Жизнь как жизнь - Евгения Фабр

всю машину, потом, зайдя в туалет офиса, куда забежала по делам, перетрясла одежду до нижнего белья. Последним местом поиска оставалась парковка машины у дома. Легкий снежок припорошил колею на стоянке. Утром, как только рассвело, Варя по снежинке переворошила рыхлый, ещё не утоптанный снег. Через час поиска она увидела блеснувшую в снегу пропажу.

В конце августа отряд вернулся в, задыхающуюся от торфяных пожаров, Москву. Туманный смрад почувствовали прямо в аэропорту. Гаури встречал Варю с огромным букетом разноцветных астр. Рюкзак и сумка были неподъёмными. Учитывая обычный дефицит в стране «предметов первой необходимости», она привезла кучу полезных вещей, включая норковые воротники, шапки и японский обеденный сервиз. Это были подарки родителям в связи с её предстоящим отъездом.

Ребята с интересом рассматривали таинственного жениха. Небольшого роста, смуглый, будто очень загорелый, с иссине чёрными волосами, не стесняясь, обнял и жадно поцеловал Варю.

– Во, соскучился, – усмехнулись ребята.

Глава 18

В сентябре состоялась регистрация в самом престижном московском Дворце бракосочетаний на улице Грибоедова. В Индии предстояло более значительное торжество и основательные траты, поэтому с платьем Варя решила особенно не заморачиваться. Вопреки предрассудкам, запрещающим невесте самой шить себе свадебный наряд, она сшила платье из тонкого белого крепдешина и была в этот день, едва ли не самой красивой невестой. На бракосочетание были приглашены только представители посольства, землячества и родители Вари. Те же присутствовали и на торжественном обеде в ресторане «Прага». Обед прошёл чинно и благородно. Папа сентиментально пожелал молодым счастья в личной жизни. Мама традиционно – достатка и детишек. Официальные представители – полюбить новую для Вари Родину так же, как мужа.

В январе 1983 года Гаури окончательно улетел в Индию. Прощание было долгим. И хотя Варя знала, что через несколько месяцев они будут вместе, на душе было неспокойно. Она не предполагала, что так будет тосковать и скучать по нему.

Сразу после январской сессии Варя уходила на диплом. Вариантов было два: практическая работа в лаборатории или технологический расчёт установки на предприятии. К удивлению однокурсниц, Варя выбрала расчётный диплом. Объяснила просто – надоели целые дни в лаборатории, кроме того, необходимо свободное время. На самом же деле ей хотелось уехать, чтобы побыть одной перед решающим «прыжком в неизвестность».

В деканате предложили на выбор несколько предприятий в разных городах. Варя остановилась на производстве полипропилена высокого давления в Уфе, где жила старенькая мамина учительница химии – Марь Фёдоровна. В Уфу Марь Фёдоровна перебралась после смерти мужа вслед за семьёй своей дочери Ланочки. Она знала Варю с рождения, даже подтягивала по химии перед экзаменами в МГУ. Тогда, на вступительных, Варя получила пятерку. Подвела физика, из-за которой она и не добрала одного балла. Муж Ланочки работал главным инженером на Уфимском заводе синтетического спирта.

В Уфу Варя поехала поездом. В одном купе с ней оказался командированный из Киева – молодой инженер – прилипчивый парубок смазливой наружности. К концу поездки предприимчивый хлопец сообщил, что если Варя встретится с ним в Москве, то он на ней обязательно женится.

– У вас красивое старинное имя – Варвара. В нём есть, что-то мистическое и таинственное, – вкрадчиво нашёптывал ловелас, пытаясь облобызать Варины пальчики.

Варя не спорила. Она действительно любила свое редкое имя и любила бабушку, в честь которой была названа. Как всегда, Варя с улыбкой оставила номер телефона, изменив на этот раз целых две цифры.

В Уфе семья старой учительницы настойчиво потребовала остановиться у них. Варе было неловко стеснять радушных людей, поэтому пожив несколько дней, пока не освоилась в незнакомом городе, Варя перебралась в гостиницу при заводе. Тем более что жить ей предстояло почти месяц, а предприятие было на другом конце города. По ночам в комнате было так холодно, что поверх одеяла она укрывалась своей каракулевой шубой, перешитой из старого маминого манто, зато здесь она была одна. Командированных больше не было, а Варя вела себя пристойно, чем весьма расположила к себе видавшую всякое администраторшу гостиницы. По вечерам, если Варя бывала в комнате, Татьяна Никитична, прихватив горячий чайник, заходила на огонёк. Найдя в Варе благодарную внимательную слушательницу, женщина поведала ей всю историю своей нелёгкой жизни. В Уфу она попала ребёнком. Завод, где работал её отец, поспешно эвакуировали из Москвы поздней осенью 1941 года, когда в Башкирии уже стояли крепкие морозы. Семьи с маленькими детьми расселили по частным квартирам, остальных – в наскоро построенных общежитиях.

Немного обжившись на новом месте, несмотря на бронь отец пошёл в военкомат и, не сразу, но добился отправки на фронт. Жена осталась одна с грудным ребёнком в чужом незнакомом городе и, если бы не младший сын хозяйки квартиры, то неизвестно, как она выжила бы и подняла на ноги дочь. Семилетний башкирский мальчишка, оставшийся единственным мужчиной в доме, взял на себя шефство над всеми женщинами этой случайно образовавшейся семьи, включая малышку. Пока матери пропадали почти сутками на работе, он управлялся не только с хозяйством, но и ухаживал за девочкой. Как ни странно, но самыми страшными голодными годами стали послевоенные. И хотя Уфа была далеко от войны, мужчин вернулось домой слишком мало. Не вернулся и отец Тани. Попытки мамы уехать обратно в Москву, остались безуспешными: не было денег, да и родных там никого не осталось. Комнату в коммуналке, где они жили до войны, отдали вернувшемуся фронтовику. Мама смирилась с обстоятельствами и решила заново строить свою жизнь здесь, в Уфе. Так у маленькой Тани появился отчим. Ничего плохого о своём отчиме Таня сказать не могла, но всё равно это был не отец. Отцом она считала того самого мальчишку и очень тосковала по нему. Теперь они жили в разных концах города и виделись очень редко. Ей было пятнадцать, когда Таня узнала, что родители вот-вот женят её мальчишку и уже назначен день свадьбы. Она не помнила, как добежала до его дома, как стучала в двери и просила её впустить. По настоянию жениха свадьбу пришлось отложить. Чего это стоило его семье, сказать страшно. Родители невесты не простили такого позора, сговор расторгли и потребовали возместить понесённые расходы не только финансовые, но и моральные. Через два года, вопреки воле матерей, влюблённые поженились. Родители мужа до сих пор так и не признали Татьяну Никитичну, хотя и обожают внуков, и ждут не дождутся правнуков.

– Сколько же вам пришлось пережить за два года ожидания?

– И не спрашивай, – взмахнула Татьяна Никитична руками, – порой думала, утоплюсь в Белой, но другой