Санта действительно существует? - Эрик Каплан

Давайте более подробно обсудим мысль, что мы можем одновременно быть двумя вещами — и лодкой, и мореплавателем. Французский философ Рене Декарт думал именно так и на основе этой идеи разработал доктрину картезианского дуализма (что в переводе с латыни означает «идея Декарта о двойственности человека»). Он исходил из того, что каждый обладает диаметрально противоположными, но одновременно истинными характеристиками. Мы свободны в своих действиях, но наши действия предопределены. Мы носители морали, но нас можно познать при помощи науки. Мы бессмертны (или, по крайней мере, надеемся на это), но в то же время мы очевидно умираем. Представьте, что кто-то поставил перед вами закрытую коробку и сказал, что внутри животное, которое одновременно умеет и не умеет летать, имеет и не имеет зубы. Вы открываете коробку и обнаруживаете внутри орла, приклеенного к акуле. Возможно, люди парадоксальны и противоречивы именно потому, что в нас тоже сосуществуют две несовместимые половины! Этой идеи придерживались еще древние гностики, полагавшие, будто тело представляет собой тюрьму, в которую заключена душа. Декартова версия дуализма, появившаяся уже после научной революции, гласила, что две взаимоисключающие составляющие человека — это тело и сознание. Как летающий орел в нашем примере приклеен к плавающей акуле, так свободное мыслящее сознание неотделимо от бессознательного материального тела.

Но действительно ли мы похожи на эту воображаемую орлоакулу? Подобный образ выглядит странным и нелепым. Феноменологически жизнь не кажется нам сочетанием двух несочетаемых понятий. Лично я чувствую себя вполне цельным. Я говорю «У меня болит голова», а не «У моего сознания болит голова». Декарт считал совпадением тот факт, что чувство голода совпадает с нашим желанием есть, но это не так. Если бы при тех же ощущениях голод означал, что мы сыты, мы не смогли бы понять, что чувствуем. Даже когда нам кажется, что мы разрываемся между двумя вариантами (например, я хочу разозлиться, несмотря на то что я спокойный человек, или съесть мороженое, хотя я сижу на диете, или лечь спать и одновременно продолжать работу над книгой), это не является выбором между чисто духовной и чисто физической реальностью. Эмоции, настроения и привычки не относятся ни к телу, ни к сознанию. Они представляют собой и то и другое одновременно.

К примеру, материнство — это физическое или духовное состояние? Когда у женщины не было права выбора, весь вопрос сводился к телу. Либо она рожала ребенка, либо нет. Но сегодня существует искусственное оплодотворение, суррогатное материнство и усыновление. Материнство становится для женщины вопросом самоопределения, то есть проблемой сознания. Однако если какая-нибудь женщина станет зависима от усыновления детей и будет брать на воспитание все больше и больше в бесплодной попытке остановиться, мы скажем, что эмоциональная зависимость в данном случае относится к телу, в то время как более высокие уровни сознания пытаются ее преодолеть. Или представьте себе фантастический прибор, который позволяет вам модифицировать любые органы вашего тела: изменять пол, добавлять сколько угодно голов, регулировать электромагнитный спектр, в котором видят ваши глаза. Нужно лишь нажать несколько кнопок. В данном случае все сделанные вами изменения будут относиться к области сознания.

Феноменология может ошибаться, но если допустить, что мы неправы и сознание действительно искусственным образом прикреплено к телу, как работала бы эта связь? Каждый раз, когда вы переворачиваете страницу книги, желание (движение сознания) заставляет вас пошевелить рукой (то есть совершить движение тела). Каждый раз, когда фотон отскакивает от страницы книги и попадает вам в глаз, физическое изменение вызывает появление мысли. Вполне понятно, как совместить орла и акулу — нужен всего лишь клей, — потому что это материальные объекты. Но как закрепить нематериальное (сознание) в материальном? Если бы существовал клей, соединяющий материальное и нематериальное, он должен был бы быть одновременно и материальным, и нематериальным. Почему тогда не предположить, что мы целиком состоим из такого клея? Декарт считал такой точкой сборки эпифиз, но думаю, все согласятся, что это глупо.

Впрочем, давайте забудем на время о страшной орлоакуле и вернемся в лодку Нейрата.

Этот философ утверждал, что наш жизненный успех и наши убеждения — две переменные одного уравнения. Мы решаем, во что нам верить, основываясь на том, приведет ли нас такая вера к успеху. Но в уравнении есть еще два параметра — кто мы и куда мы идем. Наша жизнь — это не просто задача, в которой нужно найти все неизвестные. Мы сами — еще один «икс». Мореплаватель отнюдь не является неизменным пассажиром модифицируемой лодки, он преобразуется и сам. В открытом море человек и судно — единый организм, который стремится к решению своих проблем, но изменяется по пути. То, во что он верит, чего хочет и чем является, постепенно становится другим.

Сейчас я не описываю вам очередного склеенного монстра. Я говорю о человеческом мозге.

Соответственно, вопрос «Существует ли Санта?» можно сформулировать по-другому: «Хотим ли мы изменить свой мозг таким образом, чтобы он начал верить в Санту?»

Как можно ответить на подобный вопрос?

Глава 11

Санта и половина мозга

Давайте начнем с того, что найдем людей с разными мозгами и спросим, что они думают по поводу вопроса, которым завершилась предыдущая глава. Что значит «с разными мозгами»? Наш мозг имеет множество различных параметров, варьирующихся в зависимости от человека. Одним из таких параметров является доминантность полушария. Парадоксы, противоречия и сомнения — это не просто абстрактные понятия, которыми мы играем, чтобы показать свой ум. Двойственность присуща самой нашей анатомии, а парадоксы встроены в архитектуру мозга. У каждого из нас два глаза, две почки, два яичка или яичника и два полушария мозга. Левое и правое полушария связаны между собой небольшой полоской ткани, которая называется мозолистым телом. Основываясь на показаниях пациентов, перенесших апоплексический удар, мы можем сделать вывод, что оба полушария нашего мозга воспринимают реальность совершенно по-разному. Например, у нейрофизиолога Джилл Болти Тейлор случился инсульт, который уничтожил часть левого полушария ее мозга. Это событие в ее жизни имело как отрицательные, так и положительные последствия. С одной стороны, женщина потеряла возможность говорить и пользоваться телефоном. С другой — стала чувствовать всеобъемлющий покой, благость и красоту этого мира — примерно то же, что испытывал Уильям Джемс в своих экспериментах с закисью азота. Все в мире обрело смысл и начало сочетаться друг с другом. Когда работа левого полушария была восстановлена, Тейлор следующими словами описала свой опыт на лекции TED:

«Наше правое полушарие живет настоящим. Ему важно только то, что происходит здесь и сейчас. Оно мыслит образами и познает мир кинестетически, через движения тела. Информация в форме энергии поступает в него от всех органов чувств одновременно, а затем превращается в изумительный коллаж, описывающий, как выглядит, пахнет, звучит настоящий момент, каков он на вкус и на ощупь. Я чувствовала себя сгустком энергии, связанным со всеми энергиями вокруг меня через сознание, живущее в моем правом полушарии. Все люди — это одна семья энергетических существ, объединенных через правые полушария. Прямо сейчас все мы — братья и сестры, населяющие одну планету и пытающиеся сделать мир лучше. Прямо сейчас мы идеальны. Мы едины. Мы прекрасны».

Это настолько похоже на цитату из Упанишад, что мне хочется вернуться к нашему обсуждению мистицизма. Судя по всему, мистики испытывают подавление функций левого полушария и активацию правого. Если дело обстоит так, то можно предположить, что при логических рассуждениях левое полушарие активируется, а правое подавляется, юмор же представляет собой их совместное действие. Получается, что когда мы обвиняли мистику в глупости и авторитарности или осуждали логику за неспособность объяснить любовь или спонтанность, мы просто использовали не те настройки мозга. Следовательно, если мы хотим узнать, существует ли Санта, нам нужно сначала оптимальным способом настроить взаимодействие полушарий, а затем посмотреть, верят ли люди с такой конфигурацией мозга в Санта-Клауса.

Но каким будет такое оптимальное взаимодействие? Психолог Иэн Макгилкрист в своей книге The Master and His Emissary сравнивает правое полушарие с начальником, а левое — с клерком, который на него работает. Правое поручает левому те задания, что получаются у того лучше всего: разделить реальность на мелкие элементы, которыми удобно манипулировать, прикрепить к каждому такому кусочку слово или концепцию, а затем начать комбинировать их на основе строгих правил, игнорируя широкий контекст и понимание общей картины. Макгилкрист полагает, что это правильные взаимоотношения, но в западной культуре их баланс несколько сбился, и клерк занял место начальника. Скрудж не верит в благотворительность, потому что не может найти ей практического объяснения, а значит, им управляет левое полушарие. С другой стороны, Диккенс и духи Рождества, созданные его воображением, обращаются к правому полушарию, которое отвечает за взаимопомощь, прощение, щедрость и праздничный дух.