, Тед мой друг, и я не имею права подозревать его в глупых выходках, твердо постановила для себя Шарлотта. Что может быть глупее, чем показывать своей увернувшейся жертве из окна автомобиля бумажку с лишенной смысла фразой? Хуже только идиот, который, забывает на месте преступления водительские права.

После разговора с Рональдом на душе у Шарлотты стало легче. Она перестала бояться философа на «мерседесе» и успела пожалеть о том, что ответила отказом на предложение Рональда подкрепиться. От шоколадных пончиков остались лишь крошки.

Рональд начал готовиться к занятиям. Ему еще предстояло придумать тему для очередного задания студентам.

— Шарлотта, подбросьте тему. У меня простой. — Он постучал двумя пальцами по своей голове, словно на нем был цилиндр.

— Спросите у них, что можно проиграть в покер.

— И что, по-вашему?

— Честь, доброту, преданность, семью, будущее, — стала перечислять Шарлотта. — Иные бросают на стол сразу все.

От ее слов веяло холодом, словно она имела печальный опыт в делах такого рода или была дочерью заядлого картежника. Рональд прищурился, потирая подбородок:

— Кто-то из вашей семьи сильно проигрался?

— Мой бывший жених Майкл. Но его проигрыш был невелик. Он проиграл не деньги, а меня. Спросите у своих студентов, как дальше жить, если ты и есть проигранная вещь.

— Хотите, я подскажу вам ответ? Никогда не чувствуйте себя вещью, и вас не проиграют.

Эти слова были жестокими, но возразить Шарлотте было нечего.

Я так долго была бесцветным немым предметом, который можно было взять без спросу, забыть или проиграть в карты, думала она. И уехала я из Бейкерсфилда из-за боязни, что ко мне будут относиться, как к забракованной вещи. Но больше никакого страха. С этого дня я стану поступать только так, как хочу сама. И ни Майкл, ни Тед, ни даже Рональд не остановят меня, если мне вздумается полететь на Луну или превратиться в самую красивую женщину этого города.

16

— Вы должны мне дать обдумать все ваши слова, — говорил Рональд Феррэл, вольготно устроившись в большом мягком кресле. — Некоторые замечания мне чрезвычайно трудно осмыслить. Я всегда полагал иначе.

На столе под его рукой лежал лист бумаги, на котором Рональд непроизвольно рисовал карандашом портрет. Глаза выходили очень большими и выразительными, а упрямый подбородок напоминал мальчишеский. В последнее время Рональд часто рисовал портрет одной и той же девушки. В телефонных справочниках, на полях, в лекционных тетрадях…