Незнакомец в килте - Сэнди Блэр

Пока Бет внимательно рассматривала рану Дункана, в комнату с горшком воды, над которой поднимался пар, вошла Рейчел, а за ней Айзек с куском мыла в руке и таким количеством чистых тряпок, что ими можно было бы обернуть мумию.

Бет принялась разрывать материю на узкие полоски. Когда, покончив с этим, она погрузила их в кипяток, не обращая внимания на то, что тотчас же ошпарила руки, Рейчел пронзительно вскрикнула:

– Нет, мадам!

Бет пришлось призвать на помощь всю свою силу воли, чтобы самой не закричать.

Красными как рак руками, она выжала тряпки и, помахав ими, чтобы они немного остыли, принялась промывать с их помощью рану на руке Дункана.

Убедившись, что рана стала настолько чистой, насколько это возможно в данных условиях, Бет взяла иголку и шелковую нитку. Задержав ее руку, Ангус шепотом сказал что-то Айзеку. Бет ждала. Похоже, Айзек был на ее стороне, потому что Ангус отпустил ее руку.

– Прошу тебя, Господи, – прошептала Бет, протыкая кожу Дункана, – сделай так, чтобы моя рука не дрогнула и меня не вырвало.

Радуясь тому, что Господь внял ее мольбе и что ее муж все еще без сознания. Бет собрала в кулак всю свою волю и продолжила шить, сделав один за другим десять стежков под пристальными взглядами присутствующих.

Наконец подняв голову, она увидела рядом с собой Рейчел, которая держала в руках горшок с какой-то вонючей жирной мазью. Бет покачала головой, однако Рейчел все повторяла и повторяла:

– Oui, madame, отличная мазь.

Нехотя взяв в руки еще один кусок ткани, Бет вновь погрузила руки в воду. Не сомневаясь, что убила большинство микробов и сожгла всю кожу на руках, она намотала ткань на палец и сунула его в горшок. Надеясь, что все непонятные зеленые крапинки и коричневые пятна в мази – кусочки лекарственных трав, она осторожно намазала ею руку Дункана.

Наложив повязку, Бет выпрямилась, вытерла с глаз пот и слезы и только тут заметила, что Ангус не отрывает от нее взгляда.

– Пора обработать рану на плече, – сказала она ему.

Ангус молча перекатил Дункана на бок.

Понимая, что ей придется вскрыть рану, чтобы убрать гной, Бет бросила взгляд на кинжал Ангуса и протянула руку:

– Дайте сюда.

Ангус, прищурившись, взглянул на нее, потом прошептал что-то Айзеку. Айзек шепотом ответил, и тогда Ангус нехотя протянул Бет оружие рукояткой вперед.

На несколько секунд погрузив кинжал в горячую воду, Бет вытащила его и прикусила губу: руку жгло огнем.

Она взглянула Ангусу прямо в глаза и кивнула. Тот крепко ухватился руками за Дункана. Глубоко вздохнув, Бет полоснула по шву, которым была стянута рана на плече Дункана, и в тот же миг по спине Дункана, словно расплавленный мед, потек гной. Бет почувствовала, что сейчас ее вырвет. Взглянув на своего помощника, она заметила, что тот тоже едва сдерживает позывы рвоты.

С трудом справившись с собой, Бет пробормотала:

– Еще горячей воды.

Рейчел, следившая за происходящим вытаращив глаза, шепотом проговорила:

– Oui, madame, – и выскочила из комнаты.

После этого Бет принялась нажимать на кожу рядом с раной, чтобы весь гной, скопившийся под ней, вышел наружу. Занимаясь этим, она горячо молила Бога о том, чтобы ее муж открыл глаза или хотя бы застонал. Но он никак не реагировал, и с каждой секундой Бет все больше теряла присутствие духа – которого и вначале-то было не так уж много. Руки у нее начали трястись. Что, если предпринимаемых ею усилий недостаточно либо она предприняла их слишком поздно? Она ведь не врач, и у нее нет никаких антибиотиков, ни даже градусника, чтобы измерить температуру.

Глаза ее вновь начали наполняться слезами, но тут в комнату вошла Рейчел со свежим кипятком. Бет вновь окунула руки в обжигающую воду. Она сделает все от нее зависящее, применит на практике все свои скудные знания, почерпнутые из канала «Дискавери» и от друзей, а потом придется вручить жизнь Дункана в руки Господа.

Очистив рану от гноя, Бет принялась мучительно размышлять над тем, стоит ли ей зашивать рану. Из своего небогатого опыта она знала, что швы должны быть наложены не позднее двенадцати часов после получения травмы. Однако по словам присутствующих, Дункан был ранен не несколько часов, а несколько недель назад.

Послышался громкий шепот, и Бет, подняв голову, увидела, что в дверях с озабоченными лицами толпятся соратники Дункана.

«Думай, Бет, думай. Помнишь, врачи сказали Линде, что после операции по удалению гнойного аппендикса не могут зашить ее сыну рану? Им пришлось накрыть рану марлей, пропитанной соляным раствором, и оставить так до полного заживления. Линда тогда еще заметила, что после этого остался ужасный шрам, но мальчик выжил».

– Рейчел, мне нужна соль. – Бет понятия не имела, какой концентрации должен быть соляной раствор, и решила, что лучше послабее, чем чересчур насыщенным.

– Соль, мадам?

– Да, соль. И скажи этим людям, чтобы ушли, – они мне мешают.

Как только она закончит возиться с его раной, ей необходимо остаться с Дунканом наедине, чтобы обтереть его тело холодной водой, помогающей снять жар. Именно так поступала Тэмми всякий раз, когда у ее малыша начинало болеть ухо и в результате поднималась высокая температура. Правда, она еще давала ему тайленол и антибиотики…

Наблюдая за тем, как спокойно вздымается грудь Дункана, Бет невольно вдыхала и выдыхала с ним в такт. И с каждым его вдохом росла ее надежда, а с каждым выдохом ей казалось, что это последний. Он так и не пришел в сознание, так и не пошевелил ни рукой, ни ногой за все то долгое время, пока она сидела возле его постели. Ее прекрасный призрак, обретший плоть и кровь, сильные мышцы, красивое лицо с широкими бровями и четко очерченным ртом, прилагал титанические усилия, чтобы умереть в ее присутствии, несмотря на то что она изо всех сил пыталась сделать все возможное, чтобы он еще пожил на этом свете. Это причиняло Бет нестерпимую боль, такую острую, что ей самой хотелось умереть.

Она никак не могла понять, что с ней такое происходит, – ведь он ее терпеть не может и даже считает сумасшедшей. Тем не менее она испытывает к нему непреодолимое влечение, такое сильное, что стоит ему открыть рот и заговорить, как у нее подкашиваются ноги.

Это было очень странно, тем более что в отличие от Дункана-призрака из двадцать первого века, так мило утешавшего ее, женщину, пережившую нервный стресс, после того как одного из электриков ударило током и ей пришлось его спасать, живой Дункан из пятнадцатого века лишь кричал на нее.

И все же, судя по обеспокоенным лицам его подданных, по их слезам, он по природе своей человек, умеющий сострадать. Вот только на нее его сострадание не распространяется.