На пороге любви - Лилиан Пик

Ворс светло-коричневого ковра упруго завивался, как бы приглашая погрузить в него босые ноги. Но, конечно, никому не позволялось ходить здесь босиком. В дорогих вазах стояли искусственные цветы.

Клеон посмотрела на книги вдоль стен, как бы ожидая, что они тоже имитация. И с сожалением подумала: «И это его дом? Здесь, в этой холодной бесплодной театральной обстановке, он проводит свое свободное время?»

Эллис следил за ее лицом.

— В чем дело? Вам не нравится мой дом? — Голос был резок.

— Он прекрасен, Эллис, — быстро справилась со своими мыслями Клеон. Она села, застыв от беспокойства.

Он сел рядом:

— Но это не настоящее, верно? По-вашему, это не дом, а просто коллекция неодушевленных предметов, в которых нет ни дыхания жизни, ни смысла…

Клеон подалась вперед, испытывая неудобство и жалея, что пришла сюда. Жалость к Эллису шевельнулась у нее внутри, жалость к этому богатому человеку, у которого было все, что он только хотел. Даже женщины. Однако эта роскошная квартира — не то место, которое он мог бы назвать домом.

— Вы выпьете, Клеон?

— Да, пожалуйста, Эллис. — Ее пересохшее горло молило о влаге.

Он вложил ей в руку стакан. Она отпила и моментально обожгла горло. Эллис уселся напротив и зажег сигарету.

— Ради Бога, расслабьтесь, — сказал он, но и в нем чувствовалась нервозность.

Клеон допила, и Эллис подал ей другой стакан. Она не отказалась лишь потому, что надо было как-то успокоить нервы. Он наблюдал за ней сквозь окружавшую его завесу дыма. Чтобы спастись от этих пытливых глаз, Клеон встала и принялась рассматривать книжные полки, но его глаза последовали за ней.

Она уселась на место, отметив про себя разносторонность и глубину книг. Эллис рассмеялся:

— Вы что же думали, что я невежда? Вы будете удивлены, услышав, что я закончил университет. Сядьте поудобней, моя дорогая Клеон, и приготовьтесь развлекаться. Я представлю вам этапы моей карьеры. — Эллис затянулся сигаретой и полузакрыл глаза, вспоминая. — Э… довольно много лет тому назад со мной нянчились в частной школе. Грубость и беспорядок местной начальной школы не годились для меня. Потом была закрытая школа для мальчиков, одна из известнейших, — я так и ожидал, что вы придете в ужас! Здесь мне определили мое законное место в жизни — в социальном плане, — конечно же в высшем классе. Но как быть с интеллектом? Это значило меньше, чем общественное положение. Способности ценились не так уж высоко. Потом университет…

— Оксфорд? — спросила Клеон.

— Ну конечно же Оксфорд, — цинично ответил Эллис, — какой же еще? Затем последовало краткое ознакомление с искусством — мой отец надеялся, что у меня откроются какие-нибудь скрытые таланты. Но, увы, эти таланты были настолько скрытыми, что, по-видимому, и не существовали вовсе. — Он стряхнул пепел с сигареты. — Я собирался стать инженером, но отец пришел в ужас, когда я заговорил об этом, считая, что эта работа пачкает руки. Итак, это отпало. Ну а теперь расскажите мне о себе.

— Извините, но после вашего рассказа я — пас.

Он наклонился вперед:

— Расскажите, ведь я же рассказал. Доверие за доверие.

— Ладно, — она отхлебнула из своего бокала, — обычное образование — начальная и средняя школа. Выдержала все экзамены. Потом работа в качестве журналистки в местной газете. По социальному происхождению и положению я просто не гожусь для вашего списка подруг.

— А кто говорит, что я собираюсь внести вас в список?

Клеон нервно провела пальцем по краю своего бокала. Было такое чувство, как будто хлопнули дверью перед самым ее носом.

— Простите, что злоупотребила вашим гостеприимством, — с тяжелым вздохом сказала она.

Эллис пересел к ней, и Клеон опять застыла.

— Знаете, мой отец собирается вскоре показать коллекцию. Вы, как и прочая пресса, будете приглашены. Однако покупательницы имеют первостепенное значение. С ними носятся, как с королевами. Они платят наличными, и поэтому их выбор или отказ может обогатить или разорить кутюрье. — Он налил себе еще и опять уселся рядом с Клеон. — Пока идут приготовления к показу, я и близко не подхожу к этому месту. Там царит такой шум и хаос, что и представить невозможно. — Он потушил сигарету и зажег другую. Так и курит одну за другой. Клеон чуть не задохнулась от дыма.

Она оглянулась, отчаянно подыскивая способ бегства, как обвиняемый на суде. Эллис наблюдал за каждым ее движением спокойным, немигающим взглядом, как стрелок с поднятым ружьем следит за неровным полетом птицы, взятой им на мушку.

Клеон внезапно захотелось увидеть дом своих родителей, почувствовать тепло встречи, увидеть старую потертую мебель и войти в свою не менее старую спальню.

— Я вскоре собираюсь домой, — сказала она Эллису, поражаясь собственному решению.

— Скучаете по Айвору? — спросил он как бы невзначай.

— По Айвору? — Клеон пристально посмотрела на Эллиса. А что, если она скажет ему, что не вспоминала об Айворе, пока тот сам не произнес его имя? — Да, очень.

— Вы еще копите на дом?

— Конечно. Возможно, мы обсудим это в выходные.

Эллис потушил сигарету:

— Я отвезу вас домой.

Глава 6

Клеон собрала своих коллег, чтобы обсудить передовицу, написанную ею. Она предполагала поместить ее в следующем номере «Салона». Это был преднамеренно вызывающий текст, полный отход от традиций высокопарных строк на «чистоплюйском жаргоне», как Клеон называла только что ушедшую в печать передовицу. В таком виде ее текст был к тому же вызовом руководству, и поэтому ей хотелось проверить реакцию своих коллег на него.

— Эту передовицу предполагается использовать, — говорила она, — для подготовки к тому, что грядет, — Клеон была совершенно убеждена в этом, — для публикаций нового стиля, охватывающего более молодые возрастные группы.

— Есть какой-нибудь прогресс? — спросил Бен. — Потому что если есть, дайте мне знать, тогда я тоже смогу перейти к свежей рекламе. Я не хочу засорять безвкусной старомодной чепухой новый, с иголочки журнал.

— К несчастью, Бен, пока нечем порадовать. Каждый раз, когда я затрагиваю эту тему в беседе с мистером Ферсом, я чувствую себя так, словно пытаюсь преодолеть несокрушимое препятствие. На всякий случай, — предупредила Клеон, — помалкивайте о моей передовице. Я не буду спокойна, пока она благополучно не окажется в наборе. То, что ведет к приемлемой перестройке журнала, — жизненно важно, потому что помогает расчистить путь новым публикациям. Сегодня вечером я уеду домой на уик-энд. Когда я вернусь, то снова возьмусь за мистера Ферса.